Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Доводишь до края. – Он никак не переменил своего положения, улыбнулся. Улыбка была не из приятных. – Каждый раз я думаю, что предел достигнут, и уже на всё наплевать, но ты, моя милая, удивляешь, расширяя горизонты.

- Очевидно, ты привык к служанкам, глядящим тебе в рот, мой милый. – Холодно отреагировала Катерина.

- Я привык к женщинам, которых мне не хочется изнасиловать или ударить. – Отставив рюмку, из которой от резкого движения содержимое выплеснулось через край, Майклсон встал, в три шага оказавшись рядом. – Они и впрямь ненормальные, раз не возбуждают садистских желаний?

- Тебе не нужно меня ни насиловать, ни бить. – С неожиданной мягкостью возразила брюнетка, делая шаг навстречу и окончательно сводя на «нет» личное пространство между ними. – Достаточно просто попросить. Но поскольку просить ты не умеешь, – одно движение и, распахнув халат, она повела плечами, давая ткани горкой лечь на пол, – я подарю тебе себя. Делай что хочешь.

Учитывая с каждым мгновением всё сильнее одолевавшее его желание просто придушить эту женщину, лицо Элайджи отразило неописуемое сочетание раздражения и насмешки.

- С чего такая щедрость, моя кошечка?

Растерявшись, – она не понимала, что его так позабавило, – Катерина недоуменно моргнула. Но лучше такая реакция, чем наплевательское отношение: по крайней мере, как муж ни пытался, но погасить огонёк возбуждения в глазах не сумел.

- Потому, что я хочу быть твоей. – Вот и всё: нужные слова были сказаны. Кет торжествующе улыбнулась тому, как уверенно и чётко они прозвучали.

- Значит, моя кандидатура выиграла забег. – Равнодушно резюмировал Элайджа, явно не испытывая особых восторгов. – По каким же параметрам вырвался в лидеры? – По спине Кет прошёл холодок, когда он оказался позади. Почувствовав, как мужские пальцы зарылись в её волосы, просохшие и распушившиеся мягкими спиральками, брюнетка затряслась мелкой дрожью. Уже не от возбуждения. Страха проиграть. Всё пошло не так. – Деньги? Или из-за того, что вытаскиваю тебя из дерьма и оказался не способен послать? Кошечка, а как ты собралась провернуть афёру с ЭКО? Чисто технически это мм… забавно. – Пальцы Элайджи умело расстёгивали застёжку белья, а тон стал почти доброжелательным. – Вообще моя жизнь стала гораздо занимательней с тех пор, как появилась ты.

У Кет подкосились ноги. Глупость, придуманная в бреду… Откуда он узнал? И только ли это? Другая мысль, гораздо более страшная, вызвала испарину и заставила вслушаться.

- Только почему меня нет ни в одном списке? Или не знаешь, в какой вписать? – Через мгновение бюстгальтер шлёпнулся рядом с халатом. Окаменев, Кетрин сжала руки в кулаки. Фраза о пребывании в её квартире приобретала смысл – предупреждение спрятаться и не подходить, которого она не послушалась. Более того – умудрилась предложить себя. А теперь бежать было уже поздно: инерцию разогнавшегося катка, именуемого её мужем, она знала лучше всех на свете. – Тогда давай рассуждать логически. Долго я тебя не трахал для прописки в постельном, а для не постельного всё-таки лишился чувства новизны. Нечестно, не находишь? Остаётся работать над первым.

- Держи свои мысли при себе, Майклсон. – Развернувшись так резко, что он едва не выпустил её, Кет без малейшего сомнения встретила взгляд Элайджи. – И сначала дай мне выпить.

Он отрывисто рассмеялся, но руки с талии девушки убрал. Подойдя к столику и наполнив рюмку коньяком, вручил Катерине, с интересом глядя, как та опрокидывает в себя янтарную жидкость.

- Вот поэтому я и схожу с ума, кошечка. – Посмотрев на столик, брюнетка забрала заодно и бутылку и, не спеша, сделала пару глубоких глотков из горлышка. Согревающее тепло пробежало по венам. – Хоть и проститутка, но не трусиха точно, – принимаясь расстёгивать сорочку, Элайджа уточнил: – Ты же мне себя подарила, Катерина, не стихи декламировать, я правильно понимаю?

- Ты должен со мной поговорить, – воззвала Кет к голосу разума, искренне веря, что сумеет всё объяснить. Но не понимала, что отказываясь показывать страх, лишь усиливает гнев мужа. – Ты сейчас в ярости и плохо себя контро…

- Просто заткнись. – Чуть вывернув руку девушки, он заставил её очутиться на ближайшем диване.

- Это ревность, Майклсон, – прекрасно осознавая, что с её комплекцией брыкаться бесполезно, Кет с вызовом улыбнулась, – удел слабака.

- Правильно, и это чувство, – она с ужасом услышала весёлые нотки издёвки в голосе Элайджи, – очень неприятно.

- Ты думаешь, пройдёт? – Сдвинутые ноги не помогли – под его пальцами последний клочок кружева пополз вниз. – Всё равно никогда меня не забудешь. – В глазах брюнетки загорелась ответная мстительная злоба. Растягивая слоги, она повторила: – Ни-ко-гда. И десять раз пожалеешь…

- И ты снова права, радость моя, – Отбросив трусики девушки в сторону, оценил мозговой штурм Элайджа, – но зря бьёшься. – Не обращая внимания на последнюю попытку рывка и крепко держа её заломленную руку, он откинул волосы Кет влево, чтобы они не мешались. – Рядом с тобой наружу лезет вся дрянь, которая есть. – Запечатлённый на её губах поцелуй мог означать только наказание и унижение. В конце концов, формально она себя предложила. Точнее подложила. – Можешь гордиться – мне как-то плевать, что будет завтра.

Катерина просто лежала, закрыв глаза и повернув голову набок. На задворках купающегося в ярости сознания, уже потянувшегося за брючным ремнём Элайджи, промелькнула мысль, что так ей будет больно. Но тут же испарилась – женщина с таким опытом не может не владеть своим телом идеально.

- Расслабься. – Повторный приказ действия не возымел. Тело Катерины застыло словно деревянное. – Ну же!

- Не могу… – Гнев вместе с надеждой схлынул с ее лица, оставив его бесстрастным словно чистый лист бумаги. Но Элайджа смотрел не на женщину перед собой, а на бежевый бархат обивки – плотно натянутая ткань не желала впитывать ручейки слёз, начертившие дорожку по виску Кет. – Поступай как знаешь.

Через мгновение освободив её руки, Майклсон сел на пол, прислонившись спиной к дивану. Это было не раскаяние, просто убеждённость, что он и впрямь не должен был говорить ей того, что сказал, и делать то, что делал.

Секунды текли, складываясь в минуты, но только по прерывистому дыханию, сопровождающему мерное тиканье часов, можно было понять, что в комнате находятся два человека. Из сведенного судорогой горла Кет вырвался первый всхлип.

После напряжения наступила реакция, брюнетку затрясло. Закрыв лицо ладонями и подтянув ноги к груди, она зарыдала в голос, свернувшись клубочком в дальнем углу дивана.

- Я люблю тебя. – После короткой паузы, с явным отвращением сообщил мужчина, так и не обернувшись. – Поэтому и творю хрен знает что. – Поднявшись, он молча вышел из комнаты и, вернувшись с тонким покрывалом, стянутым с кровати, накинул его на дрожащую девушку. Гладя её колени через ткань, потрясённый слезами, льющимися с такой силой, что они стекали из-под её пальцев к подбородку и шее, Элайджа не знал, как ему облегчить её положение: уйти или остаться.

Но Катерина решила сама. По-прежнему задыхаясь от всхлипов, она протянула руки, требовательно обняв его за шею. Их очередной цикл взаимных обид замкнулся, придя к привычному финишу.

Рыдания постепенно затихали, и, чувствуя под ладонью атласные волосы, тоже слегка влажные от слёз, когда Катерина откидывала прилипавшие к щекам пряди назад, Элайджа безуспешно искал выход, устраивающий обоих. Она до сих пор не отстранилась, несмотря на прекратившиеся всхлипы, и мужчина просто тянул момент, да и банально не представлял, как начать – никуда не девшаяся злость и болезненная нежность к съёжившейся у него на коленях женщине с каждой новой минутой превращались в гремучую смесь отчаяния:

- Катерина, пожалуйста, послушай, – по напрягшимся плечам девушки он понял, что Кет уже способна воспринимать его слова. Стараясь говорить как можно чётче и не позволяя голосу прерываться от волнения, Элайджа с расстановкой повторил сформулированное четверть часа назад предложение: – Я люблю тебя. И поэтому не могу мыслить и оценивать твои поступки здраво. Нужно было сказать с самого начала, но…