Журавлик - гордая птица (СИ)

***

Было уже довольно поздно, поэтому они оба поднялись на второй этаж, чтобы уложить детей спать. Приготовления ко сну не заняли много времени, и очень скоро Аня с Сашей находились каждый в своих новых кроватях. Алексу Изабелла постелила в комнате Танечки. Они с Эдвардом, следуя уже установившейся традиции, по очереди пожелали Саше добрых снов. Напоследок Белла оставила невесомый поцелуй на виске сына, потом зашла к Алексу, но тот уже крепко спал, утомлённый дневной суматохой и долгой игрой с Аней. Подоткнув его одеяло и убрав со лба мальчика сползшую чёлку, Изабелла вышла, прикрыв дверь. К её удивлению, Аня тоже спала, пропустив ежевечернее чтение сказки. В доме воцарилась непривычная для ушей Журавлёвой тишина, нарушаемая только её лёгкими шагами, когда она шла по коридору второго этажа, направляясь к их с Калленом спальне. Самого Каллена в спальне не было. Его шаги слышались где-то на первом этаже. Эдвард проверял домовую сигнализацию — учитывая положение, в котором они находились из-за угроз Дмитрия, её будущий муж настоял на установке в коттедже охранной системы.

Белла, скинув с себя одежду и прихватив чистое полотенце, отправилась в душ. Закончив с водными процедурами, она вернулась в комнату, надела новую нежно-голубую сорочку и подошла к зеркалу. Собственное отражение явно пришлось Изабелле по душе, хоть и заставило лицо покрыться лёгким румянцем: сорочка была короткой и не доходила даже до середины бёдер. Она держалась на плечах Журавлёвой за счёт тонюсеньких бретелек. Материал, из которого она была сшита, был полупрозрачным и почти не оставлял места для фантазии. По границе глубокого выреза на груди шла тонкая полоска вышивки, оттенок которой был немного светлее, чем цвет самой комбинации. Белла выключила свет и легла в постель, оставив гореть только ночник на столике рядом с кроватью. Она немного замёрзла, поэтому натянула на себя одеяло.

В спальню вернулся Эдвард. Увидев, что Изабелла давно в постели, он пообещал не затягивать со своим возвращением из душа. Слушая, как в ванной шумит вода, Белла ждала его, вспоминая, какими глазами Эдвард смотрел на неё за столом. Она прокручивала в памяти слова, что он шептал сегодня, обещая, что нынешняя ночь ей понравится. Предвкушение, усиленное ещё и тем, что между ними не было близости уже довольно долго, было слишком сладким. От собственных мыслей Изабелле стало жарко. Она откинула одеяло, вместо озноба чувствуя прилив тепла к телу. Как раз в этот момент Каллен вернулся из душа. На нём не было ничего, кроме низко сидящего на бёдрах полотенца. Изабелла смотрела на него, в который раз восхищаясь подтянутым телом её мужчины, её мужа. Несмотря на то, что их отношения ещё не были оформлены официально, она уже привыкла считать его таковым. Он заслужил на это право, разделив с Беллой кров, взяв на себя заботу о ней и детях. Она чувствовала себя защищённой рядом с ним, зная, что Каллен не даст её в обиду ни Дмитрию, ни кому бы то ни было. Эдвард, не задумываясь, взвалил на себя обязанности главы семейства, находя время на общение как с Сашей, так и с Аней и умело разруливая их изредка вспыхивающие лёгкие ссоры, за которыми всегда следовало незамедлительное примирение.

Оторвав глаза от рельефных кубиков на животе Эдварда, Изабелла посмотрела на его лицо, где сейчас застыло восхищение. Он замер у двери, путешествуя взглядом по её телу. Грудь его тяжело вздымалась от частого дыхания, а ноздри трепетали, когда он делал очередной рваный вдох носом. Каллен медленно, немного прихрамывая, подошёл ближе, сбросив с себя уже и так почти сползшее полотенце, прилёг рядом и устроился таким образом, чтобы его лицо оказалась напротив лица Беллы.

— Привет, — тихо шепнула она с улыбкой.

— Привет, красавица, — так же тихо ответил он, протягивая руку и проводя тыльной стороной ладони по её изгибам от ключицы до талии. — Ты знаешь, что ты прекрасна? Ты сейчас так соблазнительна, что можно потерять рассудок.

— Ты слишком необъективен, Эдвард, потому что…

— Потому что…

— Потому что… ты любишь меня? — лукаво хихикнула Изабелла.

— О да! Я люблю тебя, — с готовностью подтвердил Каллен. — И мне плевать на необъективность, предвзятость и тому подобную ерунду! Я люблю тебя. Я живу, потому что ты любишь меня, и я дышу, потому что ты — мой воздух! И сегодня ночью я намерен выполнить своё обещание, данное тебе за столом. Я собираюсь показать, насколько сильна моя любовь!

И Каллен не соврал. Он был то нетороплив и нежен, то не сдерживал собственной страсти, доводя Беллу до безумия своими действиями, покрывая поцелуями каждую клеточку её тела. Она, не сдерживаясь, отвечала ему тем же, деля с Эдвардом откровенные ласки и с готовностью подчиняясь каждому шедшему от него порыву. Он задыхался, чувствуя, как её язык блуждает в низу его живота, а потом поднимается выше, выводя влажные лабиринты на его груди и плечах. Он рычал от нетерпения, в который раз меняя положение их тел и беря в руки инициативу в те моменты, когда ощущения становились слишком острыми для них обоих. Они то оказывались в вязком тумане, провалившись в него после очередного бурного финала, то, отдохнув, опять тянулись друг к другу и занимались любовью, полностью растворяясь во вспыхнувшем с новой силой желании. Опустошённые и обессиленные, они уснули только под утро, давая отдых своим разгорячённым и липким от пота телам. Перед этим она, теряя связь с реальностью из-за навалившейся усталости, невнятно пробормотала про необходимость пойти в душ, но при этом даже не подумала подняться с постели, теснее прижавшись к будущему мужу. В посветлевшей от начинавшегося рассвета спальне Белла с Эдвардом провалились в глубокий сон почти одновременно, так и не разъединив переплетённых ног и не разомкнув рук.

***

Эммет стоял возле дома Евгении, смотря на её тёмные окна. Десять минут назад он, оставив машину недалеко от подъезда, несколько раз набирал на панели домофона номер её квартиры и с разочарованием слушал длинные, оставшиеся без ответа гудки. Конечно, он понимал, что она, скорее всего, до сих пор не вернулась домой, проводя время с Иваном. Мысленно обозвав себя идиотом, Эммет собрался было покинуть это место. Он уже шагнул к машине, разом растеряв всю смелость, которая кипела в нём по пути к Женькиному дому, но внезапно дало о себе знать присущее его характеру упрямство. Нет, оказываться от задуманного в угоду минутному страху он не собирался! Эммет так и не сел в машину, чувствуя, что не выдержит долгого нахождения в замкнутом пространстве автомобиля. Вместо этого он нашёл маленькую скамейку в середине двора рядом с детским комплексом, состоящим из горок и лесенок, и уселся на неё, предварительно очистив сиденье лавки от снега собственной перчаткой. Эммет приготовился ждать. Сколько, он не знал, но готов был оставаться тут даже до утра, если это понадобится — слишком важна была для него предстоящая встреча, чтобы так просто отказаться от неё.

И ожидание его очень скоро было вознаграждено: рядом с подъездом остановилась машина Ивана. Оттуда выпорхнула Евгения. Её спутник вышел следом, негромко окликнув Женю. Она остановилась, обернулась к нему лицом. Эммета, находившегося в глубине двора, они так и не заметили. Он же не спускал глаз с пары у подъезда и, еле справляясь с ослепляющими разум вспышками ревности, наблюдал, как Иван всё ниже склоняется к лицу Жени, явно намереваясь поцеловать её. В последний момент Дубова чуть повернула голову, поэтому губы Ивана, вместо того, чтобы прикоснуться к её губам, оставили смазанный поцелуй на щеке Жени. Савинов издал громкий досадливый вздох, услышанный даже Эмметом. Иван взял Женю за запястье, желая, видимо, привлечь её внимание, и, когда она нехотя посмотрела на него, снова о чём-то заговорил. Женя, внимательно выслушав Савинова, только отрицательно покачала головой и высвободила руку из его захвата. Словно извиняясь, Дубова быстро провела ладонью по лацкану пальто Ивана и сделала шаг назад. В этот момент её взгляд упал на припаркованную неподалёку машину Эммета, и она, узнав его авто даже в темноте, начала беспокойно оглядываться по сторонам. Но высокий детский модуль, стоящий в середине двора, надёжно скрывал за собой того, кого она старалась высмотреть в темноте, и местонахождение Эммета так и осталось для Жени нераскрытым. Оставив безуспешные попытки обнаружить что-либо во мгле позднего зимнего вечера, Женя коротко махнула Ивану на прощание, резко развернулась и быстро зашла внутрь. Савинов раздражённо помотал головой и, сев в машину, уехал прочь. Эммет не смог сдержать облегчённого вздоха — Евгения отправила своего кавалера восвояси. Наблюдая за их общением у подъезда, он ждал и одновременно страшился того, что ещё секунда или две — и она предложит ему подняться в квартиру. Эммет не знал, что в таком случае произошло бы с ним самим. Сошёл бы он с ума от ревности и тихо выл бы на этой несчастной скамейке от безнадёжности? Или, как побитая собака, сидел бы ночь напролёт под Жениной дверью, мучая себя картинами их возможной близости и не находя в себе сил покинуть лестничную площадку? Как бы там ни было, Иван уехал ни с чем, не добившись от Евгении даже прощального поцелуя.