Неожиданное осложнение (ЛП)

— Ну, этот другой офицер, конечно же, должен был выслушать тебя, но как ужасный Адам Рейнгольд посмел вести себя, как какой-то рыцарь в сияющих доспехах, спасая твою задницу и твои мечты о владении баром.

Драматичность в ее речи заставляет меня прерваться, когда я поворачиваю голову.

Указываю на неё ручкой.

— Очень остроумно.

Она толкает очки вверх по тонкому носу и пожимает плечом.

— И мы даже не упомянули, что он спас тебя от нападения Нико.

— Спас? Да начнём с того, что я вообще не должна была там находиться. Я могла бы предъявить городу иск за такое.

— А почему не предъявила?

— Потому что... — пытаюсь думать о причине. Не придумав ни одной, топаю ногой от разочарования и бросаю на неё раздраженный взгляд. — Да иди ты.

Сьюзен смеется, ее блестящая розовая помада расползается в широкую усмешку.

— Несмотря на то, что Адам в какой-то степени придурок, он должен знать тебя. Твоя репутация идет впереди тебя. Черт, ты заставляла меня подвозить каких-то слишком подвыпивших девушек, о которых беспокоилась, потому что сама была занята и не могла уйти с работы.

Я качаю головой. Глаза сосредоточены на шнурках кед.

— Не думаю, что он обращает на это внимание.

— Да, полагаю, так и есть, — говорит она.

В комнате тишина, пока я перехожу к бутылкам с ромом и делаю заметки на планшете.

— Ты никогда не говоришь о Брэде.

Моя ручка останавливается на бумаге.

— О чем тут говорить?

— О многом. Чудесно, что вы с Адамом работаете вместе. Думаю, тебе необходимо все прояснить с ним по этому вопросу.

— Ты хочешь, чтобы мы поговорили о том, как у кого-то, с кем мы были невероятно близки, была героиновая зависимость, а мы были настолько чертовски слепы, что он умер вскоре после того, как все это началось? — я закрываю глаза и сильно прикусываю щеку изнутри. — Кстати, ты знала, что Виктория принимала наркотики?

Руки Сьюзен быстро поднимаются в защитном жесте.

— Никак нет, — она издаёт недоверчивый смешок. — И с вечера субботы никто ничего не слышал о ней. Я поспрашивала. Вчера она написала несколько хаотичных постов о своих новых леггинсах, поэтому я знаю, что она жива. А вот где она, вопрос.

Этот городишка катится прямиком в ад.

Эмма сказала, что никогда не вернётся. Она хочет жить в городе, в любом городе. Сидар-Ридж слишком маловат для неё.

Папа всегда говорит ей: Большой город, большие проблемы.

Для маленьких городов проблемы не меньше. Наши, похоже, усиливаются под микроскопом, куда мы помещаем каждого. Брэд умер семь лет назад, и мы все ещё тут, пытаемся убрать плохое. Кажется, это не работает.

— Не думаешь, что Виктория приняла дозу в моем баре? — спрашиваю я, как только мысль неожиданно появляется у меня в голове.

Сьюзен секунду размышляет об этом.

— Я не видела, чтоб она выходила.

Ударяю полку перед собой, заставляя ее качнуться, и провожу рукой по лицу. Если кто-то продаёт наркотики в моем баре, у меня будут огромные проблемы, и не я одна заплачу за это.

Тряся ногами, а затем руками, я танцую танец шимми в стиле Макконахи и сбрасываю плохие флюиды. Знание проблемы - самое главное в битве. У меня будет Джус и Рон, наш другой вышибала, чтобы проверять всех, кто приходит. Персонал будет настороже. Я поговорю с Полом и узнаю, что еще мы можем сделать.

— Давай поговорим о чём-нибудь другом. Как прошла твоя ночь с Рори?

Она краснеет, но пытается контролировать себя и беспечно выдаёт:

— Было клево.

Я киваю и остаюсь равнодушной к ее ответу, пока подсчитываю бутылки «Бакарди».

— Звучит хорошо. Значит, ты не собираешься дать ему еще одну попытку, верно?

— Я этого не говорила.

Не могу не улыбнуться. Сьюзен ведёт себя ужасно, когда западает на парня. Она думает, если произнесет это вслух, то все сглазит.

— А что насчёт тебя? — спрашивает она. — Готова дать кому-нибудь шанс?

— Нет, — отвечаю я, растягивая слово. Отмечаю в записях, что нам нужно больше «Капитан Морган».

Она вытягивает ноги. Ее черные конверсы почти достигают моих ног.

— Я таких вертихвосток как ты, ещё не видела.

— В этом даже нет смысла.

Перебросив кудри через плечо, она произносит:

— Конечно, есть. Ты самая большая дразнилка в мире. Ты сексуальна и вызывающе одеваешься, но, как только парень подходит, ты отказываешь ему и проявляешь равнодушие.

Опускаю планшет.

— Я могу быть немного вызывающей, но это лишь манера поведения. Однако ж, для записи, я очень сексуальна, — подчеркиваю это, указывая на своё тело сверху вниз. — Может быть, если бы ко мне подошел парень, который произнес бы не только «хей, детка», я бы заинтересовалась. Знаешь, я хочу чизбургер.

— Я не знаю, но уверена, ты меня просветишь.

— Человек, который изобрел гамбургер, был умным. Человек, который изобрел чизбургер...

— Был гением, — заканчивает она за меня. — Не думаю, что Макконахи имел в виду свою личную жизнь, когда говорил это.

— Мне не нужен просто какой-то парень. Я хочу мужчину. Мужчину, который выделяется в толпе. Ему все равно, что думают другие, и он не боится смеяться или плакать. И он дерзкий. Может быть, даже немного опасный.

— Твой чизбургер?

— Мой чизбургер, — мечтательно вздыхаю. — Не важно. Нет у меня времени на отношения.

— Это ведь ещё не «У Макконахи».

— Осталась всего лишь пара недель. Этот бар - любовь всей моей жизни, так что прямо сейчас в ней нет места для парня.

— Печально.

— Это называется обязательства.

— Ты должна взять обязательство уделить немного времени этим корням, — используя указательный палец, она делает круговое движение в направлении моей макушки. — У тебя что-то типа омбре, хотя ты его и не делала.

— Омбре все ещё в моде, верно? Некоторые платят большие деньги, чтобы специально иметь темные корни и осветлённые концы.

Она закатывает глаза.

— У тебя есть ещё немного времени, пока ты из шикарной превратишься в убогую.

Я поднимаю парочку прядей и смотрю на свои секущиеся кончики.

— С деньгами сейчас туго.

— Хорошо, что твоя лучшая подруга - парикмахер, — она имеет в виду себя. Сьюзен работает в салоне на Мэйн-стрит. — Мы должны освежить их. И побыстрей.

— Что мы освежаем? — в двери появляется фигура и слышится мужской голос, заставляющий нас подпрыгнуть.

Я хватаюсь за сердце, а потом ударяю брата в грудь.

— Хватит нас пугать!

Люк потирает грудь.

— Черт, женщина, не очень-то любезный способ поприветствовать своего кавалера.

Сьюзен поднимается с ящика.

— Ты не выходишь ни с кем в городе, но встречаешься с братом?

У Люка на лице написано отвращение, и я закатываю глаза на ее слова.

— Младший братик ведёт меня на обед.

Сьюзен складывает руки на груди.

— Правда? И куда?

Я поворачиваюсь к Люку.

— Да, куда мы идем?

Он прислоняется к дверной раме и улыбается.

— Это действительно самое замечательное место в городе. Подают потрясающие крылышки, и мы можем наблюдать за игрой, сидя за столом, пока нам подают бесплатное пиво.

Мои плечи опускаются.

— Мы едим здесь, правда что ли?

— С чего бы нам идти куда-то и тратить деньги, когда у тебя в распоряжении практически весь бар? — спрашивает он.

— Лишь то, что я работаю здесь, не значит, что ты можешь есть и пить все, что есть на складе.

Люк чертов Пэк-Мен. Парень приведет меня к банкротству до того, как я успею подписать новый контракт.

— Да, да, конечно, — говорит он, отступая и идя в бар.

Сегодня понедельник, так что здесь относительно тихо для обеденной толпы. У нас много событий во время футбольного сезона, но не так много летом. Кэндис, наш другой бармен, стоит за стойкой, и Норин вытирает стойку. Сегодня, в понедельник вечером, место будет забито. Такое только летом, когда толпы студентов приезжают домой.

Стоя за стойкой, я наливаю две колы из автомата. Когда передаю их Люку, на его лице написано разочарование.