Когда снег падает вверх… (СИ)

Выговорился! И сразу наступило опустошение. Никаких чувств, эмоций, только усталость.

Она неслышно подошла сзади, прижалась теплой грудью к спине:

— Ты знаешь, почему не разрешают делать операции родственникам?

Он кивнул.

— Ты сделал все, что мог, я уверена — прижалась щекой к его лопатке.

— Мне понадобилось полгода беспробудного пьянства, чтобы это понять, а ты это поняла за несколько минут?! — он вытащил ее из-за спины, прижал к себе. Если бы можно было ее никогда не отпускать!

— Хочешь, я тебе покажу одно место? Только надо одеться и поехать туда.

— Прямо сейчас? Ночью? — удивилась она, подняв лицо, чтобы заглянуть ему в глаза. Но он смотрел так умоляюще, что стало совершенно неважно, что там за окном мороз минус сорок.

Они быстро оделись, шаловливо выдергивая одежду друг друга и глупо подхихикивая.

Не успели выскочить из подъезда, как мороз уже стиснул обоих в своих медвежьих объятиях, так что не вздохнуть.

Хорошо в машине уже стало тепло: пока они собирались, Дима успел включить печку.

Перед тем как юркнуть на пассажирское сидение, Рянка показала ркой в рукавичке на оцарапанный бок машины:

— Это стало причиной, что ты бросил пить?

Она уже знала эту историю от его матери, но хотела, чтобы он рассказал ей все до конца.

— Да, — кивнул Дима. — Именно тогда понял, что уж лучше лечить людей, чем их калечить.

Они ехали молча по темной ночи, так было хорошо друг с другом, что не хотелось даже говорить. Она наслаждалась тем, как он вел машину, красиво, уверенно, по-мужски.

Неожиданно он остановился.

— Приехали?

— Ага, — он кивнул вперед, чуть подкатя машину к обрыву. Внизу открывался вид на город, вернее на мозаику огней уличный фонарей и окон домов.

— Красиво! — тихонько проговорила она, беря его за руку, как будто стараясь разделить с ним свой восторг.

Он на время заглушил двигатель и наступила торжественная тишина, дополнившая величественности открывавшемуся виду.

— Ух ты! — прошептала она, вглядываясь вперед и время от времени подставляя его взгляду свое улыбающееся лицо.

Пошел снег. Сначала редкими белыми хлопьями, падающими на лобовое стекло, а потом все чаще и чаще. Стало совсем тихо, снег поглотил все звуки… весь мир снаружи. Как будто остались только они вдвоем и больше никого во всей вселенной. Огромные снежинки медленно с достоинством опускались на стекло, это было похоже на танец, тихий, грациозный танец. Если до этого момента тишина была органична окружающему миру и их ощущениям, то сейчас этому танцу не хватало звука. Как будто почувствовав это он начал говорить тихим низким голосом, от которого у нее мурашки побежали по спине от наслаждения:

— Знаешь, одна моя пациентка, она работала на строительстве башни, первого небоскреба в Москва-сити, так вот она как-то рассказывала мне, что на большой высоте, на уровне сорокового или пятидесятого этаже потоки воздуха идут вертикально вверх, захватывая с собой дождь и снег. Так что стоя на каком-нибудь пятьдесят первом этаже можно наблюдать, как снег падает вверх!

Он не заметил, как она вся застыла, заледенела как статуя. Даже глаза не двигались. А он все смотрел сквозь стекло, наслаждаясь падающим снегом, тишиной и теплом ее ладошки в его руке.

— Что ты сказал? — выдохнула она одними губами.

Он повернулся к ней со счастливой улыбкой на губах:

— Было бы здорово посмотреть, как снег падает вверх, да? — повторил он.

— Я вспомнила… — прошептала она, вглядываясь в его глаза.

Она откуда-то издалека слышала его голос, как маяк в буре, сквозь которую ей надо пройти во что бы то ни стало:

— Интересно было бы хоть разочек посмотреть — да?

Что-то щелкнуло в ее мозгу, и она не моргая с открытым ртом уставилась на него невидящими глазами.

Как снег падает вверх… снег падает вверх… снег… падает… вверх… и змейка огней третьего кольца далеко внизу… под ее ногами… на 61-ом этаже…

Потом перевела взгляд на большие мохнатые хлопья снежинок, тихо-тихо падающих на лобовое стекло.

Как снег падает вверх…

— Я вспомнила… — прошептала она хрипло и как-то отстраненно.

Она вспомнила картинку — как она смотрела на такие же крупные снежинки в темноте ночи сквозь стекло, находясь на 61-ом этаже, и снег падал ВВЕРХ. Она тогда впервые видела такое чудо и не могла им налюбоваться! Там в Москве, в другой жизни, в своем офисе, вечером, доделывая работу и пережидая, когда спадут пробки, чтобы ехать домой. Домой… в свою квартиру. Она любила свою квартиру, все подбирала сама, без всяких новомодных дизайнеров. Пусть у нее были не самые дорогие вещи в квартире, зато они были выбраны и подобраны с любовью и создавали уют. Дом… Как будто пахнуло-поманило знакомым запахом.

Она снова посмотрела на его застывшую фигуру в темноте зимней ночи. Он сидел не шелохнувшись, боясь спугнуть что-то невесомое зыбкое.

— Что… вспомнила? — тихо ровным шепотом спросил он. Так просят самоубийцу положить пистолет.

— Свой кабинет на 62-от этаже в Москва-сити.

— Ого! — он аж присвистнул.

— Ага! — улыбнулась она. — Высоко!

Помолчала, а потом сказала, кокетливо наклонив голову вбок:

— А зовут меня Зоряна Владимировна Зеленская.

— Как?… Как??? — Он развернулся к ней всем корпусом и уставился в ее глаза. Мгновенье его лицо оставалось неподвижным, а потом он резко откинул голову и расхохотался. — Я… мне… твои родители не дали мне ни единого шанса!

— Что?… — она никак не могла понять причину такого бурного веселья.

— Зоряна? — переспросил он, давясь от смеха и утирая выступившие слезы. — Да я в жизни бы не угадал твое имя!!!

Он хлопнул ладонью по рулю от избытка чувств.

Она тоже рассмеялась таким счастливым заразительным смехом.

И вдруг неожиданно нахмурилась:

— Какое сегодня число?

Он вскинул руку, посмотрел на часы:

— Уже тринадцатое. Января, — на всякий случай уточнил он.

— Боже мой, — растерянно сказала она. — Надо срочно позвонить Олегу… А у меня нет его номера!.. Мне надо срочно ехать в Москву!

Она посмотрела на него, как на единственную надежду.

— Здесь где-нибудь летают самолеты?

Он не придал значения комичности вопроса и кивнул:

— Да, я отвезу.

Тринадцатое! А документы на тендер сдавать надо пятнадцатого! То есть послезавтра! Можно успеть, если очень сильно постараться и очень сильно повезет! Если есть самолет, если не будет пробок и таксист согласится везти с простоем, потому как ей еще нужно будет как-то попасть к себе в квартиру, а запасные ключи есть у соседей и у Дашки на другом конце Москвы — опять-таки по пробкам, можно и сутки так кататься. А телефонные номера все были в мобильном, которого нет. Дома есть какая-то наличность — на такси точно хватит. Самое главное попасть домой! Ха, а почему собственно это самое главное, если мобильного нет, и ноутбука тоже нет. Что остается? Визитки и домашний телефон — если его еще не отключили за неуплату (зачем платить за телефон, которым все равно не пользуешься?!). Когда она в последний раз платила? — вот этого она точно не вспомнит. В крайнем случае попросить мобильный у Оли, соседки. Потом расплачусь — не проблема. Главное сейчас найти где-то в визитках телефон Олега и переделать документы на тендер.

Она вспомнила, только сейчас вспомнила, где видела этого лысого, который потом ехал с ней в купе. Он отирался возле нее, когда она регистрировала билет на вокзале перед отходом поезда. А потом она видела его с проводницей своего вагона, они очень интимненько о чем-то шептались. Она тогда еще усмехнулась: дорога дальняя, а лысый уже себе теплое местечко присмотрел. А еще в ее купе ехал высокий с бурыми волосами. Его она видела вместе с Игорем, этим скользким новым помощником директора! За недели две до отъезда, они сидели в ресторанчике. Она бы и не обратила на них внимания, но этот с бурыми волосами посмотрел прямо на нее и быстро отвел взгляд, как будто не хотел, чтобы она его видела. Она тогда не придала этому значения. А сейчас все складывалось, как кусочки головоломки.