Моя маленькая мечтательница (СИ)

— Оу... — она, кажется, поняла. Меня что, так легко прочитать?

Она ничего не говорит, и просто обнимает. Зарываюсь носом в ее шею, наконец, чувствуя себя более свободно. Осталось только вернуться домой и привычно засесть с ней, как мы делали раньше на выходных, набрать чего-то вредного и смотреть фильмы.

Улыбаюсь своим мыслям. Да, все стало на свои места.

====== Свобода ======

POV Вейверли

Ты видишь, что не вижу я

Я вижу, что не видишь ты

И изменить всё это слишком сложно

Мы спорим, слыша лишь себя

И вновь кричим до хрипоты

Но нам понять друг друга невозможно...

С того события прошло уже два дня. Аж не верится: мне кажется, что прошло всего несколько часов. Все это настолько живо в моей памяти, что я буквально пару раз за ночь подскакивала с кровати в холодном поту.

Пережить это оказалось сложнее, чем я думала. Мне кажется, что со всем этим я словно потерялась. Точнее, потерялась еще больше.

В своих чувствах, мыслях. Они словно воронка, которая затягивает и не отпускает. Я не могу прекратить думать о том, что же было бы, если бы не Николь, которая так вовремя оказалась рядом. Мне не стоило уходить. Не стоило поддаваться своим чувствам, но разве нужно говорить так после того, как я это уже сделала? И чуть не поплатилась за это своей жизнью?

Да еще и тот факт, что машина задела ее, заставлял меня чувствовать себя

виноватой. Я не заметила, как ее зацепило, от чего еще сильнее прикусывала губу от бурящего у меня чувства вины. Никогда не ощущала его так сильно.

Мы вообще никак не контактировали эти два дня. Вайнона и Уилла вместе с мамой буквально заперли меня дома на эти два дня, да еще и грозились оставить меня дома и завтра. Я, конечно, очень люблю их, но разве запирать меня дома тогда, когда я могу сама отсидеть здесь положенный больничный- это выход? Хотя, сейчас я признаю, что они поступили правильно: мне становиться скучно сидеть дома и я бы раньше все отдала за то, чтобы оказаться на улице.

Если раньше я могла бы полностью посвятить себя рисованию, то сейчас мне просто ничего в голову не приходило. Я только как-то глупо, как-будто в первый раз, замирала перед холстом или альбомом и просто... стояла. Не могу вообще понять, что со мной произошло, но желание что-то нарисовать словно отшибло.

И какова была моя радость, когда аноним отвечал на мои сообщения. Нет, серьезно, я просто летала и порхала в меру моих возможностей.

Я не могла просто так игнорировать то, какую радость я испытала от этого. И тогда я даже с радостью засела дома, нисколько не сопротивляясь и только улыбаясь. Их недоуменные взгляды меня немного забавляли, но и то, что они не стали спрашивать, меня порадовало.

И вот, сегодня уже будний день, а я все еще сижу дома. Ходить уже не так больно, как раньше, я даже могла пробежать парочку метров, но я больше не пробовала. Мама пошла в магазин, поэтому я осталась одна дома... Да, впервые одна. Никогда не прогуливала школу даже по болезни просто из принципа.

Но сейчас я даже этому рада, хотя оставаться одной мне никогда не хотелось. Мне всегда хотелось поговорить с кем-нибудь, просто “почесать языками”, а если собеседник приятный и начитанный, то говорить хотелось еще больше. И просто ощущать присутствие человека рядом с собой. Нет, не так, как в фильмах ужасов, а просто человеческое тепло рядом с собой.

Это меня успокаивало, серьезно. Хотя я понимала, что есть очень даже разные между собой близости с человеком: когда он с вами только телесно, или когда он вместе с вами еще и духовно. Никогда не была поклонницей чего-то подобного, но разница между эти я ощущала очень остро. Ведь есть ли смысл присутствия человека, если он вас даже не слушает? Точнее, не хочет слышать? Я думаю, что нет.

Плюхаюсь на свою кровать и обнимаю подушку. Действительно, подобная мысль заставляла меня задуматься над моими отношениями с людьми. Точнее, с Чемпом.

Когда я не видела его целую неделю, а сейчас он даже не позвонил мне за целых почти два с половиной дня, я действительно задумалась: а был ли он со мной духовно? Вслушивался ли в мои слова, пытался меня понять и как-то утешить когда-то? Хотел ли он от меня чего-то большего, чем... эм... плотские желания? Удивительно, что задуматься над этим меня заставил тот случай в парке.

И, когда я смогла остаться наедине с собой, я прекрасно поняла, что нет. Харди даже ведь не интересовался, как у меня дела, как я себя чувствую или что-то подобное. Не удивлюсь, если он даже и не знал об этом, у него ведь всегда есть дела поважнее меня. Тренировка, учеба или сборы- это ладно, я понимаю, это может быть важно, но вот он что, не может хотя бы позвать меня гулять со своими друзьями? Конечно, они те еще засранцы, но мне было бы приятно, если бы он хотя бы вспомнил о том, что я вообще существую.

Переворачиваюсь на спину, все еще сжимая подушку в руках. С этим нужно что-то делать. Я больше не могу держать его при себе, если я не нужна ему. А нужен ли он был мне?

Черт, от всех этих мыслей начинает побаливать голова. Нужно отвлечься, пока мигрень не дала бы о себе знать.

Но, как на зло, я не могла прекратить думать об этом. А есть ли у меня человек, который близок ко мне духовно? Да, мама, Вайнона, Уилла, даже папа, пусть он и слишком сдержан и хладнокровен.

А еще... Николь? Я прикрыла глаза, вспоминая, как мы тогда говорили в парке до того инцидента. Да, мне нравилось с ней говорить. Просто было приятно говорить с человеком, который действительно обеспокоен твоим состоянием или тем, как же ты себя чувствуешь? Почему-то, тот образ анонима, который мне пришел в голову совершенно случайно, стали вытеснять эти карие глаза, рыжие волосы и приятный голос.

Может, стоит хотя бы позвонить? Она ушла из больницы какая-то напряженная, и еще она меня пару раз проведывала на выходных, но о том, что произошло тогда, мы не говорили. Мне кажется, она без слов понимает, что я чувствую. Разве такое бывает в мире? Разве есть люди, безоговорочно понимающие друг друга при том, что они абсолютно разные?

Я уже знаю, что есть. Мы, конечно, во многом похожи, ровно как и все люди, но мы разные как Север и Юг. Как лето и зима, как... Зима!

Подрываюсь с кровати, почувствовав, как что-то в голове щелкнуло и бросаюсь с мольберту. Вдохновение накатывает словно лавиной, и я быстро беру карандаш в руки, чтобы хотя бы набросать эскиз будущего рисунка. В голове отчетливо виднеется картина, которая оказалась так свежа в памяти, словно я видела ее вчера: мягкий свет фонаря освящает бледное лицо, заставшее в едва ли не мечтательном выражении, рыжие волосы частично лежат на лице, частично за спиной, а на губах видна едва заметная улыбка... И снег. Белый, чистый, пушистый снег, сорвавшийся тогда с неба в первый раз за всю зиму!

От усердия даже прикусываю изнутри щеку, пытаясь отобразить все то, что я видела буквально перед своими глазами. Решаю даже плюнуть на краски и работать только карандашом, лишь бы передать эту картину, всю ее красоту и мечтательность.

Безусловно, она девушка красивая. Даже удивлена, что Николь ни с кем не встречается. Ну, это насколько я знаю. Ладно, почему я об этом думаю? Но от этом мысли мое настроение как-то странно улучшилось, и я уже с новым рвением продолжила рисовать.

— Эм... дорогая? — я с тихим визгом подскочила, когда услышала голос мамы за спиной. Оборачиваюсь к ней, и краснею, когда та начинает тихонько посмеиваться. И я даже не обижаюсь!

— О, ты уже вернулась? — мама улыбнулась шире. Н-да, глупый вопрос- типа, она зашла только на минутку, чтобы потом снова уйти. — Давай помогу?

— Было бы неплохо.

Быстро откладываю карандаш, ведь все, что нужно я уже перенесла на бумагу. Забираю у нее тяжеловатый пакет, и осторожно несу его в кухню. Чувствую, мама хотела тогда что-то добавить, но я была быстрее. Слышу, как та тихо фыркнула и потом пошла за мной. С тихим кряхтением поднимаю пакет и ставлю его на стол. Действительно, тяжеловат. Мне стоило не слушать ее и пойти с ней. Тем более, нога же почти не болит, так почему бы и нет?