Другая история (СИ)

Баки попытался изобразить скучающий вид, что не имело особого смысла, потому что лёгкие брюки совсем не скрывали его заинтересованности движениями любовника и предвкушением близости, но игра есть игра, а уж правила можно придумывать и на ходу, при таком раскладе-то.

Он медленно двинулся к лестнице, с ленивой грацией приближаясь к Роджерсу, успевшему прислониться спиной к стене и чуть поднять согнутую в колене ногу.

Под удивлённым взглядом Барнса, в полной тишине их более чем идеально звукоизолированного убежища, негромкие слова Стива разлетелись, казалось, от подвала до чердака, во всяком случае именно пробитым ими насквозь почувствовал себя Баки.

— Не хочу, чтобы у тебя в голове оставались хоть какие-то триггеры… Сними меня…

— Что? — Джим, немного растерялся и от позы, и от предложения любовника. Более того, учитывая их недавний разговор касаемо отношения к ним, как к шлюхам, за время работы, это было равносильно удару под дых, но Бак чувствовал, что, если не пытаться бежать от себя, как ему первым делом вновь захотелось, то Роджерс прав, потому что большей свободы, чем они оба могли подарить друг другу, пожалуй, вообще было сложно представить хоть с кем-либо другим.

— Сними меня, — повторил Роджерс, приоткрывая рукой дверь в оставшуюся затемнённой черными римскими шторами спальню.

— Сколько? — кивнул и, проведя по границе джинсов пальцами правой руки, чуть подцепляя их, чтобы пропустить в тугой плен ладонь, улыбаясь, чтобы сдержать дискомфорт, спросил Баки. — Старого доброго полтинника хватит?

— Разве что на фелляцию, — капризно вздохнул Стив, поджимая губы.

— Иррумацию, — притираясь бедрами, глухо произнёс Джим, не поднимая глаз на партнёра. — И ни центом больше.

— Почему вы такой жадный, мистер…

— Барнс, — в данный момент Джиму было совсем не до выдумывания себе вымышленных имён.

— Всё равно, маловато, — на последнем слове Стив уже хрипел, достаточно чувствительно придушенный татуированной под бионический протез рукой, и сползал, послушный принуждающим движениям, на колени.

— Достаточно, — безэмоционально ответил Барнс, добавив: — Если тебе дорога твоя милая мордашка, сучка!

— Не переигрывай, — чувствуя, что дышать стало легче, захлёбываясь воздухом, попросил Роджерс, отвлекаясь на вздувшуюся ширинку перед своим носом.

Джим ещё раз кивнул, хотя Стив и не увидел этого жеста, но едва он приоткрыл рот, чтобы пропустить возбуждённый член партнёра, Барнс не слишком резко, но достаточно быстро толкнулся внутрь до самого горла, пока застывший Стив поверхностно дышал через нос, борясь с естественной реакцией своего организма.

Баки двигался, ни на секунду не забывая о партнёре, стремясь не причинять лишнего дискомфорта выбранной техникой, но, когда освоившийся Роджерс начал изредка постанывать и сглатывать, почувствовал, что ему просто сносит от удовольствия крышу так, что он готов был забыть о любом контроле здесь и сейчас.

Во время финальных фрикций Барнс уже не помнил себя, сжимая волосы любовника на затылке, насаживая его, послушного и покорного на себя до самого основания. От накрывшего обжигающей волной оргазма у Баки зазвенело в ушах, а икроножные мышцы почти свело судорогой.

Он не сразу пришёл в сознание, но всё это время Роджерс мягко посасывал его член до самого последнего сокращения, чувствуя себя, наконец, оттраханным и свободным настолько, насколько сейчас хотелось ему. Даже болезненная уже собственная эрекция не будила желания снять напряжение мгновенно.

Правда, когда опустошённый Джеймс стёк к нему на пол и потянулся к губам, ловя вкус собственной спермы, он, чуть усмехнувшись, прошептал в поцелуй:

— Где мой честно отработанный полтинник, мистер Барнс?

— Стив, — Баки потянул того за джинсы, наконец, справившись с тугой пуговицей и ширинкой, — хочешь так же?

— Можно, — расслабленно протянул Роджерс, но вдруг как-то резко дёрнулся, едва Бак коснулся его белья и почему-то попросил на него не смотреть.

— Что там? — не понял Барнс, наоборот заинтриговавшись необъяснимым поведением любовника. — Кто-то поставил тебе засос на внутренней стороне бедра или укусил в студии за задницу? — шутя предположил Баки.

— Нет, конечно, — Стив всё же застегнул пуговицу обратно и остался сидеть рядом. — Просто это точно тебе не понравится.

========== Глава 147. Жертва? ==========

— Ладно, — добросердечно ответил Джим, пожимая плечами, но как только Стив достаточно потерял бдительность и попробовал встать, повалил его на пол и, воспользовавшись преимуществом из-за неожиданности, расстегнул и частично стянул с бёдер под конец переставшего сопротивляться партнёра джинсы.

— Извини, — виновато улыбаясь, произнёс Баки.

— Я же говорил, что тебе не понравится, — спокойно констатировал факт Роджерс.

— Покажи мне. Полностью, — попросил Барнс, кляня про себя последними словами дурацкую выходку. — Пожалуйста.

Он работал над своим образом мыслей последнее время так много, как не работал над телом за все годы обучения балету, наверное. По всему выходило, что, только сломав свои принципы и предубеждения, он мог продолжать делать счастливым Стива, не только себя. О компромиссах и речи быть не могло, поскольку, если говорить достаточно честно, он с самого начала принял на себя ответственность перед любимым, предпочтения которого всегда были особыми. Бог — свидетель, он так любил Стива, что даже в самые напряженные моменты не искал чего-либо другого, хотя шансы предоставлялись не раз и не два, особенно в тот год, после Кубы. И, безусловно, Джим чувствовал свою вину за обещания, которые не смог сдержать, а его самый лучший на свете любовник ещё и сам предложил не обсуждать тревожившую ситуацию ради сохранения отношений, наполненных невооруженным взглядом заметными змеящимися трещинами.

Роджерс прищурил глаза, сомневаясь, и было уже решился последовать просьбе, но передумал.

— Слушай, — Стив посерьезнел так, что у Джима появилось ощущение, что его любимый сразу стал старше лет на десять. — Ты сам говорил, что не против, только не в постели. Да, иногда я так делаю, когда ты точно не увидишь, или переодеваюсь в душе перед сном, например. Мне так спокойно. Но, если ты сейчас скажешь, что ты и об этом своём предложении жалеешь, то богом клянусь, я не знаю, смогу ли я тебе снова доверять в подобных вещах. Так что лучше не смотри.

— Стиви…

— Нет, Бак, давай обсудим всё сейчас. Я люблю тебя и, как видишь, не ищу ничего другого все эти годы. Я счастлив с тобой. Просто лучше не предлагай мне ничего особенного и не говори вообще о том, что не можешь принять или попробовать, потому как обиднее всего, когда за удовольствием следует незаслуженное наказание или самоистязание. И я сейчас не про БДСМ. Пожалуйста.

— Помнишь, — Джим остановил поднявшегося на ноги любовника, перехватив его ладонь, — у тебя была широкая в тон плётки маска на глаза?

— Лучше я переоденусь. Это, правда, не лучшая идея, Бак, — ответил Роджерс, чувствуя, что его возбуждение полностью пропало.

— Я хочу попробовать, серьёзно. Дай мне шанс. Нам… — Джим не хотел отпускать Стива, своего Стива, который ради него постоянно чем-то жертвовал. — Конечно, я не могу поклясться тебе, что испытаю дикий восторг от дамского белья на твоей роскошной заднице, но, я ведь даже не пробовал, так? Может, со временем и втянусь, — уже с ироничной улыбкой закончил он, боясь оставаться серьёзным во время этого разговора.

— Если ты хоть раз…

— Я люблю тебя, Стив, — Баки поднялся и встал у открытой двери в их спальню, положив ладони на бедра любимого. — Ты позволишь?

Роджерс теперь уже сам расстегнул злосчастную тугую пуговицу и, нажав на руки Барнса, позволил тому стянуть с себя джинсы, носки и лёгкие туфли. Он чувствовал себя беззащитным перед любовником, оставшись в одних только тонких красно-чёрных кружевных трусиках.

Баки молча сидел у его ног, и по его выражению лица было вообще непонятно, что конкретно он чувствует. Когда пауза, на взгляд Стива, затянулась, Баки практически землю из-под ног у него выбил предложением достать из коробки, оставленной в их шкафу и не разобранной после переезда, верхнюю частью этого комплекта. Да, он знал, что у его любовника есть и не такое, но никогда не видел того в лифах, трусиках или чулках.