Отступления и наказания (СИ)

Соня, закрыв глаза, позволила себе на минутку, только лишь на одну минуточку представить, что этих долгих лет не было, и эта рука в её волосах что-то значит, что она имеет на неё право.

Минута быстро прошла. Соня вздохнула и стряхнула ладонь Михайлова со своего затылка.

— А что ты-то здесь делаешь, Родик?

— Жить я здесь теперь буду, Мармеладова. В этом подъезде.

Соня вздрогнула. Неприятно засосало под ложечкой.

— Вот значит как. Неожиданно… Знаешь, не зови меня больше так. Напрягает.

Родик засмеялся.

— Ты изменилась, Сонь. Сильно.

— Столько лет прошло. Было бы странно, если бы нет.

— Да не внешне. Взрослее выглядишь, да, конечно. Но я о другом. Ты стала земной. Обыкновенной земной женщиной, а не той снежной королевой, какой была в школе.

«Жизнь и не таких королев обламывала», — подумалось Сонечке. Она поднялась со скамейки, одёрнула помявшуюся юбку.

— Мне пора, Родик. Да и устала я, если честно.

— Евсеева, а пригласи меня на чашку чая, а?

— Ну и беспардонный же ты тип, Михайлов! — откровенно возмутилась Сонечка.

— Ну пожалуйста! Всегда мечтал к соседям в гости на чай ходить. А я всё-таки новосел. Правила хорошего тона и всё такое. Сумки вот тебе донесу.

— Ну что ж, если только сумки. Пойдём уж, ночной гость.

Войдя в квартиру, Соня услышала звуки телевизора из гостиной. Раскладушка в коридоре пустовала.

Михайлов, внеся следом пакеты, поставил их на пол и с интересом огляделся. Соня, метнувшись в ванную за тряпкой, принесла заодно и розовый пластиковый тазик. Поставив пакет с разбившимся вином в таз, быстро протёрла ламинат, боясь, что останутся пятна.

— Неси на кухню таз, Михайлов. Я второй пакет возьму.

Войдя в маленькую, светленькую кухню и сгрузив тазик с покупками на стол, Родик сел и кивнул в сторону коридора.

— Это кто у тебя в прихожей обретается?

— Мальчик с работы. У него с семьёй проблемы, вот и живёт пока.

— А. Ясно.

Соня достала чашки, поставила чайник.

— Посиди немного. Я схожу с сыном поздороваюсь, если не спит.

— А сколько ему?

— Двадцать…один на днях, — споткнувшись слегка ответила Софья.

— Ого! Ну ты, Евсеева, ранняя, однако! А чего такой взрослый парень дома в это время сидит, а не по клубам тусуется?

Из рук Сони вырвалась чашка и, стукнувшись, позвякивая покатилась по полу.

— И даже посуда у меня не бьётся. Не видать мне счастья… — прошептала она себе под нос, и вышла из кухни.

В коридоре Сонечка смогла выдохнуть свободно и уткнулась лбом в холодную стену, чтобы успокоиться.

А в голову тем временем снова вползали так долго вытравливаемые всеми силами воспоминания.

Вот он, самый красивый парень в школе, ожидаемо и предсказуемо приглашает её в кино.

Вот она, местная звезда, отличница, активистка и самая недоступная красавица, Снежная Королева, соглашается.

Вот они уже вдвоём, неразлучны весь последний выпускной год. Родион и Сонечка. Раскольников и Мармеладова.

А вот и сам выпускной. И ночь после…

Сонечка, послушная дочь своих родителей и примерная ученица, отступает от правил, и наказание не заставляет себя ждать.

Первая в её жизни ночь любви и сразу банальный залёт.

Ломать жизнь Родику, который распланировал её на годы вперёд, она не захотела. Вуз. Армия. Карьера. Никаких семей и детей, пока крепко не станет на ноги. Да и вообще, пелёнки-распашонки не для него, Родиона Михайлова. В жизни есть более важные вещи.

Самым сложным для Сони на тот момент оказалось сохранить ребёнка. Ни о каком аборте она даже не задумывалась. Но если бы узнали родители… Авторитарный отец и истеричная мать — это ещё та преграда. Соня поступила в престижный вуз, предоставила там купленные медицинские документы и, чтобы съехать подальше от предков, уговорила отца снять ей квартиру рядом с институтом. Сразу же устроилась на работу вечерней сиделкой. А как только ей исполнилось восемнадцать, уже на сроке пяти месяцев, благо, по худющей Евсеевой этого было ещё почти не видно, она перевелась на заочное и сменила место жительства, не сообщив адреса семье.

Ну не могла она допустить, чтобы отец узнал о ребёнке раньше времени. У него было слишком много денег и связей, чтобы смочь помешать Сонечке в её планах.

Стала на учёт в консультацию очень поздно, потому что ждала совершеннолетия. Чтобы иметь все права распоряжаться жизнью по своему усмотрению.

Каждую заработанную копейку Сонечка складывала, добавляя к деньгам, которые давал ранее отец. Нужен был запас на первое время, пока она не смогла бы вновь выйти на работу и нанять няньку ребёнку.

В итоге у неё всё получилось.

Вот только родители её так и не простили. И холод в отношениях с опозорившей их заблудшей дочерью с годами превратился в бездонную пропасть. Назад не вернёшься. Разве что издалека посмотреть. И внука Евсеевы не приняли, но от этого Сонечка не стала любить сына меньше. Так же, как и его отца.

Вырвать Родиона из сердца Соне не удалось, несмотря на время. И это убедительно подтверждалось в этот самый момент учащённым пульсом и дрожащими пальцами только от одного его появления.

Ничего! Она справится.

Сонечка распрямила спину и, произнеся в уме привычное «Соберись, тряпка!», пошла поцеловать Макса на ночь.

========== Часть 4 ==========

Долго ждать Михайлов не любил. Когда Сонечка вышла, он немного поозирался по сторонам, рассматривая обстановку: дешёвая, но симпатичная мебель, яркая посуда и пёстрые занавески на окнах, горшки с цветами на подоконнике, аккуратно сложенные стопочкой полотенчики на полочке и расставленные по цветам тарелки в сушилке. Заметил отломанную ручку балконной двери и скрученный скотчем из двух половинок деревянный держатель для ножей.

— Нда-а, Евсеева, мужика тут у тебя не хватает, факт. А сын-то что ж безрукий такой? Вроде взрослый уже.

Сидеть одному Михайлову надоело и, встав, Родик направился на поиски.

Заглянув в открытую настежь дверь рядом с кухней, Родик увидел, что в большом кресле, свернувшись в немыслимой позе под звуки телевизора, дрыхнет рыжий мальчишка.

Сони тут не было. Пройдя дальше по коридору, Михайлов не стесняясь просунул любопытную голову в следующую приоткрытую дверь.

Сонечка находилась именно там. В полумраке было видно, что, присев у кровати со спящим на ней белобрысым пареньком, она медленно и нежно водила ладонью ему по растрепанным волосам.

А рядом с кроватью стояло инвалидное кресло.

«Блядь, блядь, блядь! Охуеть просто!»

Слов культурнее Михайлову в голову почему-то не пришло. Высунувшись из спальни обратно в прихожую, стараясь не шуметь, Родик замер. Увиденное его потрясло. Да, жизнь непредсказуемая штука. Кто ж мог предположить что Соне достанется такое… Да ещё, похоже, с деньгами у неё звездец полный.

Родик вернулся на кухню, сел и закурил.

Вскоре пришла Софья и засуетилась, наводя чай и строгая бутерброды. Делала она это молча, думая о чём-то своём, по ходу автоматически раскладывая продукты по местам, моя фрукты, поправляя всё, что неровно стоит, протирая от капель мойку и от крошек столешницу. Когда всё, что можно было сделать, чтобы оттянуть разговор, было уже переделано, она замерла в нерешительности.

— Можешь ещё пол вымыть. Ничего, я подожду, — Родик отхлебнул чай и приступил к бутербродам с колбасой.

Евсеевой ничего не оставалось, как, вздохнув, присесть к столу и она, обняв ладонями свою чашку, уставилась в неё не мигая.

— Да рассказывай уже, Сонь.

— Что рассказывать-то, Михайлов?

— Да всё. Всё, Сонь. О себе, о жизни своей. Про сына тоже.

Софья дёрнулась, расплескав чай по столу.

— А что сын? Сын как сын.

— Да видел я его только что, Сонь. Что с ним случилось?

Софья помолчала, подумала. Потом решилась и тихо произнесла:

— Его избили полгода назад. Была травма позвоночника. Операция. Реабилитация ему не помогает. Врачи говорят, что физически он смог бы… но он просто не хочет бороться. Он опустил руки, Родь.