Право на защиту (СИ)

Я молча смотрел, как его руки плавными движениями, как будто священнодействуя, достают бутылку и фужеры, разливают напиток, открывают конфеты. Все это происходило как будто не со мной, как будто параллельно, как будто фильм на втором экране…

– Твое здоровье! – в руку мне сунули один из бокалов, стукнув о край другим. Легкий звяк тонкого стекла немного вернул в реальность, я посмотрел на медового цвета жидкость, маслянистыми потеками сбегающую по гладким прозрачным стенкам.

– Спасибо, – хотелось ответить язвительно, а получилось устало и безнадежно.

Терпкая жидкость обожгла гортань и плавно скатилась по пищеводу в желудок, оставляя после себя волну тепла. Закусывать такой напиток шоколадом преступление, но Макс уже протянул мне одну из конфет, любезно освободив от золотистой фольги. Как-то незаметно бокалы наполнились вновь, следующий тост был за справедливость. К третьему бокалу мне стало что-то уж слишком хорошо, и я запоздало вспомнил, что не позавтракал сегодня. Надо бы хоть бутербродов сделать, хотя по Максу и не скажешь, что такая доза алкоголя хоть как-то на него повлияла. Я встал с табуретки, достал колбасу, хлеб и отошел к кухонному столу возле мойки.

Макс со странным выражением лица следил за моими действиями, но разбираться в его мимике желания не было, да и затуманенные мозги не способствовали проведению физиогномического анализа. Поэтому я просто отвернулся и стал кромсать колбасу и хлеб, не заботясь о ровности получающихся кусков. На доске осталась шкурка от колбасы и крошки. Поставив перед Максом тарелку с бутербродами, я решительно открыл дверцу стола, чтобы отправить в помойное ведро мусор.

– Стас, а масло у тебя есть?

– В холодильнике, – я отвернулся от стола, на автомате закрыл дверцу и, только сделав шаг в направлении своей табуретки, понял, что что-то не так: один конец пояса халата оказался зажат чертовой деревяшкой и развязался.

В панике я подхватил расходящиеся полы, запахивая махровую ткань на груди и холодея от ставшего вдруг хищным взгляда такого расслабленного и милого еще пять минут назад, Макса.

– Ста-ас, – протянул он со странной улыбкой и, преодолевая сопротивление, развел мои руки в стороны, – что это у нас тут такое?

Глава 7

– Ста-ас, – полушепот-полувскрик почти в самое ухо погнал волну ужаса вдоль позвоночного столба. Если бы я так старательно с утра не лишил себя растительности на теле, то каждая волосинка точно встала бы дыбом.

Тяжелое, прерывистое дыхание на расстоянии каких-то двух сантиметров от виска спокойствия не добавляло и разумному оцениванию обстановки не способствовало. Ноги подкашивала противная слабость, руками я слабо пытался отпихнуть от себя крепкого и оказавшегося неожиданно сильным Макса, который упорно тянул с моих плеч злосчастный халат, лишая хотя бы видимой преграды, эфемерной защиты от его ищущего взгляда. Прочитать эмоции, которые плескались в зеленовато-карих глазах, не получалось. Какая-то дикая смесь, от которой становилось не по себе.

– Ну что ты, что, – бормотал он отрывисто и неразборчиво, проникая ладонями под полы халата, оглаживая бока, скользя по нагретому моим телом шелку, притискивая ближе, прижимая сильнее…

Давно стоящий член уперся в грубую ткань чужих джинсов. Нежная кожа ощущала каждую неровность, каждую заклепку или изгиб молнии, мозг отстраненно фиксировал, что прижимают меня к нехилому бугру, который выпирает и топорщит штаны Макса впереди.

Теплый халат, подвластный чужой воле и силе притяжения, упал на пол, собравшись у ног неровной кучкой. Теперь я стоял почти полностью обнаженный, одетый лишь в красный шелковый корсет, демонстрируя отличную эрекцию, растерянный вид и выражение паники, застывшее на лице.

– Ты такой красивый, – я едва смог расслышать произнесенные шепотом слова из-за грохота крови в ушах. Указательный палец Макса прошелся по кромке декольте моего наряда, оставляя ощущение на коже как от горячего воска.

Второй рукой он придерживал меня за поясницу, не давая ни дернуться, ни рухнуть на пол, повторив судьбу уже лежащего там халата.

– Перестань! – едва смог вымолвить я в промежутке между короткими вдохами, воздуха катастрофически не хватало и перед глазами уже плавали цветные пятна. Упершись в грудь Макса, я попытался отстраниться, но легче было бы сдвинуть прибрежную скалу, а в теперешнем своем состоянии я был не сильнее котенка, наверное, и с камушком бы не совладал. Под моими дрожащими ладонями вздымалась грудная клетка, напрягались литые мышцы и стучало сердце. Стучало в унисон с моим, несущимся бешеным галопом.

– Зачем же? – та рука, что прежде обжигала вырез, спустилась вниз, обхватывая ствол и заставляя сдавленно застонать. – Тебе же нравится.

– Но…

– И мне нравится, – пальцы на члене разжались, вызвав чувство невосполнимой потери, и сжали запястье, направляя мою ладонь к выпирающей ширинке, – чувствуешь?

– Ум-м, – что я хотел сказать, не знаю, потому что все мысли, если таковые еще были в голове, выбило разом, когда требовательные, властные губы накрыли мой беспомощно открытый рот.

Тело отказывалось подчиняться, следуя лишь животным инстинктам, которые вопили: еще, еще!

– Пойдем, – выдохнул Макс мне в рот, так и не подумав отстраниться, куда мы пошли, а вернее стали перемещаться на манер каких-нибудь земноводных, я уже соображал совсем плохо, – спальня здесь? – спросил он возле первой двери, я в ответ только и смог слабо кивнуть.

Только тогда, когда дверь открылась, я вдруг запаниковал, сообразив, что этого делать ни в коем случае не стоило. Спальня! Туда же нельзя… Но было уже поздно – открывшаяся дверь задела ручкой створку шкафа, и она, повинуясь небольшому уклону, который так и не устранили строители, отъехала в сторону, открывая постороннему человеку то, что являлось моим личным, тщательно скрываемым секретом, и что оставалось памятью о моем первом партнере и учителе…

– О-ох ты ж, – потрясенно протянул Макс, на секунду застывая у входа и оглядывая цепким взглядом представшую картину: и разобранную постель с коробкой из-под корсета и еще остающейся там парочкой девайсов, и обычно скрытое дверцей шкафа весьма примечательное кресло из тех, что применяются при специальных осмотрах, и столик на колесиках, прикрытый тканью…

Он снова поцеловал меня властно, почти грубо, чем лишил остатков воли и желания противиться его диктаторским замашкам. Под ягодицами вдруг оказался прохладный кожзам... Черт, какая же сила в этом парне, что он меня почти как пушинку посадил на не такое уж низкое сидение моего кресла?! Дрожащими пальцами я искал хоть какую-нибудь опору и не находил, лихорадочно сжимая кулаки и страшась посмотреть в лицо Макса, боясь прочесть там то, что может совсем не понравиться. От этой позы, от абсолютной открытости и беззащитности веяло чем-то давно забытым, хотелось покориться, отдать себя во власть другому, почувствовать нужность и нежность. Как когда-то. Давно. Но было очень страшно. Первый раз ситуация вышла из-под контроля, рядом был практически незнакомый человек, от которого неизвестно чего ждать. Как правило, я всегда четко обговаривал все нюансы, и те, кто получал за это деньги, были согласны со всеми условиями. Сейчас… Сейчас же все было иначе. Рядом темная лошадка, и я для него тоже не белый пони. Вопрос в доверии, только в нем. Могу ли я довериться? В своей жизни я мог доверять только одному человеку, и его уже давно нет на этом свете…