Только в твоих глазах (СИ)

Глава 5

Эмиль тяжело выплывал из темного марева сна, болела голова, болела нога, он совсем не чувствовал себя отдохнувшим. Открыл глаза и мутным взглядом уставился на знакомый полог, воспоминания нахлынули, затопив сознание. Он жив, он в своей комнате, и это главное, его не сожрало злое чудище, а наоборот его спасли. При тусклом свете свечи Эмиль, повернув голову, попытался оглядеться, громкий вздох, резкий шорох, подозрительное цоканье по кусочку голого пола у выхода и хлопок закрывшейся двери. Вот оно что, значит, спаситель был сейчас здесь, присматривал за ним, дежурил, заботился. Но почему убежал? Эмиль осторожно ощупал голову, наткнувшись на повязку, в горле пересохло, и он, с трудом повернувшись, увидел на прикроватном столике высокий запотевший стакан с кристально-чистой водой. Вволю напившись, откинулся, довольный, на подушку. Он помнил, моментами приходя в себя, как его несли длинными переходами. Знакомые руки крепко и бережно прижимали его к себе, и этот нежный приятный запах, он заставлял бежать кровь по жилам быстрее.

Но почему спаситель убежал, почему прячется все время, что с ним не так? И является ли этот спаситель хозяином замка? Ведь у такого замка не может не быть хозяина. А как долго он сам здесь будет? Не могут же его оставить тут навсегда или могут? Отец может вернуться в любой момент, и какой удар будет для него, когда он узнает, что сын пропал. А если его спаситель именно тот, кто забирал передачи у охотничьего домика, то тогда можно было бы попросить его передать весточку отцу через месье Пуэнта. И что знает месье Пуэнт? Ведь, если он сказал, что Жюль раньше отвозил передачи, значит он вплотную общается с… кем? Спасителем? Чудовищем? Хозяином замка? Или это одно существо?

Так, поглощенный своими мыслями, Эмиль и уснул незаметно для себя. Проснулся, когда за окном вовсю светило солнце, пошевелил травмированной ногой, вчерашней боли как ни бывало, осторожно встал и, стараясь не слишком на нее опираться, похромал в ванную, быстро сделал свои дела и вернулся в комнату, где ожидал его сюрприз в виде завтрака у постели и кота на ней самой. Эмиль заулыбался:

- Доброе утро, Шасаваж. Позавтракаешь со мной?

Он погладил кота и присел рядом:

- А я, как видишь, в очередные приключения вляпался.

Позавтракав, Эмиль предложил коту:

- Пойдем в сад, а?

Тот укоризненно посмотрел в ответ.

- Ну а что? Нога почти не болит, я по стеночке аккуратно буду идти, а погода чудная, на пруд на наш посмотрим, я книжку с собой возьму, почитаю тебе вслух.

Кот фыркнул и, спрыгнув с кровати, уселся возле двери.

Эмиль, как и обещал коту, в коридоре шел, придерживаясь одной рукой за стену, под мышкой другой он нес книжку и сложенное покрывало, на лестнице – за перила, но обходить под стенкой огромный холл внизу совсем не хотелось, поэтому он упрямо пошел к входной двери через центр. Сцепив зубы, он преодолел путь по гладкому полу, который так и норовил выскочить из-под ног, опрокинув его. О дороге назад он старался не думать.

По саду было идти не легче, но там, по крайней мере, можно было схватиться за ветви. Выйдя к дорожке, ведущей к пруду, Эмиль остановился в удивлении - она была очищена от сорняков, да и возле самого пруда их стало значительно меньше. Мало того, на бережку была установлена удобная лавочка со спинкой. Доковыляв до нее, Эмиль с наслаждением опустился на сиденье и вытянул больную ногу. На лице расцветала довольная улыбка: сейчас блестящую гладь прудика не заслонял разросшийся камыш, а белые и розовые лилии смотрелись как дорогие украшения.

Кот, проводив Эмиля до лавочки, убежал по своим делам, и юноша под мерный стрекот насекомых и цвириньканье птах, погрузился в чтение. Вскоре на лавочке становилось сидеть все неудобнее, и он, оглядевшись, расстелил на мягкой траве вдвое сложенное покрывало и улегся. Читал, пока солнце и свежий воздух не убаюкали его. Очнулся резко в полной темноте от того, что его поднимали в воздух, от неожиданности вскрикнул и схватился за чьи-то плечи. Знакомый запах сразу подсказал за чьи именно:

- Ой, это ты? И опять несешь меня на руках?

Антуан замер, застигнутый врасплох. Он давно уже научился пользоваться феромонами, испускаемыми в нужных случаях этим телом. Обычно он использовал феромон, оглушающий жертву, вводящий ее в сонное, почти парализованное состояние, изредка он испускал феромон страха, но обычно это было в тех случаях, когда жертвой мог случайно стать он сам. Как было при встрече несколько десятков лет назад, когда он очнулся от своей спячки ранней весной и наткнулся на стаю голодных истощенных волков, которых было не меньше двадцати. Оглушить всех он бы не смог, но напугать удалось, он до сих пор помнил их поскуливание от страха, когда они разбегались.

С появлением в своей жизни Эмиля он узнал, что может совершенно непроизвольно выделять еще один феромон, и всегда только в присутствии юноши. Почему так получалось, он не знал, но заметил, что Эмилю этот запах нравится. И сейчас, когда стемнело, и он решил осторожно перенести спящего парня в его комнату, этот феромон облаком окутал его, как только он приблизился. А теперь, когда Эмиль проснулся, оглушить его другим, вводящим в сон? Он растерянно стоял с юношей на руках, не зная, что делать, тот покрутился, устраиваясь поудобнее и уложил свою голову ему на плечо, обвивая руками за шею.

- Ты так пахнешь замечательно, ммм. Ты не убегай больше, хорошо? А то ты, как всегда, поможешь мне и сразу убежишь, а мне поговорить с тобой нужно.

Антуан мог только представлять о чем с ним хочет поговорить Эмиль: он похитил его, запер неизвестно где в Дремучем лесу в зачарованном замке, лишил семьи и человеческого общества, допустил, чтобы он покалечился в подземелье. Да уж, говорить есть о чем!

- Ну что ты молчишь? Или ты не можешь говорить? – Эмиль провел рукой по шее и плечам, укрытым шелком, похоже на накидку с капюшоном.

Другой рукой он скользнул к лицу и наткнулся на гладкий подбородок, повел руку выше, но хриплый шепот остановил его:

- Прошу, не надо.

Как же были Антуану приятны прикосновения юноши, но ему совсем не хотелось, чтоб тот общупывал его – ведь подними он руку выше и наткнется на восемь глаз. Какой ужас и отвращение охватили бы Эмиля! Хорошо, что сейчас нет луны и окна в замке не светятся, освещая сад.

- Извини. Но ты оказывается можешь говорить, так почему же ни разу не захотел поговорить со мной?

Антуан и так двигался очень шумно, невозможно не глядя поставить восемь лап так, чтобы не зацепить какие-нибудь кусты. Они вошли в замок и теперь к шороху хитина добавилось постукивание коготков по мраморному полу.

- Кто ты?

Антуан упорно молчал, поднимаясь по лестнице, а Эмиль раздумывал, если бы он приказал замку "свет", то зажглись бы факелы на первом этаже или ему не позволено видеть внешность своего спасителя? Антуан занес юношу в его комнату и усадив на кровать, развернулся к выходу.