Дети ясной ночи (СИ)

— Ты снова погрузишься в безумие, вот и всё, что случится, — отметила Саманта, единственная, кто решилась перебить Хизер.

Девушка обернулась к ней и согласно кивнула.

— Да. А потом, я позвала Саманту. Тогда она ещё носила имя Самааэль. В честь одной из сторон печати, которой грезил Леонард. Две стороны печати: Метатрон и Самаэль, и один символ. Сэм заняла это имя.

— Для необходимого уровня активности и слияния с миром несколько лиц из нас обычно берут себе имена тех божеств и духов, которые в настоящее время активно используются, — снова пояснила Саманта.

— Сэм использовала тогда этот знак, и она пришла, стоило мне начертить его и позвать. Она приходила несколько раз бездушным созданием, которое едва слышно и едва ощутимо. И я понимала её. Понимала, что ей нужно. Ей нужна была материальная оболочка для существования, которую могли дать лишь такие, как я. И я создала её тело по подобию своего, поскольку в то время моя фантазия была наполнена лишь страшными монстрами. Я дала ей тело той меня, какой я могла бы стать, если бы не было того пожара. И, кстати, у Сэм, несмотря на некоторые её возражения, пятнадцатилетнее тело меня. Или не меня. Ну вы, я думаю, поняли. Это был восемьдесят четвёртый год, и моя светлая половина была практически того же возраста, что и я, когда проводили ритуал. Это означало лишь одно — она как раз должна была всё же вернуться в город. А я только смогла освободить Сэм. А я только начала свою месть, погружая этот город во тьму, в свой собственный кошмар, который окружал меня на протяжении последних семи лет. Я только нашла путь, который смог бы сломить ритуал, уничтожить того демона, что был внутри меня. Я отлично помню тот день, когда я смогла сбежать из своей камеры, своей палаты, своей тюрьмы. Как я шла по изменившимся коридорам больницы, спряталась в одном из кабинетов, потому что меня преследовали, и сидела там до тех пор, пока они, те люди, что сразу попали в новый, появившейся лишь моей силой слой, превратились в чудовищ. Демон был ещё внутри меня, хотя и всё так же мёртв и недвижим, однако благодаря этому Далия имела некоторую власть над созданным мной же кошмаром. Над его днём, по крайней мере. Ночь, тёмная, уродливая, непримиримая была идеальным местом для того, чтобы спрятаться. И я пряталась некоторое время. До тех пор, пока не почувствовала появление своей сестры, своей второй половины.

Наверное, это была паника. Я придумала способ разорвать эту цепь. Сделать что-то только лишь от себя. От себя и от Сэм. Полностью доверить ей весь этот город. Я не могу точно сказать, кто чертил те пентаграммы по городу. Она, я или мы обе? Но наш план удался бы. Если бы не кто-то другой. Шерон попала в город не одна. За ней пришёл её отец. Он следовал за ней по городу, столкнулся с Далией и был тем посторонним человеком, кто мог бы попытаться нарушить наш план. И он это действительно сумел сделать. Как бы его не отгораживали, как бы не пытались остановить. По сути, легче было бы объяснить, что я и Сэм не демон и не хотим причинять вреда его дочери, что Далия та, кто прервёт существование Шерон. Но это было невозможно. Мы слишком сильно увязли в процессе.

Хизер замолчала, на сей раз ясно давая понять, что либо это будет долга пауза, либо кто-то продолжит за неё.

— В итоге, — пробормотала Сэм. — Душа Шерон была возвращена к Алессе. Мы же без подробностей? — уточнила она, обернувшись к Хизер, и попыталась продолжить. — Значит, я сразу могу подвести итог. Далия мертва, Кауфман мёртв, о судьбе дражайшей Лизы уже было поведано. Демон был убит, уже практически явившийся, и не без помощи всё того же Мейсона. Хотя он потерял свою Шерон. А вот Алесса, вновь вернувшая себе часть души, но пострадавшая… Она приняла решение о единственном возможном пути к полному выздоровлению — перерождение. Гарри Мейсон в то время уже отлично знал, что произошло, и именно он забрал этого ребёнка. Алесса знала, что придёт время, когда ей придется вернуться в город, это не должно было быть слишком рано, она должна была сначала вспомнить, а затем сама уже прийти, но…

— Я не подумала о том, что культ продолжит свою жизнь. Я ничего не помнила о своём прошлом, и я даже не догадывалась, что отца преследуют какие-то люди. Мне было примерно семь, когда на отца напал странный человек, и было расследование, была тревога. Я думала — это случайность. Я же даже не знала ничего о Сайлент Хилле. Да и в то время город начал всё же хиреть. После этой истории, правда, отец озаботился моей безопасностью, я полагала, что он параноик. Это сейчас я думаю, каково ему было растить и защищать девочку, которая наполовину была его дочерью Шерон, а на половину страшным монстром, погрузившим во тьму целый город. Ему было нелегко, но когда мне было уже семнадцать, я, так успешно скрывавшаяся всё это время и живущая нормальной жизнью, была найдена… Клаудией.

Хизер снова замолчала, облизывая сухие губы, и лёгкой улыбкой приняла от Вайзли стакан воды. Говорить так много и того, что никому не хотелось рассказывать, раскрывать свою тайну, оказалось неожиданно приятно. Непросто, но после каждого произнесённого слова становилось легче. Она держала это всё в себе пять лет, ведь так?

— Парадокс. Но сейчас мне сложнее думать о том, что произошло со мной, как с Хизер, а не о том, что произошло со мной, как с Алессой. Несмотря на то, что судьба Алессы была куда более ужасной. Несмотря на то, что эти воспоминания свежи в моей памяти и вряд ли когда-нибудь потускнеют. Клаудия. Моя подруга детства после моего исчезновения поняла лишь одно — она хотела рая, рая для всех и верила, что я, именно я, её старая подруга, которая и себя-то саму не могла защитить, но заступалась за Клаудию, могу родить этого бога. Она вбила себе в голову, что меня похитил мой отец, что я сама хотела этого рая. Она… Она наняла людей, чтобы найти нас, и нашла. Частный детектив, Дуглас, он однажды остановил меня в торговом центре. В восточном районе. Я как раз собиралась возвращаться домой. Перекусила в кафе, там же заснула, увидев тревожный сон, но такие мне время от времени снились, и я не обратила внимания. Я отлично помню, как тогда звонила отцу из автомата, говорила, что скоро приеду…. Это был последний раз, когда я слышала его голос.

Дуглас нагнал меня, представился, сказал, что хочет поговорить о моём рождении, и я, разумеется, попыталась скрыться от него, спрятавшись в туалете, и там впервые увидела круглый символ. Он был странным, он был начерчен на зеркале и вызывал головную боль, но я думала лишь о том, как скрыться от подозрительного типа, и вылезла из окна… С того момента начались неприятности. Людей больше не было, дорога была перегорожена, мне пришлось возвратиться внутрь, но уже через дверь. А потом через какое-то время и после встречи с Далией, которая сказала мне вспомнить, наступила ночь. Я думаю, вам не надо объяснять, что это значит в Сайлент Хилле. Я потратила немало времени для того, чтобы добраться до дома. Нормальных путей не было, была пустая станция, поезд, что чуть не сбил меня, пустой поезд, который меня не довёз до станции, затем заброшенное недостроенное здание, соседний бизнес центр. Смешно, но, шагая между ночью и днём, я всё ещё надеялась, что, вернувшись домой и найдя отца, смогу получить ответы и успокоение. Разумеется, ничего этого я не получила. Только его тело…. Далия убила его. И сказала, — если ты хочешь правды, если ты хочешь мести — возвращайся в Сайлент Хилл.

Я виню себя в смерти отца в первую очередь, потому что… я сбежала из Сайлент Хилла. Нашла способ вернуть себе рассудок. Обрести новую себя и сбежать хотя бы на какие-то жалкие два десятка лет, таков был уговор, потом память бы начала постепенно возвращаться. Я сбежала, бросив всё. Есть оправдание, тогда я ещё была больше безумна, нежели нормальна, но я сбежала. Не подумав о тех, кто остался. О Клаудии. О моей единственной подруге, которая была поглощена этим безумием так же, как и я. Неважно. Я опять сыплю подробностями.

Человек, с которым был связан Дуглас, Винсент, тоже являющийся вершиной культа, который во многом благодаря ему заполучил в свои сети многих людей. Он тоже там был и считал Клаудию сумасшедшей. И он желал ей смерти. Так же, как желал смерти и мне, если это поможет. Он точно не верил в ее «рай». Это был длинный путь по городу с постепенным восстановлением страшной части моей памяти, и затем меня наконец-то обнаружила Сэм.