Герой не твоего романа (СИ)

— Я ведь маг, — сказал Кюхён, убирая бумажки в выделенную для него сумку (балахона с дюжиной потайных карманов у него теперь не было). — Смогу помочь нам.

— «Таракан беременный», — захохотал Ючон. — Мне че-то сразу Дже вспомнился. Ну, таракан — типа мужик, а жена его — тараканиха. Если таракан — беременный…

— Зато он не помирает от укропа, — заметил Чанмин, поглаживая майора по спине.

— Ну, да, ты прав, — согласился тот. — Все мы хороши.

Тем временем Хичоль, даже не подозревая о том, какое впечатление это может произвести на Кюхёна, положил голову ему на колени. Со своим макнэ он так делал, и тот только говорил, что у него «башка тяжелая, потому что в ней дури много». Но монах относился к Хичолю отнюдь не безразлично, в отличие от одного из основоположников движения «злобных младшеньких». Он вздрогнул и машинально поднял руки вверх, чтобы случайно не положить их на спину/плечи/голову наглеца — это вызывало у него слишком бурную реакцию. Хотя, чего греха таить, хотелось потрогать эти крашеные волосы цвета красного дерева, жесткие и, судя по всему, орошенные лаком. ХОТЯ БЫ волосы…

— На тебя не мешок с дерьмом упал, — заметил Ючон, толкнув Кюхёна. — Просто башка. Ну, дрыхнуть он на тебе пристроился.

— Всем спокойной но-о-очи, — сонно проплел Хичоль.

Юно, хмыкнув, подарил Кюхёну многозначительный взгляд, а потом перетащил вампира на свое колено. Монах молча отполз, стараясь всем своим видом показать, что передислокация его не задела.

Некоторое время в фургоне царила полная, почти ничем не нарушаемая тишина.

— Ложись рядом, — предложил Юно, коснувшись кончиками пальцем своего свободного левого колена. — Ну, смотри на пришельца: он уже оккупировал вампира.

И в самом деле: пару минут назад Ючон, будучи достаточно стеснительным в нескольких вопросах и абсолютно беспардонным во всех других, зевнул, сгреб лежавшего на боку Чанмина в охапку и уютно пристроил свою голову на нем, фактически — у него на бедре. Вампир брыкнулся, не добился никакого результата и продолжил лежать с закрытыми глазами, подложив себе руку под щеку.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарил Кюхён, после чего, переборов смущение, положил голову на бедро оборотня. Зато теперь молодой вампир был так близко, что он мог касаться кончиком носа его волос, ощущать запах сладковато-горьких духов и слышать размеренное биение сердца… Конечно, монах уснуть не смог, а вскоре вообще укатился к стенке кузова, когда почувствовал совершенно непозволительную для себя реакцию организма — то есть банальную, но мощную и никак не спадающую эрекцию. Он уж и не помнил, когда она в последний раз была с ним не в полусонном состоянии…

— Кюхён, вернись, помогай мне давить оборотня, один я не справлюсь, — сказал Хичоль. — Я маленький, а он — здоровый лось. То есть волк.

— Мне неудобно, я привык спать на полу, — испуганно ответил Кюхён, стараясь слиться со стеной.

— Он стыдится повернуться к нам, — тихо произнес Юно, наклонившись к уху Хичоля. — Судя по всему, у одного из нас все же получилось разбудить в нем чувственность… и, боюсь, это был не я.

— Чего? — Хичоль поднял голову и уставился на оборотня жалобным взглядом. — Кю… меня… Ай, да что ж вы все какие! — Хичоль переполз на Чанмина и Ючона, демонстративно обнимая обоих. — Я скоро свихнусь с вами! С Юно переспал, Кюхён на меня слюни пускает… Давайте еще втроем потрахаемся, вообще зашибись будет! Тебе, Минни, повезло, ДжеМины хоть сущест…

Чанмин извернулся и заткнул Хичолю рот ладонью. Еще несколько слов — и тот мог ляпнуть что-то непоправимое, после чего товарищам пришлось бы давать совершенно не нужные им объяснения.

Утром, незадолго до приближения к границе, фургон сделал остановку. В придорожном кафе можно было поесть и умыться, что все и сделали. Правда, еда, как это уже случалось, вызвала у Юно отвращение, и он ограничился печеньем с чаем. А Кюхён просто не мог есть, да и вообще поднимать взгляд, сгорая от стыда перед Хичолем. Вампир же подливал масла в огонь, сидя вальяжно, с ехидной усмешкой посматривая на бедного монаха и приговаривая:

— Какой неправильный, неправильный Кюхён…

— Хватит, — наконец перебил его Чанмин. — Мы тут все неправильные. И ты сам уже заразился, переспав с Юно. То есть ты мало того что как Хичоль чокнулся, так еще и вампиром стал никудышным. Вампир и оборотень друг с другом что должны делать? Враждовать из-за территории или какой-нибудь страшненькой старшеклассницы.

— Так вот же она. — Хичоль весело указал на Кюхёна. — Все почти по канону. Занюханная Белла втрескалась в прекрасного вампира, а за ней тем временем ухлестывает бестолковый оборотень. Правда, он настолько бестолковый, что и вампира вниманием не обделяет, но вожаку стаи, пожалуй, можно иметь гарем.

— Я сам не рад, немертвый, что мое тело так реагирует на твою близость! — вдруг с жаром воскликнул Кюхён, поднявшись из-за стола. — И если уж я ничего не могу поделать со своим естеством, то лучше оскоплю себя, чем еще раз взгляну на тебя с вожделением!

И монах, спрятав пылающее лицо в ладонях, вылетел из кафе.

— Пошел делать операцию, — пошутил Юно. — Будет на одного бойца меньше. После оскопления воевать сложно: большая кровопотеря и болезненная рана.

— Блин! — Хичоль тоже выскочил из-за стола, уронив при этом свою чашку с чаем. — Белла, стой, прости! Я шутил!

— Хичольда, успокойся, — сказал Чанмин. — Ничего он с собой не сделает.

— Ну, черт его знает, он же с приветом! — бросил Хичоль, выбегая на улицу.

— Развели «Санта-Барбару», — вздохнул Чанмин, закрывая глаза. — Вот уж вроде обеих романтичных баб оставили — так эти вздумали отношения выяснять…

— Ты че, Су бабой назвал? — возмутился Ючон. — Су — не баба никакая!

— Вот именно, — кивнул Юно. — Джунсу — не баба, ты — не баба… Пары из вас, по всей видимости, не получится…

— Я что-нибудь придумаю, — хмуро заявил Ючон, повернувшись к окну.

— Изнасилуешь его? — Юно хмыкнул. — Отдашься ему сам?

— Вот это уж мое дело, — отрезал майор.

— Верно, — согласился герцог. — Но если ты решишь лечь под Джунсу — я хотел бы на это посмотреть. Зрелище, должно быть, не для слабонервных! Только, прошу, не перепутай потерю мужской чести с ранением на поле боя. А то так и вижу эту сцену не то из романтического фильма, не то из военной драмы. Джунсу после первых фрикций замирает, ласково спрашивает: «Милый, тебе больно? Мне подождать?» Ючон крепко сжимает его руку и пафосно восклицает: «Не жди меня, лейтенант, продолжай отстреливаться! Я справлюсь, это пустяки!»

Ючон отмахнулся от него, а Чанмин, заливисто смеясь, достал телефон.

— Ну все, и майор с герцогом туда же, — прокомментировал он, набирая сообщение. — Осталось только мне Джешке написать… И «целующий» смайлик не забыть.

Хичоль нашел Кюхёна у дороги, смотрящим куда-то вдаль и поникшим. Продолжая называть монаха Беллой, он похлопал его по плечу и попросил прощения.

— Я не держу на тебя зла, я зол на себя, — удрученно ответил Кюхён. — Впервые за всю жизнь я потерял самообладание. Я видел кисэн, видел оборотней-лис, видел даже обольстительных вампирш… Но такого не было…

— Ладно тебе, я же понимаю, что у тебя не конкретно на меня встал, это Юно пошутил просто, у него все шуточки про секс, как у прыщавого школьника. — Хичоль встал перед Кюхёном и улыбнулся ему. — Мы просто набились в этот фургон, лежали один на другом… Тебе ведь тоже нужен секс, вот и реагируешь так не пойми на что. Вернемся в Мехико — я тебя отведу в бордель. Снимем пару классных шлюх…

— Да я полюбил тебя! — в отчаянии закричал Кюхён, прижимая руки к своей груди. — И это гораздо ужаснее, ведь от любви избавиться сложнее, чем от желания — для этого надо вырвать сердце!

Хичоль в задумчивости поправил волосы.

— Мы разберемся с этим, Кю. Попозже. Ага. Сейчас сходи в туалет, сделай там чего тебе надо — и в фургон. — Сам вампир отправился к машине, на ходу бормоча себе под нос: — Вот все Кюхёны как Кюхёны. Вредничают, жрут, пьют, задрачивают в компьютерные игрушки, ебутся с Чанминами или Сонминами… А это что такое? У него же напротив каждого из пунктов — прочерк!