Double spirit. Часть 3 (СИ)

— Идем спать.

Алан молча кивнул и неловко поднялся. Дал себя отвести в спальню, раздеть и уложить. Разумеется, никакого секса, счастливого Рождества, блин! Лео закусил губу. Через десять минут, помучившись в безуспешной попытке заснуть, он открыл глаза. Свиридов лежал на спине, вглядываясь в пустоту.

— Послушай, — наконец решился Лео. Он смотрел и смотрел на Алана, но тот будто намеренно не замечал взгляда в упор. Или в самом деле не замечал?

— Послушай.

Алан сглотнул. Стало быть, слышал.

— Ты должен отпустить его. — все. Он это сказал. — Год прошел. Ты просто не сможешь жить дальше, если его не отпустишь.

Лео проговорил это и с удивлением понял, что ни ревности, ни ненависти в его душе особенной и нет. Есть беспокойство и желание помочь, скинуть груз, перерезать невидимую нитку, которая превращала его жизнь и жизнь его парня в бесконечный мучительный бег по кругу.

— Я не могу, — наконец разлепил губы Свиридов. Снова сглотнул. Потом еще раз. Казалось, что он глотает слезы, хотя Лео пригляделся, в свете фонариков уличной ели хорошо было видно его лицо и его глаза. Они были сухими.

— Почему?

Он хотел сказать еще: «ведь я рядом»

Он хотел добавить: «ведь мне не всё равно, что с тобой будет»

Он хотел сказать: «ведь я тебя…»

Однако только повторил тупо:

— Почему?

И получил ответ после такого длительного молчания, что уже перестал на него надеяться.

— Потому что он не умер.

У Лео перехватило дыхание. Он приподнялся на локте и впился взглядом в бледное лицо Алана, который по-прежнему на него не смотрел. Пытался понять, серьезен ли тот, хотя какие шутки? Или возможно, он бредит? Реакция на отмену препаратов? Или, быть может, тот спит сейчас с открытыми глазами, наподобие лунатика, и видит сон? В любом случае это пугало.

— Посмотри на меня!

Повернул голову и пронзил взглядом. Ни тени сна, ни намека на бред. Ясные трезвые аквамариновые глаза.

Алан заговорил сам, продолжая гипнотизировать Лео черно-зеленым взглядом. Зрачки пульсировали, и от этого лепестки радужки словно оживали.

— Я знаю, что он жив. Это трудно объяснить, но это так.

— Это безумие, — покачал головой Лео. Он упал головой на подушку и зажмурился. — Ты болен.

— Возможно, — не стал спорить Свиридов. — Но это не мешает мне чувствовать то, что я чувствую.

— Ты просто не можешь принять это, и твой мозг защищается. — Лео знал, что режет по живому, однако желание порвать гребанный шпагат было сильнее.

— Это не так, — спокойно, даже слишком спокойно проговорил Ал. — Понимаешь, если мне в детстве почти всегда было больно, когда его наказывали, то уж наверное я бы умер, если бы его не было в живых. Я только недавно это осознал.

Впервые в жизни они говорили о Роби, не называя его по имени, да этого и не требовалось. В первый раз озвучили то, что витало в воздухе, что не давало им до конца открыться и постоянно незримо присутствовало рядом, что бы они ни говорили и что бы ни делали. Призрак, блин. Неужели Лео так и суждено постоянно мучиться его присутствием? Даже после его смерти?

Он без слов повернулся на бок, отвернувшись от Алана, и прикрыл глаза. Безо всякой надежды на сон. Спустя пару минут почувствовал, как к его спине прижались.

— Прости, я не должен был тебе этого говорить. Ты… ты мне правда, очень, очень нужен. Я не представляю себе, что бы со мной было, если бы мы не встретились. Прости меня.

Лео чувствовал тихое ровное сопение в затылок, не сонное, а просто спокойное дыхание. И постепенно сам успокаивался.

— И что теперь? В смысле, что теперь делать? — беспомощно вырвалось наконец у него. Хороший вопрос. Учитывая, что даже Чернышевский тужился-тужился, да так и не смог толком на него ответить. Алан же, на удивление, оказался умнее дядьки в пенсне, и смог.

— Придется как-то с этим жить, — простодушно, практически не задумавшись, ответил он.

И Лео мгновенно стало от этой мысли настолько легко, что он, чувствуя спиной ровное тепло и ощущая чужое дыхание затылком, расслабился и спустя минуту крепко заснул, как будто провалился. Если бы он знал, что его ожидает по пробуждении, он может быть и заснуть не смог бы. Хотя… что бы это изменило?

*Лишний прибор ставят опять же для девы Марии. Однако у католиков этот ритуал имеет двойной смысл. Место за столом и тарелка — для ушедших родных и любимых.

**Все же обычно свеча одна-единственная.

====== Глава 59. ======

Сон, как это часто случалось с ним в последнее время, был беспокойным. Заразился Лео от Алана, что ли? Он то и дело вздрагивал, просыпался, а когда всё же засыпал, ему снилась всякая несуразица, вроде того, что он карабкается по отвесному краю айсберга, наверх, раз за разом вгоняя в каменный лёд ледоруб и подтягиваясь на руках, и в конце концов срывается в пропасть. Ааах!

Он подпрыгнул над кроватью и распахнул глаза.

— Ты чего? Спи давай, — не открывая глаз, пробормотал Свиридов, закутанный по самые уши. Так вот в чем дело… Лин просто заледенел, поэтому и снится ему всякая ересь… Он растолкал полусонного Ала, отобрал свой законный кусок одеяла и снова провалился. На этот раз в пустыню без воды и с палящим солнцем над головой.

Идти по колено в жгучем песке без надежды на глоток воды, хоть бы теплой и противной… он снова открыл глаза, когда жар стал невыносимым… Оказывается, сосед прижал его к себе, обняв руками и ногами, и дышал в ложбинку между плечом и шеей. И если учесть, что все происходило под толстым пуховым одеялом, это также превратилось в пытку.

Лео осторожно выпростался из плена и опять попытался заснуть, однако это у него долго не получалось, словно они с Аланом поменялись ролями. Тот же, напротив, спал как убитый, и даже возня Лина под одеялом, с фокусами в виде разворачивания и заворачивания, вздохов, перекидываний на другой бок и тому подобным шараханьем, его ничуть не беспокоила. В конце концов Лео стал погружаться в дремоту уже перед самым рассветом, который начал розоветь на востоке робким мазком поверх деревьев парка-сада.

Сквозь сон он услыхал то ли писк будильника, то ли сигнал смс, но выныривать из глубины не было ни сил ни желания. В конце концов, сегодня нет занятий и работы, можно и понежиться в кровати подольше, ведь это бывает так редко. А потом, потом, когда все же наступит утро, можно будет потянуться, сгрести в охапку такого же сонного Альберта и растормошить его, заставить открыть затуманенные глаза и потянуться за сонным же поцелуем… Сладкие мысли о продолжении потонули в еще более сладких, можно сказать, зефирных облаках утреннего сна. Потом, все потом… все будет так хорошо…

…Ага. Жди, Лео, как же. Раскатывай губенки. Корабль по имени Илья Ильич Обломов уже спешит вам на помощь, дорогой товарищ, и готов взять вас на буксир! Когда Лин наконец окончательно проснулся, соседняя половина простыни и подушка порадовали его арктическим холодом. Постель была пуста. Ну, если не считать самого Лео, конечно, который затерялся в огромной кровати словно глупый космонавт в открытом космосе.

Беспокойство, вырвавшееся на волю из подсознания, заставило его почти мгновенно подпрыгнуть и одеться на скорость. Он выскочил в коридор, успокоенный на секунду мирным шуршанием, доносящимся со стороны кухни, однако тут же съехал в панику, осознав, что это Фирюза по своему обыкновению хозяйничает, прибирая вчерашний свинарник, который остался после ужина.

Бля! Озеро! Он испуганной птицей взлетел на второй этаж и с бешено колотящимся в груди сердцем подбежал к стеклянной стене кабинета, до рези в глазах всматриваясь в белое пространство, сияющее сквозь голые ветви деревьев и пушистые изумрудные лапы сосен. Полоса льда за эти дни значительно расширилась и почти достигла горизонта. Пара крошечных съёжившихся фигурок рыбаков-самоубийц, несколько галок, скачущих на безопасном расстоянии в неумирающей надежде поживиться нахаляву — и все. Никакого криминала. Никакого Свиридова или кого-то на него похожего, на всем обозримом пространстве.