Double spirit. Часть 3 (СИ)

Однако темные глаза узбечки были совершенно непроницаемыми. Хорошо иметь черные глаза. Никогда не понять, что думает их обладатель. Они — словно занавес из бархата цвета обжаренных зерен кофе. Все мысли и чувства надежно за этой глухой портьерой скрыты...

Оказавшись в универе, Лео первым делом вызволил из плена свой телефон. Он так бодро цитировал куски лекции почти наизусть, что злопамятный доцент только хмыкал, и даже не стал закапывать, когда парень сбился и запутался в одном из определений.

— Держи, Линев. Только с этого дня всегда садишься на первый ряд, и думаю, не надо говорить, чтобы ты отключал телефон во время лекции.

Нерадивый студент обрадованно закивал головой и тут же, не утерпев, принялся включать аппарат, даже не выйдя еще за дверь.

— Спасибо!

— Иди уже. А девушке своей передай, чтоб не названивала во время занятий.

— Передам, да.

Он выскочил в коридор и тут же нажал вызов. Девушку не лишне было бы проконтролировать, хотя она и вырубилась без задних ног после утреннего сеанса лечебного секса, надежды на неё всё же пока не было, от слова «совсем».

— Алло. Что названиваешь спозаранку? — хмуро, хриплым голосом отозвалась «девушка».

— Скучаю.

— А, — довольный хмык, — ну тогда ладно. Телефон вернул?

— Нет, блин, по телевизору с тобой разговариваю! — развеселился Лео. — Кстати! Насчет телевизора! Давай купим, Новый год же скоро! Как мы без Петросяна справимся? Новый год ведь не наступит! Так и будем жить в старом!

Лео трещал как сорока, радуясь и тому уже, что слышал любимый голос, ну и тому, конечно, что Алан адекватен, несмотря на пропущенный уже один прием. Рано радоваться, конечно, но так хочется!

И телевизор, этот дебилятор, тоже, как ни крути, нужен. Должен же хоть кто-то в доме быть дураком? Дак пусть это будет телеящик! Да и новости опять же. Ну ладно, ладно, хорошо, пусть и Киркоров с Пугачевой тоже в гости приходят, без них и новогодние игрушки не так ярко сияют!

 — Телек? Хм. Ну… ладно, пусть будет. Сейчас позвоню, привезут и подключат.

— Эмм… — Лео не ожидал, что его внезапная идея так споро воплотится. Надо быть осторожнее в своих желаниях. Что, если Ал закажет огромного монстра во всю стену? Он же не сможет внести свою долю! — Эй, только не шикуй там! Я только через неделю смогу свою долю…

— Ну что ты как ребенок, рыбк, — зевнул на том конце умиротворенный Алан. Видимо, утренний секс плюс утренний сон подействовал на него ничуть не хуже препаратов.

— Я же себе покупаю. Так что расслабься. Мой долг как хозяина квартиры – обеспечить квартиранта мебелью.

— Тогда арендную плату поднимай.

— Лады, — хмыкнул хозяин, — в следующем месяце на сто рублей больше.

Лео фыркнул и отключился.

Чтобы через четверть часа позвонить вновь. Ему важны были эти пустые разговоры, ленивая перебранка, внезапные нежные словечки, ему было важно не терять эту ниточку, которая успокаивала, позволяла держать руку на пульсе и контролировать малейшие оттенки настроения. Он даже посреди занятий выходил, чтобы позвонить. Пока Ал наконец не нагавкал на него и не отключил свой аппарат, со словами: «ни поспать, ни пос*ать!»

После этого Лео со спокойной душой, почти счастливый, погрузился в атмосферу занятий.

Это был хороший день. Свиридов сам позвонил через час и относительно бодро отрапортовал. Он же не дурак, и прекрасно понимал беспокойство Лина, который оставил психа одного в доме; он бы и сам на его месте примерял бы на себя двойную фамилию. Свиридов-Достоевский. Доставал бы парня через каждые полчаса, чтобы убедиться, что все в порядке.

Хороший день закончился хорошим вечером, несмотря на то, что Лео пришлось приехать часов около одиннадцати, как закончил работать.

А назавтра вообще была лепота. Алан, правда, был немного более хмурым, чем обычно, однако они вместе поехали в город после универа и, несмотря на праздничную суету, умудрились прикупить одежду для Свиридова, и это была огромная удача, раскрутить его на покупку почти полного гардероба. Тот, правда, вдоволь попортил нервов бедным растерянным продавщицам бутиков, однако расстались они вполне удовлетворенные друг другом. Девушки – обрадованными почти недельной выручкой, Алан — сытым от попитой кровушки, только усов от нее на почти довольной морде не наблюдалось.

Лео ему так и сказал. Он не любил, когда помыкают теми, кто по долгу службы обязан выполнять все прихоти клиентов, и сказал все, что думал по этому поводу.

— Да брось, им это только в радость, — равнодушно ляпнул Алан, глядя в окно своей пафосной зимней тачки.

Они расположились на заднем сиденье, среди горы фирменных пакетов и сумок. Специально нанятый по такому случаю водитель вел профессионально и осторожно, так что им можно было хоть сексом заниматься на просторном диване. Но Лео словно кожей чувствовал все возрастающее напряжение, которое буквально витало в воздухе, поэтому ему не пришло в голову лезть даже с поцелуями, не говоря уж о большем.

Алан же, судя по всему, стремительно загружался.

В конце концов Лин не выдержал. Взял руку Свиридова, затянутую в перчатку из дорогой оленьей кожи, стащил последнюю с ладони и сжал прохладные пальцы в своих теплых.

— Все нормально?

Тот вздрогнул и словно бы проснулся.

— Да. Так о чем я? Им только в радость, говорю. Знаешь, сколько они премиальных получат за сегодняшний день?

Лео не сразу понял, что речь идет все о тех же работниках бутика.

— И к тому же я оставил им охренительные чаевые, — зевнул Свиридов и снова уставился в окно, где в черном небе уже вовсю сияли крупные морозные звезды.

— И что, считаешь, что заплатил за хамство? — не унимался Лео.

— Конечно, — удивился Ал. — А как иначе? Всё на свете имеет свою цену. Всё продается. Всё и все.

— И я? — вылетело непроизвольно у Лео. Не хотел он нарываться, тем более, сейчас, когда Свиридов явно нервничал. Но, как всегда, нарвался. Как всегда, как оно случается, когда язык оказывается проворнее мозгов.

— И ты тоже, рыбка. Только вот не нужно разевать свой красивый ротик и лупать своими глазками. Я же не сказал, что ты продаешься конкретно за деньги. Люди — они же как страны. В каждой свои обычаи, свой язык, свои законы. Хорошие, плохие. Иногда идиотские, типа тех, которые запрещают котам громко топать по ночам. Иногда справедливые. Своя валюта в ходу. За нее каждый и продается, каждый за свою. Кто-то продается за деньги, кто-то за отсутствие проблем. Кто-то за надежду. Кто-то за…

Машина затормозила перед воротами. Полотно дрогнуло и поползло в сторону, открывая въезд.

— За что?

— М? Ты о чем?

— Хорош придуряться! Я задал тебе вопрос. За что. За что. Я. Продаюсь. Отвечай, мне интересно. А то вдруг еще дешево продамся.

Он говорил уже довольно громко, потому что Свиридов имел наглость, как ни в чем не бывало, вновь повернуться в сторону окна и сделать вид, что сказанное относится вовсе не к нему. Краем уха Лео видел, как застыл затылок водителя, средних лет крепкого коренастого дядьки, который был достаточно профессионален, чтобы не реагировать на сцены, каких он, скорее всего, перевидал, и разных, и немало, за годы работы. Но остановить Лина сейчас мог разве что танк. Его несло во всю ивановскую, и даже Внутренний голос испуганно забился в самый дальний угол. Он вообще обладал на редкость развитым инстинктом самосохранения, чего нельзя было сказать о его хозяине.

Черный Кадиллак Эскалейд заехал во двор и остановился. Водитель заглушил мотор, но продолжал сидеть как приклеенный, ожидая дальнейших распоряжений.

Лео открыл рот, чтобы закончить свою мысль, и тем самым окончательно уже похоронить надежды на нормальный вечер, да и на все остальное тоже, однако так и застыл, потому что Алан наконец отвернулся от окна и взглянул ему прямо в глаза. В полумраке машины его лицо было бледным, и только радужка, как всегда, отливала зеленью. Провалы зрачков смотрели прямо в душу, и Лео заворожённо замер, словно всполошенный заяц перед удавом, и пришел в себя только тогда, когда почувствовал поцелуй на губах. Пропустил горячий язык в рот и покорно подался вперед.