Второй шанс (СИ)

Что ты сейчас сказал? Мне послышалось?!

Но верно - в этой комнате мальчишки нет. Как и в соседней. И на узкой кухне.

Замираю в дверном проеме.

А в висках гулко звучит кровь, превращаясь вместе все с тем же звоном проклятого «колокольчика» в отвратительную какофонию.

- Шики?

Нет, только не сейчас - исчезни, мелкий, или на одного задушенного мальчика с вырванным из задницы хребтом станет больше.

Пальцы, перепачканные ржавчиной, неосознанно сжимают виски. Запах подвергшегося коррозии металла напоминает мне другой, такой же пропитанный солью аромат.

Отрешенный, пустой взгляд скользит по пятнам на пальцах и на секунду, на одну бесконечную секунду они кажутся мне алыми.

Такими же алыми, как выпачканное кровью лицо юноши. Его крик, фантомный крик, все также стоит у меня в ушах.

- Шики, блять! - Еще один мерзкий писк - и абсолютно идиотские огромные распахнутые глаза оказываются прямо напротив моих. Этот гаденыш лезет мне прямо в лицо. Ненавижу это. Дергает.

Толкаю в грудь, вынуждая отступить. Не сдается и виснет на мне, зацепившись за края распахнутой куртки.

- Куда ты дел Акиру? - В его голосе даже беспокойства нет. Лишь любопытство и что-то еще, едва уловимое… Насмешка?

Как же ты меня бесишь. Бесишь с момента первой встречи, маленькая лицемерная тварь. Жалкая кукла, которая давно двинулась, в жизни которой нет ничего, кроме ненависти, прикрытой показным равнодушием, и раздражающего извечного позитива.

Уцепился за невозможное, как мелкая псина за кусок мяса. Отберут, наградив увесистым пинком! Ты знаешь, отберут, но уже не в силах отказаться от задуманного.

Но… Подождите-ка…

Пальцы, уже было дернувшие мальчишку за плечо, разжимаются и замирают в воздухе.

Застываю в растерянности, не пытаюсь даже скрыть ее - так сильно меня поразило сделанное открытие: не он, а я… Я этот жалкий пес, побитый жизнью.

Это слишком. Слишком для моего подсознания.

Хор голосов, который я так упорно пытался заткнуть последние годы, совсем обезумел. И раз за разом твердит о моей глупости, ничтожности.

Заткнитесь! Умолкните, ничтожные твари!

И снова алые вспышки в темной комнате. Ослепляют. Океан переполняющего меня безумия неспокоен, бушует.

А шею стягивает оттянутый воротник. Не смей на мне виснуть!

Хватаю все еще небольшую детскую ладошку и до хруста сжимаю своими пальцами. Рин тут же начинает биться, дергаться, вопит что-то… Не знаю. Не слышу. В ушах лишь гул обезумевших голосов.

Все те же фразы нараспев…

Тише и тише с каждым разом.

- Пусти, ты мне пальцы переломаешь! - Истошный девчачий вопль.

И едва всколыхнувшаяся ярость застывает снова, покрываясь тонкой корочкой презрительной брезгливости.

Нарочито медленно вздергиваю мальчишку так, что подошвы его педовских ботинок едва касаются пола. Поднимаю, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

Нет, ты - не ровня мне, много ниже, где-то там, в грязи, у моих ног.

- Знай свое место, мусор. - Последнее слово как плевок - именно так на него реагирует мальчишка.

Не скрыть нахлынувшей боли в огромных глазах, которые разом стали влажными.

Удивлен? Чему это?

Я что, обязан с тобой цацкаться?

А обескровленные губы этого недоросля беззвучно повторяют одно и то же слово: «брат».

Брезгливо разжимаю пальцы. Мальчишка неуклюже плюхается на пол. Тут же вытираю ладонь об одежду - медленно, демонстративно, всем своим видом показывая, как мне противно.

А чертов взгляд все также упирается в мое лицо.

Не сдерживаюсь. Не считаю нужным.

- Ты думаешь, что-то изменилось, маленькая дрянь? Ты все тот же бесполезный кусок дерьма, который я вынужден терпеть по прихоти судьбы. Не более.

- Ты прав, черт возьми, ничего не изменилось. Тебя бросили. Снова.

Мышцы сводит судорогой, а желание превратить эту смазливую мордашку в однородное месиво из сломанных костей и изуродованной плоти все сильнее и сильнее.

- А может, мне наскучило? Как думаешь? Что делают с надоевшими вещами? - возвращаю реплику спокойно, с тонкой приторной ухмылкой.

И результат не заставил себя ждать: страхом уже не пахнет - им воняет, а ненависть этого недоростка становится почти материальной, окружает его плотным коконом, и это приносит мне какое-то горькое, злое удовлетворение.

- Ты врешь. - А голос-то дрожит, мой наивный братец.

- Кто ты мне, чтобы отчитываться?

Не находит ответа, отводит глаза.

Шорох ткани привлекает мое внимание.

О, точно. Еще один.

Со взглядом коровы, которая понимает, что ведут ее вовсе не на водопой.

Не смеет даже пошевелиться - так и замер в углу дивана, натянув плед по самые уши.

Трусливая дрянь.

И за что только глупая мышь так привязана к тебе?

За отчаянную дурость, собачью преданность? Или что-то иное?

Стоит только краем сознания коснуться мыслей об этом «ином», как снова накрывает. Вышвырнуть бы всех сбежавшихся дворняг - так после уши завянут от воплей.

Воплей, источник которых мне предстоит еще отыскать и задать такой трепки…

Тут же подсознание услужливо подкидывает картинки последнего «наказания». И потухшие, не стальные, а всего лишь матово-серые глаза.

Передергивает.

Внутри снова разрастается противное, мучающее меня чувство. Чувство, о котором я знал только понаслышке.

И имя ему - вина.

Отгоняю наваждение. Взглядом нахожу всклокоченные пряди каштановых волос.

- Ну, а ты что? Даже не тявкнешь пару раз? Как же твоя клятва защищать дорогого друга?

Молчание в ответ и красные пятна стыда, которые расплываются по смуглой коже лица и шеи.

Ежится под моим взглядом, сжимается. А мне отчего-то хочется услышать его ответ, а после растоптать его еще больше.