НЕ ВЕРЬ... НЕ БОЙСЯ... НЕ ПРОСИ...(СИ)

====== ГЛАВА 49 Судьба мира за жизнь Драко Малфоя ======

Гарри очнулся от сильного удара, когда упал на каменные плиты пола. Он дико закричал от боли, терзающей израненное тело, но тут же до крови закусил губу, чтобы подавить снова рвущиеся наружу вопли. Он не знал, куда переместился, а невольным криком мог выдать свое присутствие, если вдруг оказался на территории врагов. Парень приподнялся на локте и, напрягая зрение, огляделся по сторонам. Драко лежал недалеко от него, лицом вниз, и не подавал никаких признаков жизни. Гарри, волоча за собой рюкзак с крестражем, в который вцепился мертвой хваткой, оставляя за собой кровавый след, подполз к напарнику. – Малфой, ты как? – переворачивая на спину слизеринца, прошептал Поттер. Драко был без сознания, и казалось, что он даже не дышит. Гарри огляделся по сторонам в поисках помощи. Где–то в глубине души он безумно боялся, что они вернулись в замурованный склеп с гробницами, одна из которых в нынешней ситуации наверняка станет усыпальницей Малфоя. Но все его опасения не оправдались, и вместо склепа с кошмарными некромантскими фетишами они телепортировали в просторное помещение без окон, судя по всему, подвал какого–то жилого дома, и сквозь кровавую пелену, застилающую глаза, Поттер сумел разглядеть многочисленные книжные шкафы, полки с колбами, ретортами и банками, несколько котлов. Подвал был переделан под домашнюю лабораторию алхимика и гриффиндорец начал догадываться, у кого они могли оказаться. Не успела в мозгу Гарри еще сформироваться четкая мысль, как парень услышал у себя за спиной торопливые шаги и увидел спускающегося по лестнице человека в черной одежде. Если бы кто–нибудь еще год назад сказал гриффиндорцу о том, что появление Северуса Снейпа будет для него таким желанным, Гарри просто посмеялся бы над этим. Но в последнее время именно декан Слизерина в самые драматичные моменты его жизни приходил к нему на помощь и спасал из передряг. Именно Снейп нашел его в слизеринских подземельях и принес в больничное крыло, а спустя несколько месяцев спас от смертельной опасности, закрывая собой от заклятий Пожирателей Смерти, напавших на Окружную больницу. Все тот же зловредный зельевар лечил его от сифилиса и наркотической зависимости, вызывающей жестокую ломку, и все время находился рядом, когда его била лихорадка и он метался в бреду. По какой–то иронии судьбы именно самый ненавистный ему человек стал его мрачным ангелом–хранителем и сейчас, увидев декана Слизерина, Поттер протянул к нему дрожащую руку и прохрипел: – Помогите, сэр... Мужчина бросился к нему, тут же послышался звук еще одних торопливых шагов и до боли знакомый, обеспокоенный голос: – Мальчик мой, ты ранен? – с тревогой воскликнул Альбус Дамблдор. – Спасены, Малфой, слышишь, спасены… – прошептал Поттер, слабо улыбаясь. – Гарри, ты весь в крови! – глава Ордена стремительно подошел к вернувшимся агентам и склонился над раненым гриффиндорцем, вынимая свою палочку, чтобы незамедлительно оказать ему помощь. – Я в порядке, сэр, Малфой ранен, помогите ему, – попросил Поттер, пытаясь самостоятельно приподняться с пола. Дамблдор бросил беглый взгляд в сторону бесчувственного слизеринца, над которым сейчас склонился его крестный, пытаясь помочь парню. – О Драко позаботится Северус, не беспокойся об этом, Гарри, – произнес глава Ордена, взмахнув палочкой, резко рассекая воздух, и Поттер вдруг почувствовал, как боль начинает отпускать. Старый волшебник делал замысловатые пассы и шептал какие–то фразы на незнакомом, мертвом языке древних магов, и былые силы возвращались к изможденному парню, раны затягивались, спекшаяся кровь исчезала с кожи, синяки и ссадины рассасывались и заживали. – Что с Малфоем? Как он? – в очередной раз пытаясь подняться с пола, обеспокоенно спросил Поттер. – У него рана в груди, он много крови потерял. Я боялся, что он не дотянет. – Где крестраж, мой мальчик? – удерживая его за плечи, поинтересовался глава Ордена. – Ты сумел его добыть? – Драко его добыл, – ответил Гарри. – Спасите же его, сэр, он кровью истекает! – Кольцо Марволо Мракса и гомункулус, где они? – не обращая внимания на призывы Поттера помочь слизеринцу, настойчиво повторил Альбус Дамблдор. – Кольцо там, – кивнув на рюкзак, ответил гриффиндорец. – Гомункулуса нет, я его проебал. Это моя вина, простите. Старый волшебник призвал к себе грязный, окровавленный рюкзак, вынул футляр и осторожно извлек из него тряпицу, в которую был замотан страшный артефакт, из–за которого погибла вся семья Малфоев. – Профессор Снейп, как Драко? Вы спасете его? – сумев подняться и на дрожащих ногах подойти к бесчувственному слизеринцу, взволнованно спросил Гарри. – Он умер, Поттер, – охрипшим до неузнаваемости голосом ответил Снейп. Лицо зельевара было мертвенно–бледным, губы дрожали. – Умер? – с легким удивлением и недоверием переспросил гриффиндорец, растерянно переводя взгляд со Снейпа на Дамблдора, державшего в руках кольцо Марволо Мракса, затем на бессознательного любовника. – Что значит умер? – Это значит, Поттер, что сердце моего крестника остановилось больше часа назад. Драко мертв! – Ложь! – дико закричал Гарри, которого слова декана Слизерина просто оглушили. – Ты лжешь, Снейп! – заорал парень, окончательно срываясь, и вдруг со всей силы врезал кулаком зельевару в грудь, а сам бросился к трупу слизеринца, рухнул перед ним на колени, схватил Драко за плечи и начал трясти. – Малфой, твою мать, ты что? Слышал, что сказал этот сальный урод? А ну, давай, вставай, ты же обещал держаться. Поднимайся! От удара в солнечное сплетение у профессора Снейпа на миг потемнело в глазах и перехватило дыхание, но, тем не менее, он бросился к Гарри, у которого, судя по всему, от всего пережитого случился нервный срыв и началась истерика. Альбус Дамблдор тоже поспешил на помощь своему коллеге, и мужчины принялись оттаскивать Поттера от мертвого тела. Но мальчишка внезапно оказал отчаянное сопротивление, он вцепился в труп и прижал к себе, не в состоянии принять душой очередную трагедию и смириться с жестокой правдой. Гриффиндорец не реагировал ни на какие уговоры и доводы разума. – Вы лжете! Он жив, он не мог умереть, он же мне обещал! – кричал Поттер, вцепившись в мертвого Драко Малфоя. – Мы же с ним всю дорогу разговаривали! – с отчаянием выкрикнул Гарри, отталкивая плечом кого–то из мужчин, в очередной раз попытавшегося оттащить его от трупа. – Гарри, мальчик мой, все кончено, – как можно мягче произнес старый волшебник и обнял парня за плечи, пытаясь его успокоить. – Драко с честью выполнил свой долг и мы его никогда не забудем. Светлая память о нем навсегда останется в наших сердцах. – На хуй светлую память! Ни хрена ничего не кончено! – выпалил Поттер. – Вы лжете, Малфой жив, он без сознания и кровью истекает, а вы не хотите его спасать! Вы с самого начала отправили его на убой! – вдруг выкрикнул Гарри в лицо Дамблдора, грубо отталкивая от себя старого волшебника, и снова вцепился в мертвое тело напарника, начал его трясти с какой–то одержимостью, бить по щекам, будто бы боль могла привести Малфоя в чувства. – Мистер Поттер, прекратите истерику! – глухим голосом произнес Снейп. – Драко мертв уже больше часа. – Не верю! – с отчаянной настойчивостью выкрикнул гриффиндорец. – Я тянул его к порталу, а он все время разговаривал со мной, обещал, что все будет хорошо и мы станем друзьями. Он не мог умереть, не мог бросить меня одного. – Гарри, мальчик мой, Драко не мог с тобой разговаривать, ты больше часа нес мертвое тело. Тебе надо смириться с его смертью. Я знаю, как это тяжело терять близких людей, но все кончено. Мы бессильны что–либо сделать. Нам остается только быть безутешными, что жизнь Драко Малфоя оборвалась так рано, – со скорбью в голосе произнес Дамблдор. – Это нечестно! – выкрикнул Гарри. – Несправедливо! Умереть должен был я, а не он. Малфой подставился под мой удар, потому что вы приказали ему это сделать! Он погиб из–за меня по вашему приказу. Они все умирают из–за меня – Рон, Брент, Драко! Я несу смерть, я чума, которая забирает жизнь у близких мне людей. Я чудовище, потому что питаюсь жизнями других, я хуже него, хуже Риддла… – закрыв лицо руками, с отчаянием зарыдал Гарри. Он не мог смириться с этой новой смертью и не искал для себя оправдания, полностью возлагая вину за гибель Малфоя на самого себя и на капризную и всегда зловещую судьбу, глумящуюся над рассудком. В очередной раз он потерпел поражение, несмотря на то, что отчаянно боролся за жизнь Малфоя, но смерть снова одержала победу и забрала еще одного человека, который внезапно стал для него таким близким и родным. Он отчаянно боролся с судьбой, с пророчеством, он готов был вцепиться зубами в глотку самой смерти, лишь бы вырвать из ее объятий Драко Малфоя, но все оказалось напрасно. Все было кончено, как сейчас говорил Дамблдор, обнимая его за сотрясающиеся от рыданий плечи, но Гарри с детским упорством продолжал твердить, что так не должно быть, это нечестно, Малфой, пройдя жестокие испытания, заслужил право не только на жизнь, но и на счастье. Это была чудовищная несправедливость, с которой Поттер не хотел и не мог мириться. Сидя на полу, прижимая к себе мертвого слизеринца, Гарри сквозь рыдания тихо твердил одно и то же: – Что же ты надел, «хорек»? Ты же обещал… Дамблдор гладил его по голове и мягко произносил какие–то бесполезные, пустые слова утешения и соболезнования, но Поттер не воспринимал их, оглушенный и раздавленный горем. Первый неконтролируемый всплеск эмоций прошел, он больше не кричал и не выл, сейчас парень находился в ступоре. Он беззвучно плакал, прижимая к себе мертвое тело, и тихонько его укачивал, будто бы Малфой всего лишь уснул, а он оберегал его сон. Сознание гриффиндорца отказывалось воспринимать трагичную смерть любимого человека, спасшего ему жизнь, и присутствующие в подвале маги, не менее потрясенные гибелью одного из парней, поняли, что Гарри на грани помутнения рассудка. Необходимо было предпринимать какие–то действия, иначе мальчик, переживший страшную трагедию и серьезные испытания, выпавшие на его долю, может сойти с ума. – Нам надо идти, – тихо произнес Дамблдор, пытаясь приподнять гриффиндорца с пола и подвести к камину, чтобы телепортировать в штаб–квартиру Ордена на площадь Гриммо, но парень никак не отреагировал на слова старого волшебника. Слезы Гарри капали на мертвенно–бледное лицо Драко, он склонился над любовником, целовал его холодные щеки, навеки сомкнувшиеся глаза, нежно гладил слипшиеся от крови и грязи некогда роскошные белокурые пряди и продолжал укачивать погибшего слизеринца, отказываясь мириться с его смертью. – Ты не можешь меня бросить, Малфой, ведь я люблю тебя, слышишь, люблю, – шептал Поттер, укачивая мертвого напарника. Он был так поглощен своим горем, что не сразу услышал и понял, что присутствующие в подвале мужчины отошли в сторону, чтобы предоставить ему возможность проститься с Драко Малфоем навеки, и сейчас тихо переговариваются между собой и даже спорят. Снейп настаивал на чем–то, но Дамблдор был непреклонен и категорически против выдвигаемых деканом Слизерина доводов. – Прошло не так много времени, сэр. Мы должны попытаться. Это единственный шанс и необходимо его использовать. – Я не могу пойти на это, Северус, – категорично возразил глава Ордена. – Некромантия – это чудовищное преступление против законов природы и самого мироздания. – Вы же сами говорили, что каждая жизнь бесценна и если есть хоть один шанс, хоть маленькая возможность, мы должны ее реализовать. Я знаю ваше отношение к черной магии и тем более к некромантии, но когда Драко умирал от гангрены и заражения крови, я, не задумываясь, провел обряд черной магии, чтобы спасти ему жизнь, зная, что моя душа будет проклята за использование этого кровавого ритуала. Сейчас стоит выбор между жизнью и смертью, а вы всегда выбирали жизнь. И если спасение одного человека ставит под удар кого–нибудь еще, вы никогда не отказывались спасти первого, но изо всех сил пытались спасти и другого. Это всегда являлось вашей жизненной позицией, сэр. – Северус, Драко уже мертв, а шанс воскресить его ничтожно мал. Сегодня мы потеряли одного агента, и я не могу рисковать твоей душой и допустить, чтобы погиб и ты. – Вы знаете, сэр, что много лет назад я дал вам Непреложный Обет ценой своей жизни оберегать мальчика и если потребуется, я, не задумываясь, исполню клятву, как сегодня это сделал мой крестник. Но Драко дорог мне не меньше, чем Гарри. Ради спасения его жизни я готов пожертвовать своей душой. Мы должны его спасти, не дать ему умереть, – тихо, но настойчиво потребовал Северус Снейп. – Вы же сказали, что он мертв, – повернувшись в сторону переговаривающихся в полголоса магов, произнес Поттер. – Значит, вы все–таки лгали мне и Драко жив? – Гарри, ты неправильно истолковал слова профессора Снейпа. Я понимаю, что смириться с этим трудно, и ты готов надеяться на чудо, но Драко умер больше часа назад и воскресить его невозможно. Я боролся бы за его жизнь до последнего, но нельзя победить смерть. – И все же я буду настаивать, что мы должны использовать единственный шанс, пока еще есть время, пока не начались необратимые процессы в теле. – О чем вы говорите? – вытирая ладонью слезы со щек, спросил Поттер. – Северус, я запрещаю вам давать ложную надежду этому мальчику. Все кончено, Гарри, Драко Малфой мертв, – отчеканил глава Ордена. – Вы можете его спасти, правда? – не обращая внимания на попытки старого волшебника снова обнять его за плечи, с надеждой произнес Поттер, и вдруг, грубо оттолкнув от себя Дамблдора, дрожащими руками вцепился в отвороты мантии зельевара и начал его трясти: – Спаси его, Снейп! Пожалуйста! Умоляю, спаси Драко Малфоя! Глаза Поттера горели безумным блеском, по щекам снова потекли слезы, но мальчишка продолжал отчаянно трясти декана Слизерина, вцепившись в него скрюченными пальцами, а затем вдруг опустился перед мужчиной на колени, поднял заплаканное лицо и прошептал: – Во имя любви, спасите его… Я не могу потерять его. Впервые за все эти годы общее горе объединило их. Северус Снейп опустился на пол рядом с Гарри, обнял его, прижал к себе, будто этот дерзкий мальчишка был его родным сыном, и тихо произнес: – Однажды по моей вине погиб человек, которого я любил больше жизни. Это была Лили Эванс, твоя мама. Я в неоплатном долгу перед тобой, Гарри, и клянусь, что сейчас сделаю все, чтобы спасти другую жизнь. – Северус, чтобы попытаться вернуть мальчика из небытия в мир живых, искренне любящий человек должен пожертвовать своей душой. Я не могу принять такую жертву, провести этот обряд и расколоть твою душу. Я всегда спасал не только жизни, но в первую очередь души. – Сэр, однажды вы мне сказали, что только пытаясь совершить невозможное, можно сделать мир лучше, – произнес Снейп. – Так сделайте это сейчас. Ведь вы никогда не отказывались и всегда пытались спасти человека, если был хотя бы один ничтожный шанс на спасение. И насколько бы призрачным данный шанс не был, он неизменно становился для вас основанием для спасения жизни. Да, мой крестник мертв, но этот древний обряд единственный шанс вернуть его. – О каком обряде вы говорите, сэр? – спросил Поттер, обращаясь к Дамблдору. – Страшный ритуал, который совершил Том Риддл в шестнадцать лет, расколов свою душу и создав из своего дневника первый крестраж, Гарри. Тогда смерть одной из студенток, Миртл, послужила причиной создания крестража. Подобным образом маг может достичь не только бессмертия, разрывая на куски свою душу и заключая осколки на хранение в артефакты. Древние некроманты, используя этот обряд, могли воскрешать умерших, если с момента смерти прошло меньше трех часов. Но для этого беззаветно любящий человек должен пожертвовать своей душой и расколоть ее. Некромант во время обряда передаст ее часть умершему, и тогда душа погибшего вернется в мертвое тело, но жертвенный осколок души любящего человека уже навсегда останется в воскрешенном человеке. Возрожденный становится крестражем, хранителем души любящего его человека, даже если тот погибнет во время ритуала. Это очень древний и сложный обряд черной магии и, вопреки всему, я не могу совершить его, хотя профессор Снейп готов пожертвовать своей душой и жизнью ради Драко Малфоя. Боюсь, но именно сейчас уже нет никаких шансов. – Почему вы не рассказали об этом сразу? – крикнул Поттер. – Время уходит, а мы тратим его на ненужные разговоры! – Гарри, пойми, шанс вернуть к жизни Драко ничтожно мал, практически равен нулю, – попытался оправдаться глава Ордена. – А профессор Снейп может умереть во время этого страшного обряда. Я не могу допустить этого. – Я отдам свою душу Малфою! – выкрикнул Поттер. – Мальчик мой… – И не потому, что Малфой спас мне жизнь и я хочу вернуть ему долг, а потому, что я люблю его, искренне и беззаветно. Ради него я отдам свою душу, каждую каплю своей крови и свою проклятую жизнь. Ради него я готов на все и вы, сэр, сделаете то, о чем просит Снейп, иначе вы пожалеете… – Что ты делаешь, Гарри?! – воскликнул Дамблдор, когда Поттер внезапно выбил у него из руки кольцо Марволо Мракса, схватил его и произнес: – Я знаю, сэр, что вы лгали мне все эти годы. Я постоянно думал об этом, сопоставлял факты, но, оказавшись в замке Лестрейнджа, кое–что понял. Я хотел проверить свои предположения, задав вопросы гомункулусу, но не смог уберечь его. Оракул был уничтожен Вол... Темным Лордом прежде, чем я успел его спросить, кто я на самом деле. Но я больше не сомневаюсь в своих догадках. Думаю, что я сам являюсь одним из крестражей Темного Лорда и во мне заключен осколок его души. Я прав? Почему вы молчите? Значит, это правда… Во время убийства моих родителей душа Тома Риддла снова раскололась и вошла в меня. Я стал крестражем, и вы знали об этом с самого начала, знали и лгали мне все эти годы. Вы придумывали какие–то нелепые объяснения, оправдывая мои сверхъестественные способности понимать серпентаго, всплеск магической энергии в минуты смертельной опасности и мою ментальную связь с Темным Лордом. Но сейчас, когда вы отправили меня на это задание, я осознал и понял всю правду. Я не просто хранитель, каким был Рабастан Лестрейндж, в чье тело был вживлен артефакт, я сам крестраж, и в итоге, когда вы с моей помощью уничтожите все осколки души Тома Риддла, вы выпустите меня на арену против него, в поединок один на один, и будете наблюдать за исходом битвы. Если Риддл убьет меня, вы уничтожите его. Если я смогу победить, я все равно обречен, вам придется убить меня, иначе во мне останется его душа и я стану новым Темным Лордом, или он возродится в моем теле. У меня нет шансов на жизнь, не так ли, сэр? Я мертвец, без вариантов, при любом исходе финальной битвы. Вы все хладнокровно и цинично просчитали много лет назад, поэтому и не убили меня, когда мне был всего лишь один год. Вы оттачивали меня все эти годы, ковали из меня второй меч Гриффиндора. Я ваше главное оружие в этой войне, поэтому сейчас моя жизнь бесценна. Но в финале вы с легкостью принесете меня в жертву ради спасения мира. Вы готовы рискнуть любым из нас и всеми сразу во имя высокой идеи. Вы передвигаете людей по шахматной доске как пешки и легко жертвуете любой фигурой. Но знайте, что я придумал выход из этой очень хреновой для меня ситуации. Вы заметили, сэр, как кольцо–крестраж ищет себе нового хранителя? А что будет, если я предоставлю свое тело для еще одного осколка души Тома Риддла? Мне показалось или вы побледнели, мистер Дамблдор? Значит, вы оценили масштаб моей идеи? Здесь и сейчас я могу стать вторым Темным Лордом, а может быть и первым. Том Риддл, искромсав свою душу, имеет всего лишь одну седьмую ее часть и наши с ним силы равны, но если я сейчас стану хранителем кольца Марволо Мракса, второго осколка, я буду уже вдвойне сильнее его. А, объединив свои силы, мы превратимся в бессмертных властелинов магического мира, и тогда вы уже не сможете нас победить, вы проиграете, сэр. Все, на что вы потратили всю свою жизнь, будет напрасно. Если мы объединимся с Томом Риддлом, мир обретет непобедимых и самых могущественных магов всех времен. – Гарри, мой мальчик, ты не сделаешь этого… – пораженно произнес Дамблдор. – Да хуй вам! Почему нет и кто мне помешает? – зло усмехнулся Поттер. – Если я не сделаю этого, Малфой умрет, и у меня самого нет никаких шансов на жизнь в будущем. Меня убьет или Том Риддл или вы. Я обречен. Вы растили меня все эти годы для того, чтобы сделать своим оружием против Темного Лорда, а затем уничтожить. Вы все решили за меня, определили мою судьбу, хотя всегда говорили, что мы сами вершим свою судьбу и выбор всегда остается за ними. Но мне этого выбора вы не оставили. Я говорил вам об этом тогда, когда вернулся в магический мир, скажу и сейчас. Вы подкинули меня под порог «добрых» родственничков, которые ненавидели меня, вместо того, чтобы отдать в семью волшебников, где мне могли бы дать любовь и внимание. Если вы действительно заботились обо мне, как говорите, почему не отдали меня каким–нибудь волшебникам? Думаю, многие были бы рады усыновить меня или взять на воспитание, и растили бы как родного сына. Но вы преднамеренно лишили меня детства, мотивируя это кровной защитой моей матери, которая была необязательна, потому что Темного Лорда в тот момент даже в стране не было. Он был развоплощен и неопасен. В то время никакой реальной угрозы не существовало, весь магический мир считал, что Волдеморт погиб, а Пожиратели Смерти были больше обеспокоены спасением своих собственных шкур и думали только о том, как бы не загреметь в Азкабан, и вряд ли кто–то из них бросился бы мстить мне за гибель своего хозяина. На самом деле вам плевать было на мою безопасность и на мою жизнь все те годы, что я провел у Дурслей. Северус Снейп смотрел на противостояние двух магов – семнадцатилетнего мальчишки и убеленного сединами старца, и с трудом сдерживал свои эмоции и сильное удивление. Поттер, которого он знал еще ребенком, сейчас сильно изменился, и видимо, пережив огромное потрясение, он радикально поменял свои взгляды. И хотя мальчишка и раньше был нахальным, дерзким и эгоистичным, но сейчас, под влиянием внешних и внутренних факторов в его характере стали проявляться новые черты. Сильный, властный, циничный Поттер – таким Северус Снейп не знал его еще никогда. Мальчишка приобрел самостоятельность суждений и поступков, и сейчас не побоялся противостоять великому магу современности и даже схватил его за горло, чтобы диктовать свои условия. Такой Поттер определенно нравился Северусу Снейпу. А Гарри тем временем, пока декан Слизерина удивлялся произошедшим в нем переменам, продолжал обвинять и обличать главу Ордена. – Почему за все это время, пока не было Темного Лорда, вы не искали крестражи, хотя возможность для этого была замечательная? Волдеморт – ничтожное существо без тела, прозябает в Албании, а у вас отличные условия для того, чтобы методично искать один крестраж за другим и уничтожать их, но вы почему–то этим не занимались и упустили золотое время. А теперь вы отправляете нас с Малфоем в кровавую мясорубку и пытаетесь убедить меня в том, что вы чертов гуманист и для вас нет большей ценности, чем человеческая жизнь и душа. Дерьмо все это! Я уже вырос и не тот наивный мальчик, каким был несколько лет назад. Теперь я циничная и расчетливая шлюха, которая уже не ведется на всю эту фигню, мистер Дамблдор, сэр! Сколько слез я пролил за этот гребаный мир, последовательно теряя своих близких, сколько боли и страданий вынес! Да все эти потери мне всю душу изувечили! Лучше бы вы меня в детстве убили, это было бы гуманнее! – срываясь на крик, выпалил Поттер, сжимая в руке крестраж. – Гарри, мой мальчик, ты уже во второй раз обвиняешь меня в том, что я лишил тебя детства. Мне больно слышать это от тебя. Ты заблуждаешься, если так считаешь, – вздохнул Дамблдор. – Ты прав, весь магический мир был уверен, что Темный Лорд погиб, и причиной его смерти стал ты, Мальчик–Который–Выжил. Но я знал и был уверен, что Волдеморт предпримет попытку вернуться. И если у него появился бы хоть малейший шанс на успех, то несложно предположить, кто стал бы его первой жертвой. Поэтому я должен был обезопасить тебя. И никакая другая защита от Волдеморта, кроме защиты крови, не спасла бы тебя, если бы ты находился в приемной семье волшебников. – Ложь! – крикнул Гарри. – Защита крови слабый и неубедительный аргумент, сэр. Охранные чары моей матери действовали только против Темного Лорда, которого не было в стране, но любой Пожиратель Смерти или дементор легко мог убить меня в доме Дурслей. Против них–то эта защита не действовала! Вас послушать, так тетя Петунья и Дадлик для меня просто какие–то ангелы–хранители, хотя при нападении дементоров мне самому пришлось спасать задницу моего гребаного кузена. Находясь под одной крышей с родственниками, которые только и мечтали отправить меня в школу для малолетних преступников, я никак не был защищен ни от Пожирателей Смерти, если бы они вдруг совершили нападение на дом, ни от дементоров! Темному Лорду необязательно было самому заявляться в дом Дурслей, он мог послать любого из своих прислужников! Если вас действительно беспокоила моя безопасность, вы могли бы привезти меня в Хогвартс, самое защищенное место с ваших слов, и при школе нашлись бы люди, попечители или воспитатели, которые вырастили бы меня. По крайней мере, мне точно не пришлось бы голодать, жить в чулане под замком, вкалывать на Дурслей как прислуге и быть боксерской грушей для Дадлика, когда сука–кузен надумал записаться в боксерскую секцию. Если бы вас действительно волновали моя безопасность и счастливое детство! Но вашей целью было вырастить из меня волчонка, который с годами должен был стать матерым волком–загонщиком. Вы с детства готовили меня к войне, делая из меня оружие против Волдеморта, и вам нужен был не изнеженный родительской любовью маленький принц, а закаленный трудностями и озлобленный на весь мир боец. Вы говорили, что у меня всегда есть выбор, но это очередная ваша ложь, выбора у меня не было никогда! – Гарри, мне очень больно слышать такие слова от тебя, мой мальчик. Я не думал, что когда–то наступит момент, что ты возненавидишь меня. Но это случилось. Возможно, моя ошибка в том, что я многое скрывал от тебя, потому что щадил и оберегал тебя, а тебе приходилось додумывать все самому, и не всегда твои выводы были правильными. Как же ты мог предположить, что я все эти годы растил тебя лишь для того, чтобы сделать из тебя солдата и отправить на смерть? Гарри, если бы я хотел пожертвовать тобой ради великой цели, я бы это сделал тогда, в тот роковой Хэллоуин, когда погибли твои родители. Ты прав, я с самого начала знал, что ты стал одним из крестражей. После гибели твоих родителей Волдеморт был развоплощен и чтобы спасти мир от него, достаточно было найти и уничтожить артефакты с осколками его души. Но тогда мне пришлось бы начать с тебя, годовалого младенца–крестража, что ненамеренно был создан Томом Риддлом последним. Убив одного ребенка, я мог тогда спасти всех, и не было бы больше жертв Волдеморта в этом мире. Да, Гарри, признаюсь тебе, что в тот день такая мысль не раз посещала и искушала меня. Но если бы я тогда начал решать, кому жить, а кому умирать, и посчитал, что можно убить одного ребенка, чтобы спасти сотни и тысячи других жизней, я сам бы сделал первый шаг к превращению самого себя в следующего, и, скорее всего, еще более страшного Темного Лорда, – произнес Дамблдор. – Сейчас, чтобы я вам поверил, вы можете придумать что угодно, рассказать мне любую небылицу, потому–что правду уже не узнает никто, – отчеканил Поттер. – Хотите уверить меня в том, что не захотели жертвовать младенцем ради того, чтобы спасти весь мир ценой одной моей жизни? А может, все было совсем не так? Может быть вы и хотели убить меня тогда, просто слабо стало? Может в тот момент, когда вы подняли палочку, чтобы выпустить в меня «Аваду», я потянул к вам свои ручонки, сказал «агу–агу» или еще какую–нибудь детскую хрень, заулыбался беззубым ртом, и сердце у вас, бля, екнуло, руки дрогнули и опустились? Или просто очко сыграло? А может быть уже тогда вы все тщательно просчитали и прикинули все «за» и «против». Ведь убийство считается одним из тягчайших преступлений, которое наносит вред душе самого убийцы. А вы говорите, что всегда заботились о спасении душ, так почему бы вам тогда не обеспокоится спасением своей собственной души? Наверняка вы просчитали все на несколько ходов вперед. И что вы получили бы, убив меня? Во–первых, убийство беззащитного младенца покалечило бы вашу собственную душу, во–вторых – самостоятельный поиск и уничтожение остальных крестражей, в–третьих – бой с самим Волдемортом, и не факт что из этого поединка вы вышли бы победителем. По–моему, одни только минусы. А при втором варианте, когда вы оставляете меня в живых, совершаете очень гуманный и человеколюбивый поступок, опять–таки спасаете свою душу, не замарав ее убийством. А дальше подбрасываете меня к родственникам и забываете о моем существовании на ближайшие десять лет, а Дурсли растят из меня озлобленного на весь мир субъекта с жаждой мщения. Именно такой поворот событий вам крайне удобен. Не сложно предположить, что в благодарность за то, что вы избавили меня от Дурслей, я буду делать все, что вы потребуете, и так оно и вышло. По вашим подсчетам я буду активно мстить всем и Волдеморту в первую очередь за смерть родителей, главное во время сказать мне «Ату» и указать на главного виновника всех бед. Точно также вы поступили и с Малфоем, и с Люпином, и с Хагридом. Вы всегда ловко и коварно использовали людей, бессовестно манипулируя ими, причем так, что эти самые люди просто мечтали быть вами использованными, они готовы были ради вас на любое ваше задание, как Малфой, – Гарри махнул рукой в сторону трупа любовника. – Гарри, я никогда не делал выбор между одним человеком и другим. Нельзя решать, кому жить, а кому умирать. Нельзя считать смерть одного более допустимой, чем смерть другого. – А как же Малфой? – взглянув на мертвого напарника, спросил Поттер. – Когда погибли его родители, вы откровенно воспользовались ситуацией, и Драко стал членом Ордена Феникса и дал Непреложный Обет, добровольно став для меня живым щитом. Вы сделали этот гребаный выбор между мной и ним, и этот выбор был не в пользу Малфоя. Вы не принуждали его к этому, вы всегда действуете более тонко и расчетливо, и не гоните людей в бой, как это делает Темный Лорд. Но, тем не менее, Малфой–калека, в один день осиротевший и потерявший все, морально был готов к этому, он мечтал о мести убийцам своих родителей и вы только слегка подтолкнули его к этому, дав возможность того, к чему Драко сам стремился и искренне желал. Он не мог сам уничтожить Волдеморта, поэтому добровольно согласился стать телохранителем и щитом Избранного, а чтобы он не передумал, вы обязали его Непреложным Обетом. Всего лишь немного играя на его чувствах и манипулируя, вы добились того, что у Ордена появился рьяный и даже фанатичный боец и надежный, верный живой щит, который в случае смертельной опасности закроет меня своим телом, что в итоге и произошло. Каждый ваш поступок, так или иначе, является ходом в хорошо продуманной шахматной партии. И вы, и Малфой, получили то, что хотел каждый из вас: Драко – возможность мстить, а вы приобрели еще одного верного человека. Точно так же вы сыграли и на моих чувствах, когда я узнал о гибели Рона. И я, не задумываясь, согласился работать на Орден. Это чувство вины всегда будет преследовать меня, теперь и за смерть Драко, поэтому вам сейчас не выгодно воскрешать его. Вы так и станете играть на моих чувствах и заставлять меня делать то, что нужно вам. И так будет продолжаться до того момента, пока меня не убьют. Но если я сейчас приму в себя второй осколок души Тома Риддла, я стану сильнее его, я стану новым Темным Лордом. Могущественный маг, практически неуязвимый и бессмертный, или пешка в вашей игре за господство над магическим миром, пешка, которую в итоге все равно пустят в расход. На одной чаше весов все, на другой ни хрена ничего. Что же мне выбрать, м? Стать могущественным и бессмертным, или овцой на заклание, – усмехнулся Поттер. По–моему, выбор очевиден! – Гарри, ты очень умный мальчик, и я уверен, что ты не совершишь роковую ошибку. Волдеморт убил твоих родителей. – Снова пытаетесь сыграть на моих чувствах, сэр? Он убил, а вы ничего не сделали, чтобы спасти их! Вы не лучше него! А теперь вы чертовски боитесь, сэр. Я прав? – усмехнулся Поттер. – Боитесь, потому что знаете, что здесь и сейчас может решиться судьба всего магического мира. Два ваших воспитанника, две полукровки–сироты могут объединить свои силы и вы обретете могущественных противников и потерпите крах в своей хитроумной игре. – Я не верю в то, что ты способен сделать это, мой мальчик. Подумай о сотнях тысяч ни в чем не повинных людей, которых мы с тобой обязаны защитить от того зла, что несет в себе Темный Лорд. Ты единственный человек, который может предотвратить другие убийства и спасти весь магический мир, – произнес Дамблдор. – Угу, спасти или уничтожить на пару с Томом Риддлом, – усмехнулся Поттер. – Знаете, сэр, в моей жизни были такие моменты, когда я искренне ненавидел весь этот гнилой мирок циников и лицемеров, мирок, который лишил меня чести, оболгал, а потом с позором изгнал. С того дня, когда вы все проголосовали на дисциплинарном заседании за мое исключение из школы, у меня больше нет никаких обязательств перед магическим миром, который сам отверг меня, как прокаженного. И вы первый предали меня, сэр. – Гарри, как же ты слеп в своих заблуждениях, – тяжело вздохнул старый волшебник. – Я никогда не предавал тебя, мой мальчик, и делал все только исключительно в твое благо, хотя сейчас ты серьезно усомнился во мне и моих поступках. Я очень виноват перед тобой, что не смог уберечь от насилия, не спас и не защитил от всей школы, от каждого учащегося. Я посчитал, что исключение из Хогвартса, где с тобой произошла такая трагедия, было единственно верным выходом из сложившейся ситуации. Я хотел, чтобы ты уехал из места, где всё напоминало тебе о случившемся. В мои планы входило поселить тебя в твоем доме, где бы ты продолжил учебу. Я хотел тогда и планирую сейчас нанять тебе преподавателей, чтобы ты смог возобновить обучение заочно. Гарри, я гарантирую тебе получение диплома выпускника Хогвартса. На учебе и на твоей будущей карьере аврора отчисление никак не отразится. Единственное, чего я добивался своим голосованием, это защитить и оградить тебя от нападок, презрения и унижений со стороны других учащихся. Я всегда думал только о твоей безопасности и благе. Голосуя за твое исключение, я не предавал тебя. – Вы предали меня не в тот миг, когда голосовали за мое отчисление, нет, сэр, – возразил Поттер. – Вы правы, опасно было оставаться в школе, где каждый урод только и мечтал трахнуть меня или отпиздить. Вы поступили очень гуманно, – криво усмехнулся Гарри. – Но предали вы меня раньше, когда не поверили мне, когда сказали, что я «необычный мальчик». Вы с самого начала допускали мысль, что я ебаный пидор, который способен перетрахаться со всем Слизерином! Своим недоверием вы предали меня, а я так верил вам! Верил безоговорочно, а вы не захотели поверить мне и вместе со всеми изгнали из Хогвартса, который я считал своим родным домом! – Мой бедный мальчик, ты пережил много горя и страданий, – вздохнул Альбус Дамблдор, – и потерял веру в людей. Но ты должен знать, что не все, находящиеся здесь, голосовали за твое исключение, – устало произнес экс–директор Хогвартса, взглянув в сторону профессора Снейпа, который, с трудом скрывая свое волнение, наблюдал за противостоянием ученика и учителя. – Есть один человек, который сделал свой собственный выбор, вопреки общественному мнению и доводам разума. Ты спрашивал меня, кто голосовал против твоего отчисления? – спросил старый волшебник. – Это был профессор Снейп. – Вы? – Гарри резко обернулся в сторону зельевара. – Тот единственный голос «против»! Это были вы? – потрясенно произнес Поттер, не веря в то, что, наконец, узнал ответ на вопрос, который так долго мучил его. – Ведь вы ненавидели меня все эти годы, и только вы проголосовали за меня, только вы один. Почему, сэр? – Однажды один мудрый человек, которого я очень уважаю, сказал, что мы в своей жизни всегда должны делать не то, что считаем простым и легко выполнимым, а то, что считаем правильным, – задумчиво глядя на Гарри, медленно ответил Снейп. – Проголосовав против твоего исключени