НЕ ВЕРЬ... НЕ БОЙСЯ... НЕ ПРОСИ...(СИ)

====== ГЛАВА 1 Сомнительное пари ======

В последнее время Гарри Поттер пребывал в нервозном состоянии, был раздражительным и вспыльчивым. Неумолимо приближался день финальной игры Гриффиндор-Слизерин, которая должна была определить чемпиона этого года. Победа для Гарри была делом чести — если они проиграют «серпентарию», никто и никогда не позволит ему забыть, что именно он был капитаном команды, уступившей чемпионский кубок. Поттер понимал, что в финале им будет неимоверно трудно, слизеринцы сильнее и опытнее его игроков, они отлично подготовлены, им всегда предоставлялось лучшее время для тренировок, а очень часто богатенький Малфой оплачивал аренду спортивного поля, и они могли дополнительно оттачивать свое мастерство. Команда противника была великолепно экипирована, опять-таки благодаря Малфою, а точнее его папаше, члену Попечительского Совета, который на законных правах являлся официальным спонсором и финансировал спортивную команду, в которой играл его сын. У слизеринцев всегда были самые лучшие метлы — каждый год Люциус обеспечивал игроков последними моделями сверхскоростных «Нимбусов», а у Гарри в команде некоторые вынуждены были пользоваться школьными развалюхами, на которых невозможно развить приличную скорость. Поттер понимал, что во многом исход игры будет зависеть только от него, а, если учитывать, что Малфой был весьма посредственным ловцом и оказался в команде только благодаря щедрому папе, Гарри надеялся, что сумеет обойти «хорька» и поймать снитч. Случись это в начале игры — Поттер был бы счастлив. Но не всегда золотой мячик появлялся так быстро, иногда приходилось несколько часов летать над полем в его поисках, а в это время шла ожесточенная игра, которая могла привести к тому, что уже никакой снитч не спасет положение. У Малфоя перед Поттером было одно преимущество — слизеринец выполнял только функции ловца и ему не приходилось отвлекаться ни на что другое, а Гарри был еще и капитаном, который, кроме того, чтобы играть самому, следил за игрой всей команды. А значит, существовала реальная угроза того, что «хорек» его опередит. Команда Гриффиндора состояла практически из одних новичков, только Кэти Белл, семикурсница, была из прежнего состава и играла уже несколько лет. Всех остальных Поттер отобрал в этом году. Джинни Уизли и Демельза Роббинс, охотницы, отлично сработались и всегда забивали красивые голы, принося команде заслуженные очки. Уход из школы близнецов Уизли стал серьезной потерей для гриффиндорской команды — они были отличными загонщиками и работали четко и слаженно. У Гарри возникли серьезные проблемы с подбором тех, кто мог бы их заменить. После изматывающих отборочных испытаний, в результате которых Поттер лишился одного зуба и получил мячом по голове, были выбраны Ричи Кут, который хоть и выглядел слабоватым, но отбивал очень хорошо, и невысокий, коренастый третьекурсник Джимми Пикс — он то и заехал по голове Гарри бладжером, яростно отбивая его битой. Но самой большой проблемой стал вратарь. Рон играл очень нестабильно и сильно страдал от чувства неуверенности в себя. Стоило ему поймать первый мяч — хорошая игра была обеспечена, тогда Уизли умудрялся взять самый трудный гол, но если он хоть раз ошибался и квоффл влетал в их кольца, рыжий начинал нервничать и мог запороть всю игру. И чем меньше времени оставалось до решающего дня, тем больше Рона Уизли начинали мучить страхи. Гарри выбивался из сил, стараясь поднять боевой дух своего товарища, но все было бесполезно. Острый интерес к предстоящему матчу охватил всю школу, и, как уже сложилось исторически, студенты каждого факультета считали своей святой обязанностью начать травлю команды соперников, стараясь посильнее их запугать и деморализовать. В эти дни игрокам со слабой нервной системой лучше было вообще не появляться в школьных коридорах или ходить в сопровождении толпы своих фанатов, иначе они немедленно подвергались нападкам и унизительным оскорблениям. А бывали случаи, когда специально провоцировались драки, и игрок вместо того, чтобы выходить на поле, в день матча оказывался на больничной койке. На этот раз давление со стороны слизеринцев было особенно жестким. «Змееныши» не брезговали никакими методами чтобы вывести соперников из строя. Едва заметив кого-то из команды Гриффиндора, они начинали громко репетировать пошлые и оскорбительные куплеты, специально сочиненные про каждого игрока в отдельности. Автором этих грязных пасквилей был итальянец Блейз Забини, фигура весьма значимая в Слизерине. Блейз с детства был лучшим другом Драко Малфоя, а в школе имел особое, привилегированное положение благодаря тому, что его могущественная семья флорентийских герцогов на протяжении столетий являлась одним из основных меценатов Хогвартса. Забини был дерьмовым стихоплетом, зато, когда дело касалось похабщины, равных ему в этом не было. Поэтому накануне финального матча выдающиеся способности пошлого герцога были очень востребованы и его светлость упражнялся в остроумии, сочиняя скабрезные стишки про игроков гриффиндорской команды. Кроме творчества Забини, которое декламировалось на каждом углу, на стенах коридоров то и дело появлялись непристойные надписи в адрес гриффиндорцев. Основная их масса, естественно, предназначалась Гарри Поттеру. И если Рона традиционно высмеивали как бездарного вратаря, который в команду попал исключительно протекции своего друга, то все насмешки над Гарри касались не его игры в квиддич, а высмеивалась его личная жизнь, вернее полное отсутствие таковой. В самых людных местах появлялись пошлые карикатуры, живописно изображающие капитана гриффиндорцев, который дрочил свой малюсенький пенис, а по школе распускались грязные сплетни о том, что у Поттера нет девушки потому, что он импотент. Затем какой-то умник, вероятнее всего все тот же Забини, запустил в ход скабрезный анекдот с гомосексуальным подтекстом, и эту тему стали живо муссировать. Слизеринцы начали распускать грязные сплетни о том, что косорукий Уизел попал в команду лишь потому, что трахается с Поттером, и в тот же день в коридорах появилась новая «настенная живопись», красочно изображающая капитана и вратаря Гриффиндора в позах, подразумевающих гомосексуальный акт. Гермиона, возглавляющая факультетскую группу поддержки, выбивалась из сил, уничтожая по всей школе подобное творчество, но слизеринское граффити с непристойной тематикой появлялось снова и снова. От всего этого ажиотажа, связанного с предстоящим финальным матчем, Рона мутило так, что его лицо в последнее время приобрело стабильный зеленоватый оттенок, будто рыжий страдал хроническим токсикозом. И даже Гарри, привыкший к насмешкам и издевкам, временами выходил из себя, и однажды едва не ввязался в зубодробильный мордобой с Малфоем. Стычка произошла в Большом Зале во время завтрака, инициатором стал зловредный гаденыш Забини, который высказал в адрес гриффиндорских игроков оскорбительные замечания, снова намекнув на «близкие» отношения Гарри Поттера и Рона Уизли, сопровождая свои высказывания непристойными жестами, отчего заржали и заулюлюкали все слизеринцы. Малфой тут же поддержал своего дружка, конфликт нарастал и грозил перерасти в массовое побоище. Неизвестно, чем бы это могло закончиться, но своевременное появление профессора Снейпа предотвратило угрозу смертоубийства и членовредительства, в результате чего Гриффиндор был оштрафован на сто баллов, а Слизерин отделался словесным замечанием. Это была вопиющая несправедливость и у Гарри от злости на миг потемнело в глазах. Только огромной силой воли гриффиндорец удержался от того, чтобы не выпустить какое-нибудь заклинание в сального урода Снейпа, который всякий раз покрывал и выгораживал своих «змеенышей». Болельщики Гриффиндора, в свою очередь, так же не оставались в стороне, и хотя они не использовали такие грязные приемы, как сплетни о личной жизни игроков и издевки по этому поводу, но самым популярным оскорблением в адрес слизеринцев было обвинение их в продажности. Естественно, больше всего доставалось Малфою, про которого на каждом углу кричали, что он еще на втором курсе купил себе место в команде, и если бы не деньги его папаши, «хорька» уже давно погнали бы ссаными тряпками из основного состава. Такие высказывания так же приносили определенное смятение в стан врага и сильно портили настроение слизеринскому старосте. Драко, утратив свое природное хладнокровие, заметно нервничал, и даже не оттого, что на всю школу высмеивался и оспаривался его спортивный талант. Парень боялся в очередной раз разочаровать своего отца и увидеть его пренебрежительный, холодный взгляд, после которого он всегда чувствовал себя полным ничтожеством, дерьмом и неудачником. Разочарование и презрение Люциуса было самым страшным для Драко Малфоя… На фоне очень жесткого прессинга, постоянных издевок и оскорблений, унизительных анекдотов и комических куплетов, команды готовились к решающему матчу. Делом чести Гриффиндора было побить Слизерин и в очередной раз вырвать у «серпентария» квиддичный кубок. Делом чести Слизерина было отыграться за прошлые поражения и завоевать кубок, который они не могли получить уже несколько лет, несмотря на то, что Люциус Малфой обеспечивал игроков всем необходимым для победы.  — Мы должны вырвать победу у Гриффиндора, — в очередной раз произнес Драко, нервно прохаживаясь по гостиной Слизерина, в которой собралась не только вся команда, но почти все студенты старших курсов, составляющие многочисленную группу поддержки.  — Да у них одни новички в команде, а Уизел вообще придурок. Наши болельщики легко выведут его из строя, — пожимая плечами, ответил Роберт Вейзи, охотник и лучший бомбардир Слизерина. — Я без проблем его сделаю.  — Наша самая большая проблема — это Поттер, мать его, — продолжая расхаживать взад-вперед, рассуждал Малфой.  — В основном, это твоя проблема, Драко, — сказал Урхарт, капитан слизеринцев. — У тебя будет преимущество перед ним, очкарик, как капитан, будет вынужден следить за игрой и время от времени подлетать к своим, чтобы давать им указания, ты же будешь занят только тем, чтобы первым заметить снитч и взять его. Нотт тебе в этом поможет и постарается сделать все, чтобы сбить гриффиндорского задрота с метлы. В это время мы с Вейзи и Харпером проведем мощную атаку на рыжего нищеброда под свист и речевки наших болельщиков, от которых Уизел заблюет все поле.  — Охуеть, как заебись, Урхарт! Все это замечательно, просто великолепно, но, блядь, теоретически, — огрызнулся Малфой, отшвыривая в сторону недокуренную сигарету. — А практически мы уже проебали «львятнику» один матч и если мы не возьмем Кубок, отец прекратит финансирование команды! Об этом он написал мне в письме, которое пришло сегодня утром. Все присутствующие погрузились в тягостное, унылое молчание — перспектива лишиться спонсора совершенно не радовала.  — Мы должны победить, мы должны поиметь Гриффиндор, выебать этих говнюков по полной программе, — в сотый раз заявил Малфой, и, устав метаться по гостиной, опустился на диван рядом с Блейзом Забини, поразительно красивым парнем, о котором грезили все с первого курса по седьмой, от Слизерина до Гриффиндора. Забини было похуй на квиддич, спорт его не интересовал вообще, но он всегда посещал подобные сборища, потому что дружил с Малфоем с детства и по совместительству являлся любовником слизеринского старосты.  — Mio angelo (мой ангел /ит./), чтобы поиметь «львятник» и очкастого задрота, тебе потребуется «Чистая Удача», — произнес красавчик-итальянец, манерно растягивая слова и лениво наблюдая из-под полуприкрытых век за тающим в воздухе дымом своей ментоловой сигареты.  — Блейз, ты ни хрена не понимаешь в квиддиче! — рявкнул Драко, нервы которого и так были на пределе, а после того, как он получил сову с письмом отца, староста Слизерина вообще был на грани нервного срыва. – Si, mio Drago (да, мой дракон /ит./), квиддич меня не привлекает, — снова выпуская струю дыма, согласился Забини. — Зато меня интересуют зелья, и я уверен, что именно «Чистая Удача» сможет принести победу команде, если для вас всех это так принципиально важно.  — Что за упоротую хрень ты несешь, mon cher (мой дорогой /фр./)? — раздраженно спросил Малфой. — Какая, на хрен, чистая удача и при чем тут зелья? Ты точно куришь ментоловую сигарету?  — Забини, ты где такую убойную траву берешь? — усмехнулся Урхарт.  — Малфой, я тебя умоляю, не будь таким жоподумом и прекращай уже тупить, — капризно надув губы, произнес Блейз, а в сторону Урхарта показал оскорбительный, неприличный жест в ответ на реплику слизеринского капитана. — Неужели ты до сих пор не вспомнил про такую простую вещь, которая способна обеспечить тебе победу над гриффиндорским задротом? Чистая Удача — это зелье «Феликс Фелицис».  — Ебаный пиздец, это гениально! — пораженно воскликнул Малфой, и, схватив своего любовника, смачно поцеловал его в губы. — Обожаю тебя, Блейз! Вот в такие моменты готов простить все твои косяки, mon cher, — добавил Драко, и еще раз засосал красивые, чувственные губы итальянца. В голове старосты Слизерина стремительно заметались мысли о том, как реализовать выдающийся план Забини, который сможет обеспечить их команде гарантированную победу над Гриффиндором.  — Это же незаконно и запрещено всеми правилами, — нерешительно высказался Ник Харпер, охотник команды. — «Феликс Фелицис» нельзя использовать во время спортивных соревнований.  — Можно все, если ты охуел до нужной степени, главное не спалиться. А незаконно «хрусталь» в залупу втирать, но тебя это, Харпер, не смущает, — прогнусил Забини и грациозно, по-кошачьи, потянулся на диване. – Ник, ты рассуждаешь как говёный гриффиндорец, — отрезал Урхарт, которому идея Забини очень пришлась по душе, ибо даже он сам до конца не верил в победу своей команды — соперникам, и в частности Поттеру, всегда невероятно везло.  — Стесняюсь спросить, а разве кто-нибудь когда-нибудь проверяет школьные команды на применение запрещенных зелий и заклинаний? — лениво поинтересовался итальянец.  — Ты прав, Блейз, никто и никогда, — подтвердил Малфой с хищным блеском в глазах. — «Феликс Фелицис» — это наш единственный шанс поиметь «львятник» и очкастого уёбка. – Да, идея не плохая, но есть одно «но», ребята, — сказал Роберт Вейзи. — Где мы возьмем это чертово зелье?  — Забини может любую хуйню набодяжить, только вот сроки у нас поджимают. Может, стоит обратиться к декану за помощью? — предложил Теодор Нотт. – Нет, крестному об этом ни слова! — отчеканил Малфой. В гостиной поднялся шум — слизеринцы, стараясь перекричать друг друга, начали возбужденно обсуждать возникшую проблему и искать пути ее разрешения.  — Блядь, что бы вы без меня делали… Как хорошо, что есть на свете такой хороший, добрый я, — прогнусил Блейз, в очередной раз наливая себе в стакан мартини. — Добыть «Феликс» — это как два пальца обоссать. Я бы его и сам набодяжил, только да, вам же срочно, а за такой короткий промежуток времени его невозможно изготовить, и в случае ошибки при приготовлении последствия могут быть весьма хуевыми, ребята. Но, если вы меня очень вежливо попросите, то я могу исключительно по доброте душевной заглянуть к профессору Слизнорту на рюмку чая. Старина Гораций будет безумно счастлив видеть меня в неурочное время в неформальной обстановке, — хихикнул красавчик-итальянец, похотливо прижимаясь к своему любовнику.  — О да, старый педофил обожает таких сладеньких нимфеток-конфеток, как ты, Блейз, — засмеялся Малфой. — Интересно, чем вы там занимаетесь, в этом клубе Слизней?  — Зависть — плохое чувство. Тебя жаба давит, потому что тебя туда не позвали, — ехидно ответил итальянец.  — Забини, если ты это сделаешь и обеспечишь в финале победу нашей команде, мы всем факультетом будем тебе благодарны, — произнес капитан слизеринцев. – Ой, не надо, не благодарите меня, просто начинайте уже лепить мою статую из золота, — ответил юный герцог, стряхивая пепел на пушистый зеленый ковер. — Урхарт, насрать мне на ваш английский говеный квиддич, просто я люблю моего белокурого ангела и ради него сделаю все. А он ведь так мечтает поиметь весь «львятник», не так ли, mio angelo (мой ангел /ит./)?  — Еще как мечтаю, mon cher (мой дорогой /фр./), — хищно усмехнулся Малфой и, притянув к себе обворожительного любовника, принялся его ласкать, не обращая внимания на сокурсников. Проблема была решена, и теперь парни могли позволить себе немного расслабиться. Обычно такие вечера в слизеринской гостиной плавно перетекали в разнузданную групповую оргию, которая продолжалась всю ночь. Гарри с Роном, закончив тренировку, направлялись в свои родные пенаты. Их сопровождали человек десять гриффиндорцев из числа квиддичных фанатов, чтобы в случае чего дать достойный отпор любой слизеринской сволочи. Поттер уже с утра начал всеми средствами внедрять в своего друга уверенность в его выдающихся вратарских способностях, морально подготавливая к завтрашней игре, но Уизли продолжал жутко психовать и никак не мог взять себя в руки. – Рон, слушай, мы размажем «змеенышей» тонким слоем, — с энтузиазмом бодро произнес Поттер, шагая рядом с Уизли. — Ты лучший вратарь, ты берешь многие голы круче, чем Оливер Вуд. Тебе просто надо собраться, сконцентрироваться на завтрашней игре. Мы ведь уже делали это в начале года, мы поимели этих гадов и сейчас они у нас отсосут. Надерем им задницы!  — На тренировке я играл как мешок с драконьим дерьмом, — печально произнес Уизли.  — Забей ты на это, тренировка не в счет. Главное завтра мы должны показать высший пилотаж. Мы им всем очко порвем, Рон. – Угу, — без энтузиазма подтвердил Уизли, но, увидев стремительно приближающуюся к ним Гермиону в сопровождении нескольких активистов, сразу же приободрился, выпячивая грудь и напыщенно задирая подбородок.  — Привет, парни, — бодро поздоровалась Грейнджер. — Смотрите, что у нас уже готово, — она протянула два значка: на одном был изображен герб родного факультета, а замысловатым шрифтом было написано «Гриффиндор над стадионом — и он будет чемпионом». Со второго значка очень мужественно красовался капитан команды, ниже было написано «Гарри Поттер», затем изображение и надпись трансформировались, и появлялся оскаленный рычащий хищник и надпись «Гриффиндорский лев». – Ну, как? — восторженно спросила Гермиона. — Я всю ночь колдовала над ними! http://storage9.static.itmages.ru/i/15/1124/h_1448384043_1831023_899beef5a8.gif  — Э-э-э… ну… — озадаченно почесал затылок Гарри. — Вот «Гриффиндор — чемпион» — это хорошо, очень патриотично, мне нравится. А вот про «гриффиндорского льва» явный перебор. Может, давай без этого, а? В этот момент раздался щелчок колдоаппарата и яркая вспышка на миг ослепила всех собравшихся.  — Колин, твою мать, ну сколько уже можно?! — рявкнул Поттер на светящегося от счастья Колина Криви.  — Как это «без этого»? — возмутилась Гермиона. — Я эти значки уже всем фанатам раздала, по три штуки. Мы еще флаги наколдовали с таким же лозунгом, плакаты и воздушные шары. Это же наш главный слоган!  — Даже на воздушных шарах успели написать? — уныло поинтересовался Гарри, которому от такой бурной деятельности Гермионы начало сводить зубы.  — Шары первым делом, выпустим их над стадионом перед началом игры, — подтвердила староста Гриффиндора. — А еще вот, посмотри что сочинили ребята, завтра это будет греметь на наших трибунах, — и она протянула своему другу пергамент, скрученный трубочкой и перевязанный красно-золотой ленточкой. Поттер развернул свиток и быстро пробежал его глазами.