Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)

Ох, папа, папа… И главное, все преподнесено таким сочувственным тоном, будто и впрямь его беспокоят мои отношения. Не выдерживаю прямого взгляда и проникновенного голоса, все, как в детстве. Отворачиваюсь. Смотрю в окно. Да, черт возьми, меня все это беспокоит — и срок контракта, и то, что детей Колину родит другой омега… Но, папа, ты же давишь на болевые точки не просто так. Вряд ли вразумление младшего сына пополам с сочувствием его, некстати возникшим, чувствам к мужу — твоя основная цель. В другой раз я бы поверил и согласился с тобой. И с отцом. И с необходимостью развода, теперь уже не ради семьи, но ради альфы, который заслуживает большего, чем больного омегу. Только кое-что изменилось, папочка. Твой сын серым воробышком выпорхнул из выстроенной им самим, но не без твоей помощи, клетки стыда, вины и ненависти к себе. Пусть снаружи ему страшно от неизвестности и крылья слабы, назад возвращаться не хочется. Но заявлять об этом тебе в лицо… Интуиция подсказывает, что спешить не стоит.

— Куда пойду? — голос немного дрожит, но так даже лучше для сохранения привычного образа, — в-вернусь в семью. Вы же примете меня?

— Конечно, дорогой! — губы папы трогает мягкая улыбка, — как же иначе. Хорошо, что ты понимаешь, что нужен нам.

Нам. Ну конечно. Пароль прозвучал. Теперь от меня требуется отзыв, иначе атака на мои чувства продолжится. Как знать, сможет ли моя решимость устоять от еще одной порции разговоров по душам.

— Прости, папа, но развод сейчас меня убьет, — жму на кнопку вызова персонала, при посторонних он остережется говорить, а у меня будет передышка и пара секунд продумать следующую реплику.

Но родитель меня удивляет:

— Ксавьер, я не за этим пришел. Твоему отцу никогда не понять, что может чувствовать омега при разводе. Поэтому я даже рад, что твой муж запретил подписывать бумаги. Сам понимаешь, я не мог вчера поддержать твое решение открыто, у Даррена тяжелый характер. Но… семье нужна твоя помощь. Дело очень деликатное…

Ага. Семье. То есть Грэму. Так, если Колин вчера от него вернулся с синяком под глазом и потом сказал, что мало проучил, то… Ничего не понимаю. Муж что, избил его до полусмерти? И как я могу помочь? Свидетельствовать против супруга? Так, Хави, прикуси язык. Пусть папа еще что-нибудь скажет. Но он издает тягостный вздох и лезет в сумку за платком, чтобы промокнуть глаза.

— У Грэма опять неприятности из-за наркотиков? — интересуюсь как можно спокойнее.

— Нет, что ты, — он мелко трясет головой. Взгляд родителя делается бегающим, а улыбка виноватой, словно он сомневается, стоит ли рассказывать. — Просто надо выкупить один файл, которым твоего брата шантажируют.

— Шантажируют? Кто? — недоумеваю, неужели мой муж подсуетился или его этот, как его… Фрэнки? А если на пленке то, что я видел на снимках? Господи, только не это. Это всей семье конец, от такого скандала не отмыться. — И… и что там?

— Как что? Компрометирующая ситуация, — ломающимся голосом сообщает папа. — Нужны деньги, чтобы видео не попало в сеть, иначе твоему брату не видать помолвки с племянником сенатора.

— Там что, секс? — холодею. Не верю, что Сторм решился на такое, особенно после нашего разговора, но тогда что?

— Упаси бог, Ксавьер, — папа брезгливо поджимает губы, а серо-зеленые глаза мечут искры. — Твой брат не извращенец какой-нибудь!

Кусаю губы, чтобы не захохотать в истерике. Воистину, родительская любовь слепа. К счастью, папа воспринял мою попытку удержать лицо как выражение извинений и полную готовность слушать, не перебивая.

— Все дело в Морисе. У этого, во всех отношениях достойного молодого омеги, есть одно увлечение — он фанат боев без правил, — я все еще не понимаю, на кой папа рассказывает про потенциального жениха Грэма и какая связь, но не перебиваю. — Но не тех, что показывают по телевизору, с кучей подставных актеров, профессиональных спортсменов и врачей. А среди, так сказать, обычных альф, но анонимно, в масках, и не афишируя имен.

Понятно. Грэм, на самом деле, в таких боях участвовал, но я считал, что из-за тотализатора, а не из-за возможности попасться на глаза перспективному жениху. Но одно другому не мешает. Понимающе киваю папе.

— Грэм сказал, Морис поставил ему условие — победить подряд в десяти боях и тогда он заключит с ним помолвку. Но вчера твой брат проиграл. Он считает, что соперник был подставным, намеренно подослали профи. К счастью, Мориса не было на этом поединке. Но видеозапись осталась у хозяина клуба, и он запросил за нее очень высокую цену. Ты же знаешь, сын, что Грэм не может просить денег у отца, твой дед постарался, а автомобиль не продать за пару дней и хорошую цену…

Кхм, а этот Морис-то не дурак. Придумал вполне себе зрелищный способ избавиться от поклонника, потешить самолюбие и разнообразить хобби. Что ж, я даже уважаю этого омегу. А если это все выдумка Грэма? Очень вероятно. Но как сказать папе, чтобы он не счел мой отказ предательством? Или не решил, что мой вопрос — попытка оклеветать своего любимца, который просто просадил выделенные ему на год деньги и теперь сочинил для папочки душещипательную историю, чтобы выпросить пару тысяч?

— Пап, а откуда ты знаешь про запись? Может, это монтаж или… наркоманы лгут, если им нужна доза, а денег нет.

— Сам посмотри! — восклицает он и лезет в сумку за смартфоном, не обращая внимания на мои слова. — Грэм прислал это мне. Ксавьер, если семья для тебя хоть что-то значит, ты не откажешь…

Он усаживается на кровать и запускает файлик. Пяти минут хватает, чтобы понять — Грэм, легко узнаваемый по выпендрежной татухе на спине, пусть поначалу и держался грозно, оказался не в силах устоять перед напором соперника. Тот, казалось, был, быстрее, свежее и злее. Он обрушивал на Грэма удар за ударом, не давая тому и шанса не то, чтобы на контратаку, но даже на более-менее внятную защиту. Моего братца раскатывали в тонкий блин с беспощадной неизбежностью. Да. Если байка про сына сенатора правдива — это конец. И еще больший конец для финансов Грэма. Не сомневаюсь, он ставил на свою победу. Даже если и страховался, сделав ставку на то, что проиграет, вряд ли подразумевал второй раунд из десяти. Вот почему денег на выкуп файла нет. А еще толпа народу. Публичное унижение братец ненавидит больше всего, пусть его лицо и голову закрывает маска. Да уж, постарался неизвестный рестлер. А потом еще и мой муж добавил, если я прав насчет синяка.

— Любители так не дерутся, Хави, — неожиданно зовет меня неправильным именем папа, останавливая воспроизведение.

Ой, как его проняло, «Ксавьер» выкинут на свалку. Им удобно стыдить, а просить о помощи надо Хави. Картинка, тем временем, замирает на крупном плане доставшего брата удара левой рукой в корпус и я вижу в этом движении что-то знакомое. Но додумать, откуда, не удается, папа тянет меня за рукав пижамы.

 — Можно было бы подать протест, но шумиха семье не нужна. Такие клубы и так существуют на грани законности. Хави, ты же понимаешь, что Грэма подставили и он не заслужил такого обращения?

— Пап, я бы с удовольствием, но Колин непременно спросит, зачем мне крупная сумма, пока я лежу в больнице. Или ты хочешь посвятить его в эту тайну?

— Ну он же сам сказал, что не претендует на твои деньги и долю в наследстве, — недовольным тоном нажимает папа. — Нет, никого посвящать не нужно. Понял, Хави? Ни слова твоему мужу.

— С другой стороны, стоит ли так обхаживать этого Мориса? — пожимаю плечами, – подумай сам. Вдруг в следующем бою Грэм опять проиграет? И не нужно связываться с таким омегой. А ну, как он в следующий раз попросит прыгнуть с крыши небоскреба?

— То есть ты отказываешься? — папа делает обиженные глаза, перед которыми в нашей семье пасуют все.

Опускаю взгляд на все еще лежащий на одеяле смартфон. Опять жму на кнопку воспроизведения. Избиение младенца продолжается. Можно подумать, у второго альфы личный интерес. И вот братец улетает в противоположный угол ринга, а рефери начинает отсчет. Публика ревет, когда он все-таки приподнимается. Жму “стоп” и перематываю назад на пару секунд. Еще раз смотрю и еще раз перематываю. И еще. Убью.