Другая история (СИ)

— В апреле анонсируют выход новой части «Первого Мстителя», — пояснил Локи. — После выпуска очередного удачного комикса или фильма по супергеройской тематике наши клиенты чуть ли не сходят с ума. Будь морально готов, мой Зимний солдат! — довольно рассмеялся он, поднимаясь на сцену.

Лафейсон запустил со своего ноутбука музыку и синхронизировал воспроизведение снимков на большом экране, взял в руки камеру и начал двигаться один, пока Джеймс рядом с ним выполнял необходимые для разогрева экзерсисы.

Непрерывное звуковое сопровождение не раздражало, скорее создавало для танцоров особую атмосферу.

Через несколько минут они, не сговариваясь двинулись навстречу друг другу.

Время летело незаметно для обоих.

После репетиций со Стивом этот прогон казался Барнсу легчайшим. Он отзывался на каждое касание, не задумываясь «работал» лицом, движения, доведённые до автоматизма, не позволяли телу совершать даже мелких ошибок.

Локи нравилось… Нравилось так, что не хотелось останавливаться.

Мальчишка был настолько хорош, что его можно было сравнить с послушной глиной в руках мастера. Он больше не зажимался, сверкал своими глазами, манил ярким ртом, прикусывал губы, и это совсем не казалось больше чередой постановочных и не единожды отрепетированных моментов.

Оба так увлеклись своей ролью, что не заметили, как в помещении появился Стив. Роджерс тихо присел на один из дальних от сцены столиков, чтобы не помешать танцорам. Поначалу он даже залюбовался техничностью и выверенностью их движений, но в какой-то момент словно почувствовал неладное.

Он хотел уже обозначить своё присутствие, когда на его плечо мягко легла рука незаметно подкравшегося Одинсона. Тот подсел и тоже обратил свои глаза к сцене.

В этот момент Локи передал камеру в руки Джеймса, но не встал, уходя к софитам, а прижавшись к тому всем корпусом, коротко спросил:

— Ещё?

Баки откинулся на него, посмотрел через плечо и кивнул, задерживая дыхание, отмечая дикий и голодный взгляд зелёных глаз балетмейстера.

Не давая друг другу никаких условных знаков, они вместе начали импровизацию, разбавляя привычные движения новыми вариантами, дополняя, продолжая, почти читая мысли.

Стив, широко раскрыв глаза, повернулся за поддержкой к Одинсону, замечая, что перед ними уже разворачивается не просто запланированная постановка, а полное страсти личное действо увлечённых совсем не танцем, а друг другом партнёров.

Тор лишь коснулся своих губ пальцем, призывая Роджерса не обозначать их присутствие, но трудно было не заметить в его взгляде непроходящей напряженности. Он был удивлён не меньше Стива.

Особенно в один из кульминационных моментов.

На протяжении всей репетиции Баки не обнажался, лишь обозначая необходимые элементы стриптиза, но в какой-то момент Локи скользнул горячей ладонью ему под рубашку, резко развернул к себе лицом и жадно прижал к своим бедрам, позволяя почувствовать всю степень своего желания.

Баки попытался было дёрнуться назад, но застыл, словно кролик перед удавом, под горячим, как все круги Ада, взглядом балетмейстера.

А их губы при этом были так близко…

========== Глава 90. Поговорим? ==========

Да, Тор знал, что был у Локи вовсе не первым мужчиной. Тот, не особенно веря в их возможную счастливую историю, в юности пытался добрать необходимую близость с другими партнёрами, но никогда не отдавал себя, только брал.

И теперь, глядя, как его любимый вжимает в себя молоденького мальчишку, о котором он и так не переставая рассказывал дома, хвалил, отмечал успехи, Одинсон не чувствовал ничего, кроме шока.

Он даже не обратил внимание, как рядом с ним замер с открытым ртом Стив.

Локи, опомнившись, мгновенно опустил руки, сжимавшие рубашку Барнса и, сделав сразу два резких шага назад, медленно и чётко проговорил:

— Это не то, что ты подумал. Это ничего не значит.

Барнс одновременно с ним дёрнулся в сторону и, шумно сглотнув, быстро закивал головой:

— Да-да-да, конечно, — он прошёл к ноутбуку Лафейсона, чтобы остановить трек и унять собственное сердцебиение.

Локи захотелось провалиться под землю, поскольку такого дерьма он и сам от себя не ожидал. И можно было бы сколько угодно пытаться лгать, изворачиваясь, что он представлял себя с Тором и что всё дело в этом, но нет, не представлял.

Он на самом деле увлёкся Джеймсом за эти несколько жалких минут их совместной работы, поддался эмоциям, залюбовался, получил сполна то, чего так не хватало, забыв о контроле напрочь.

Но страшнее собственных мыслей, обрушившихся из самой глубины его души, были короткие аплодисменты, раздавшиеся из зала.

Локи и Баки автоматически обернулись на звук и, если Джеймс просто замер на месте, Лафейсон сорвался со сцены и остановился только перед самим любовником.

— Это не то, что ты подумал, — прошептал он уже Тору, боясь даже дотронуться до него. — Я не…

— Да я видел, что ты “не”. Мы все это видели, — ровно ответил его любовник, но то, как были сжаты его челюсти после ответа, кричало совсем о другом.

— Тор, — позвал его Локи, не в силах подобрать ни одного нужного слова.

— Ты, наверное, хочешь поговорить об этом? — помог ему партнёр.

— Да, — не сводя с него глаз, ответил Лафейсон, пытаясь улыбнуться так, как обычно, прося прощения, улыбаются нашкодившие дети, но гримаса вышла болезненной, словно все мышцы его лица, отделившись от костей, атрофировались и не желали подчиняться.

— Ну, пойдём, поговорим, — Тор казался сейчас таким отстранённым, и Локи, не выдержав, коснулся его пальцев, провёл по ободку кольца, и Одинсон еле удержался, чтобы не отдёрнуть руку при так и застывших на своих местах свидетелях этой сцены.

Он аккуратно высвободил руку и, не глядя ни на кого, вышел из зала. Локи безмолвно поспешил за ним. Уже на улице, недалеко от входа в клуб, Тор остановился, но первым делом достал из своей сумки приготовленные документы Лафейсона и его билет на завтрашний рейс.

— Нет, — поражённо пробормотал Локи, замечая, как любимый снимает с пальца кольцо и бросает его в папку вместе с авиабилетом, протягивая ему.

— Ты хочешь сказать, что ничего не было. Что ты остановился вовремя. Что представлял не его, а меня. Что я сам подтолкнул тебя к этому, настаивая, чтобы ты всё-таки поставил этот танец, пусть и не со мной. Что я должен был показать, что я в зале сегодня, а не скрываться в тени.

— Нет, всё не так, пожалуйста, остановись, — Локи попытался взять его за руки, но Тор прижал к его груди папку своей ладонью и улыбнулся, совсем не солнечно, как обычно, а криво и болезненно. — Я виноват, я! Я ошибся. Только я. Да я сам от себя такого не ожидал, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло.

— Я-я-я-я, всегда только о себе говоришь и думаешь. Скажи, ты влюбился в него? Только не лги мне, прошу тебя. Я этого вроде бы не заслужил.

— Ничего я к нему не чувствую! Всего несколько минут… Я увлёкся, не могу отрицать. Прости меня. Я ведь только тебя люблю.

— О, да… Было бы странно, если бы ты отрицал то, что я видел сейчас своими глазами. Не прощу, — горько ответил Тор. — Ты задирал его, пытался вызвать в нём эмоции. И во мне, кстати, тоже, не отрицай. Доигрался? Нравится? — последние слова он прошептал, но Локи они казались даже громче раскатов грома.

— Не уходи, умоляю тебя, я сделаю всё…

— Только на колени не вставай. Асфальт грязный. Испортишь брюки, — Одинсон протянул руку к проезжавшему такси.

— Ты куда? — дёрнулся за ним Локи.

— В аэропорт. У меня как раз очень удачно всё с собой сегодня. Полечу пораньше. А ты… — Тор уже открыл дверь остановившегося автомобиля, — оставайся-ка ты там, где твоё место.

— Но моё место рядом с тобой, Тор, — Локи попытался сесть подле Одинсона в такси, но тот его остановил, сильно сжав запястье, зная, что причиняет боль, но вполне себе терпимую.

Лафейсон молчал, не опуская глаз.

— Я не уверен в этом больше, а у тебя через полчаса репетиция антре. Чемодан я тебе собрал, хоть и сомневаюсь теперь в целесообразности твоей поездки на родину. Прощай, — он с силой оттолкнул от себя любовника и захлопнул дверь машины.