Гражданин О (СИ)

Суматоха за кулисами продолжилась, и показалось, что все софиты с подиума вытащили сюда, но это были операторы с журналистами и камерами. Воздуха становилось все меньше. Олесь раздраженно выдохнул, понимая, что за глоток воды и сигарету продаст душу вместе с телом и костюмом.

— Олеська! — Гоша появился очень неожиданно, но реагировать на него уже не было никаких сил. — Ты молодец.

— Спасибо, милый. Я сейчас умру на твоих руках.

— Даже не думай. Сейчас тут будет жарко.

Олесь хотел сказать, что тут уже как в аду, но Гордеева уже унесло куда-то в сторону, а на его месте материализовался какой-то чувак, который смотрел на Олеся, улыбаясь. Он сдержанно улыбнулся в ответ и закрыл глаза.

Моделей согнали в кучу, начали фотографировать, Олесь даже узнал пару фотографов, с которыми уже успел поработать.

Потом объявили, что будет фуршет, все приглашены, и он снова начал искать взглядом Гошу, но тот словно в воду канул.

Нашелся Гордеев поздно вечером, когда Олесь уже переоделся и пятый раз набирал его, чтобы предложить вместе поехать по домам.

— Устал? — спросил и улыбнулся.

Олесю уже было все равно.

— Да, — буркнул он. — И больше никогда...

— ...завтра у тебя три показа. Пока ты самый востребованный из мальчиков.

— Звучит так, будто я проститутка.

— В некотором роде так и есть, — Гоша потрепал его по волосам, словно ребенка. — Едем?

На следующий день Олесь честно выходил на подиум четыре раза: одной из дизайнеров не хватало моделей-мужчин, и ему пришлось в спешке переодеваться.

Потом была среда, четверг — в четверг какой-то мелкий телеканал устраивал специальный показ, и приглашенный Гордеев потащил Олеся с собой в качестве пары. В пятницу уже была вечеринка спонсоров, и Олесю сказали, что он должен быть.

Сил почти не оставалось, но он терпел, напоминая себе, что осталось совсем немного, только день пережить.

На вечеринке Гошу снова куда-то унесло, Олесь улыбался даме из организаторов недели моды, надеясь, что она не заметит, насколько эта улыбка вымученная.

И в момент, когда Олесь готов был сказать ей, что он гей, или что женат, или что дал обет безбрачия, потому что терпеть этот похотливый взгляд не было никаких сил, рядом нарисовался Гордеев.

За эту неделю, несмотря на то, что Гошу удавалось увидеть, потрогать и даже с ним сфотографироваться, Олесь соскучился, но, по странному совпадению, узнал его лучше. Гордеев в привычной ему среде здорово раскрылся, во всяком случае, со стороны. Наблюдая за ним, Олесь отмечал собственные ошибки и тихо восхищался тому, как можно быть одновременно милым и жестким. Казалось, Гоша всем нравится, но он подслушал несколько разговоров и с удивлением услышал, что Гордеева считают настоящей задницей, причем не с гомоэротической точки зрения. Возникла какая-то спонтанная и неконтролируемая гордость, особенно когда он поймал один-единственный Гошин взгляд на фуршете.

— Олеська… — Гордеев сразу обнял его за пояс, ткнулся носом в шею и только после этого улыбнулся тетке. — Извините. Мне всего на пару слов.

Оттащил Олеся за колонну, впился в его губы губами, но отстранился почти сразу.

— Я соскучился.

— Я тоже, — сказал Олесь, вцепившись в его рукав. — Поехали домой?

— Мне сказали, что тут агент из Парижа, пока нельзя уезжать.

Олесь мысленно сосчитал до пяти, потом еще раз, и сказал:

— Я с ним уже разговаривал. Мне предложили контракт. Пока нужно на пару дней слетать в Париж, они сделают полароидные пробы… Кстати, что это за идиотизм? Неужели нельзя на обычный фотоаппарат пофотографировать?.. Короче, вот.

Гоша будто потух: в глазах появилась такая тоска, что Олесю сразу же стало стыдно за эти слова. Вспомнился бывший Гошин любовник, который поехал за океан ради длинного бакса, и то, как Гордеев об этом говорил.

— Поздравляю. Ты теперь настоящая модель, об этом все наши мечтают.

— Я отказался, Гоша, — Олесь поймал его удивленный взгляд и быстро продолжил: — Ко мне дважды подходили, я сказал, что я не модель. И никуда не поеду.

— Я тебя не понимаю.

— Я не хочу быть моделью. Уезжать из страны, участвовать в этом гребаном бардаке. Слушать, как на меня орут какие-то тетки или мужики. Но это не главное.

— Деньги? — спросил Гордеев; он уже не выглядел таким подавленным, и Олесь понял, что принял правильное решение.

— Нет. Я устал за эту неделю. И хочу нормально выспаться. А еще… Я тут подумал… давай поужинаем?

Гоша посмотрел на него так, словно опасался за его рассудок.

— Да, поужинаем, — Олесь приблизил губы к его губам. — У нас даже нормального свидания ни разу не было. Разве у геев это не принято?

И Гоша улыбнулся.

КОНЕЦ