Герой не твоего романа (СИ)

— Так не надо больше со мной носиться, зачем ты будешь…

Джунсу аккуратно обнял Ючона, благо в палате никого, кроме одного спящего парня с перебинтованной ногой, не было. Офицер рассеянно погладил его по волосам. Они были мягкими, хоть и много раз крашеными. Перед глазами сама собой заиграла яркими красками картина: другой Ючон — подросток с доверчивым взглядом и полудевичьими повадками — зарывается пальцами в эти волосы, а сам Джунсу блаженно откидывает голову назад и опускает веки, предоставляя себя чужим ласкам… Офицеру стало стыдно перед несчастным парнишкой. Он хотел отцепить от себя Джунсу, но тот заговорил — столь проникновенно и горячо, что Ючон застыл, слушая слова, предназначенные покойнику:

— Неужели ты думал, что я вернулся лишь из-за твоей беременности, желая искупить свою вину заботой? Глупенький, я люблю тебя! Любил все это время, думал о тебе, когда путешествовал, вспоминал все дни, что мы провели вместе, а ночами только тебя представлял в своей постели! Но я считал, что без меня тебе будет лучше, что я не смогу измениться и снова заставлю тебя страдать… Но теперь понимаю, что ради тебя — ради нас! — готов оставить старые дурные привычки, научиться верности, честности и ответственности…

— Да не, Су, мне ниче как бы не надо, один проживу, — ответил Ючон. — От этой любви геморроя столько, ну ее.

— Прекрати. Понимаю, ты сейчас переживаешь, тебе плохо… Мы чуть позже поговорим. Отдыхай.

Джунсу поцеловал Ючона в лоб и вышел из палаты. К его горлу подступал комок, и уже готовый прорвать плотину поток слез наверняка мог посоревноваться с водопадами рыданий Джеджуна. «Он не хочет, чтобы я возвращался, — решил Джунсу. — Не простил. Его удерживал только ребенок, которому нужен был отец… Два отца. Теперь у него нет необходимости делать вид, что все в порядке. Он бросает меня…»

Стоит ли говорить, что в таком состоянии от Джунсу как от целителя толку не могло быть ровным счетом никакого.

— Рад видеть, солдат, что ты хорошо себя чувствуешь, — сказал Юно, который после обеда пришел проведать Ючона. Офицера он застал на улице, с задумчивым выражением лица и сурово сдвинутыми бровями. Принюхавшись к дыму той сигареты, что курил майор, герцог сперва хотел поделиться с ним своим табаком высокого качества, но потом вспомнил, что перед ним — всего лишь плебей, и приобщать такое существо к удовольствиям привилегированного сословия было бы глупостью. Это как перед свиньями бисер метать: никакой надежды на то, что изысканное угощение будет оценено по достоинству.

— Ага, спасибо, Юн. — Ючон кинул окурок на землю, придавил его подошвой ботинка и следом сплюнул. Герцог проявил чудеса выдержки — даже не скривился. — Су заходил, помог. А я его бросил. Че-то даже совестно. Но вообще, я ж не его Ючон, да? Че он будет за мной таскаться, когда тот наверняка помер? Как-то нехорошо, да и мне на хер эта канитель…

— Это мы успеем обсудить, — сухо прервал его герцог. — А сейчас, солдат, расскажи, как простой человек смог причинить тебе столь значительный вред.

— А, это… — Ючон помолчал. Он не привык распространяться о своих особенностях. Если враги узнают про то, что в отряде полковника Чона два полукровки — оккупанты возьмут на вооружение собственный яд, и лучшие бойцы станут уязвимы. Однако Юно ведь не был врагом? Они же сражались плечом к плечу? — Короче, для терронцев укроп — ядовитый. А я, как ты помнишь, наполовину. И вот… Одного не пойму, хоть всю башку уже сломал. Как бандитский сыночек узнал-то? Ну, то есть в этом мире терронцев нет, я сам про укроп не говорил. Как тогда?

Юно хмыкнул, скрестил руки на груди и с хорошо изображенным сочувствием посмотрел на Ючона. «МОИМ подчиненным, серенький, » — вспомнил он приторно-сладкий голос вампира. «Минус один подчиненный, Шим Чанмин, — мысленно пообещал оборотень. — А с ним, надеюсь, тебя покинет и целитель. Затем последует монах, которого я совращу с пути целомудрия и таким образом привяжу к себе… И у тебя останется лишь новообращенный вампир.»

— Пак Ючон, должен тебе сказать, что среди нас есть один человек, способный заглядывать в чужие души и видеть скрытые в них тайны, — заявил Юно.

Ючон на несколько секунд «завис» — переводил услышанное на более понятный для себя язык.

— Типа мысли читает? — выдал он весьма вольный перевод. — Кю, что ли?

— Видит прошлое, — поправил Юно. — Шим Чанмин. Глотая чужую кровь, вампир узнает о людях практически все. Такое важное сведение, как непереносимость укропа, не могло укрыться от внутреннего взора Чанмина и, полагаю, изрядно посмешило его — во всяком случае, я нахожу эту деталь весьма забавной.

— Стой, стой, Юн. — Офицер с мрачной сосредоточенностью посмотрел на оборотня. — Пусть так, Мин успел цапнуть и знает. И че с того? Он же с нами.

— Просто в качестве напоминания, солдат, — зловеще улыбнулся Юно. — Шим Чанмин НЕ С НАМИ. Это — его мир, и он стал работать на преступников задолго до того, как для осуществления общих с ними целей привел сюда нас. Подумай, Пак Ючон. Этот вампир сломал наши жизни, заставил нас служить бандитам — и ты ему веришь?

— Ну не то чтобы… — Ючон громко шмыгнул. На этот раз, вероятно, он смущался из-за своей незавидной сообразительности. — Так и че, он все про нас распиздел?

— Как ты можешь видеть, солдат, про тебя — точно. — Герцог пересилил себя и похлопал простолюдина по плечу. Офицер начинал тихо злиться, и нужно было поддержать разгорающуюся ярость. — Не зря говорят, что вампиры — нечисть в высшей степени презренная.

— А так на нормального пацана похож, падла, — подытожил Ючон. Майор определенно переходил в боевой режим, и Шим Чанмин в его личной базе данных теперь значился как «враг». Герцог довольно ухмыльнулся. Наверное, он мог рассчитывать на скорую смену ролей. «Все равно Шим Чанмин — прирожденный слуга, — оправдал свой коварный план Юно. — Не составляет труда разглядеть в нем низкую, подлую, беспринципную душу хитрого оборванца. Он не сможет захватить власть, даже если хочет этого. А я — сумею, у меня есть такой опыт.»

То, что Шим Чанмин мог действительно выдать своим работодателям всю подноготную новых сотрудников, не приходило герцогу в голову. Он помнил, что до транспортировки из других миров гостей проводница Настя по ним путешествовала. Тогда она могла и составить досье, к чему лично Чанмин, в таком случае, прямого отношения не имел.

Первым указанием, которое Ючон получил в качестве негласного подчиненного оборотня, было требование вернуть Джунсу «для общего блага». Офицер, возразив для проформы, согласился. Правда, когда Джунсу пришел забирать его из больницы, он понял, что возобновление отношений чревато пугающими последствиями в виде откровенных приставаний — единственная отговорка, беременность, потеряла свою силу. Но в первый день никакую комедию ломать не пришлось. Джунсу вызвал к себе Никита Сергеевич, супруга которого — фигуристая блондинка чуть моложе тридцати лет — узнала о втором таланте целителя и попросила написать ее портрет. Джунсу был настоящим художником и писал лишь тогда, когда его посещало вдохновение. Из-за случившегося с Ючоном прилива творческих сил не наблюдалось, а глупая гламурная дамочка, проявлявшая к нему недвусмысленный интерес, и вовсе спровадила музу увесистым пинком под зад.

— А нарисуй меня голой, — страстно прошептала блондинка, огибая холст и пытаясь обнять художника. — Как Джек — Розу…

— Кристина, прошу вас, сядьте на место, вы мешаете мне сосредоточиться, — раздраженно ответил Джунсу.

— Это же ты моего мужа вылечил, да, хулиган? — Блондинка игриво ущипнула Джунсу за плечо. — А я была так рада, что мне не приходится спать с этим старым хрычом… Раз ты виноват — ты и должен искупить свою вину, как думаешь? Мур-мур.

— Ну и семейка… — Джунсу закрыл глаза и заставил себя успокоиться. — Кристина, я и так «искупаю вину» — пишу ваш потрет. А за моими работами, между прочим, в другом мире выстраивается очередь.

— Давай сначала пошалим, а потом — портретик, — капризно надула губки Кристина, беспардонно хватаясь тонкими пальчиками за верхнюю пуговицу рубашки художника. Тот не выдержал и оттолкнул жену наркобарона.