Deux Ex Machina/Slow (СИ)

– Мистер Беллами?

Мужчина схватил его за руку и потащил куда-то влево, мимо того долговязого идиота, который додумался включить свет. Доминик недовольно плёлся следом. Собственно, какого чёрта? Его руки были такими…

– Что это была за дрянь? – холодно спросил он, втягивая Доминика в туалет и закрывая дверь на два оборота, благо, внутри никого и не было.

Ховард начинал чувствовать себя неважно, оглушённый и ослеплённый светом, а ещё ужасным, потрясающим до глубины души, если она у него вообще осталась, желанием.

– Похоже на экс-.. тази, только розоватая, и побольше, – икнул Доминик, опираясь на раковину одной рукой, ладонью правой пытаясь найти свои глаза чтобы спасти их от резкого света. Доминик ни черта не видел, но вдруг оказался в его руках вновь, они надёжно обхватили за поясницу. Как он мог позабыть об этом прекрасном ощущении?

– Давайте, – он подвёл Ховарда к белоснежной, такой же слепящей, будто издевательски слепящей, раковине.

– М-… – Доминик обвил мужчину руками за плечи, сдавливая, проводя губами от скулы к уху и шепча: – Давайте.

– Нет, пере…

– Мэттью, – он задыхался, Беллами тоже. Секунда. Две. Ещё немного, и он не выдержит, ну же.

Но Доминика тут же отодрали от себя, а в следующую секунду ему перепала холодная пощёчина.

– Как меня зовут. Как меня зовут? – почти что физически ощутимый холод пробился дрожью по телу Ховарда. Глаза заслезились, но он сморгнул шок.

– Мистер Беллами, – он послушно поднял глаза, но его рука сама собой скользнула ниже по спине мужчины, за что он получил ещё одну пощёчину, от которой отшатнулся.

– Кто я вам?

– Консультирующий… преподаватель, – Доминик почувствовал какие-то проблески воспоминаний, их вбивали в его разум словно гвозди с помощью невидимого молотка, и он дезориентировано повернулся. Мистер Беллами подхватил его за талию и помог склониться над раковиной. Доминик хорошенько умылся, похлопав себя по щекам ледяной водой, но ничто не могло сравниться с холодом взгляда мистера Беллами. Его преподавателя.

Тот лишь вздохнул, подтаскивая Доминика к кабинке. Ховард всё ещё пытался повеситься на него, притянуть к себе, но в пару манипуляций оказался на коленях над унитазом.

– Давайте.

Доминик жалобно посмотрел на него, стараясь придать своим глазам как можно большее очарование, но получил в ответ лишь до дрожи строгое:

– Я сказал, блюйте.

Решив, что пока что проще будет повиноваться и сделать то, что сказано, Доминик вдруг почувствовал нежное, почти заботливое касание холодных ладоней к своему пылающему лбу и щекам. Эти прикосновения казались ему раем, манной небесной, ведь по венам всё ещё циркулировало желание, которое несколько отлегло, но не исчезло полностью, и пылало, сжигало изнутри. Его нещадно вскидывало, последние судороги, казалось, он был не в силах пережить. Глаза увлажнились, и Доминик укорил себя за те таблетки впервые за ночь.

Дальше всё та же процедура, от раковины к унитазу и обратно. В конце концов, под аккомпанемент раздражённых стуков в дверь, мистер Беллами протолкнул жвачку прополоскавшему рот Доминику между губ и вывел его, не обращая внимания ни на кого.

– Вы один? – пытался выспросить он, но Доминик снова начал вешаться ему на шею, находя себя абсолютно неспособным сопротивляться притяжению. Голова шла кругом от мягкого, богатого аромата его парфюма.

– Мне нравятся ваши плечи, – выдохнул Ховард мужчине на ухо. Для него не было уже никакой разницы: мистер Беллами больше не был для него преподавателем и только, и никогда не смог бы больше быть.

Некоторыми уголками прояснившегося ума Доминик понимал, что никакие слова не смогут вернуть мистера Беллами в состояние спокойствия, а без этого он никогда в жизни не стал бы делать что-либо подобное. Но он хотел бы этого чего-либо. Хотел его.

Неизвестно откуда возникшее пальто Ховарда оказалось накинуто ему на плечи, сам Беллами нёс своё в руках, чтобы не дать Доминику упасть где-нибудь по пути (он даже не смог справиться с рукавами). Доминик был настолько поглощён собственными эмоциями, которые никогда не мог испытывать так явно раньше, ему казалось, что ещё чуть-чуть – и он сможет дотронуться до них пальцами.

Но пальцы нашли лишь полу пиджака мистера Беллами. Под ним, кстати, была вполне себе молодёжная майка. Лучше бы без неё, конечно.

На улице всё ещё лил дождь, курили люди под навесом, в остальном же было тихо. Доминик прислонился к машине, откидывая голову и подставляясь влаге, прямыми линиями спускающейся с неба. Он сплюнул воду вместе с жвачкой и даже не был уверен, к правильной ли машине подошёл. Но мистер Беллами оказался рядом мгновенно, не отлучаясь никуда надолго. Преподаватель кинул своё пальто на переднее сидение и придерживал дверцу открытой для Доминика, но тот не желал слушаться и сесть, когда мистер Беллами стоял так близко.

– Я хочу курить.

– Садитесь, – возразил Беллами. Как жаль, что он не пил, они иначе могли бы оказаться на заднем сидении вместе…

– Мистер Беллами, – он осторожно провёл пальцами вверх по пиджаку. Мужчине не было холодно, а Доминика трясло. Может, и не из-за температуры. Он боязливо поглядел Беллами прямо в глаза; ему больше не хотелось получать пощёчин, но подобная прямота будоражила ещё больше.

– Нет. Я сказал, садитесь.

– Господи, какой требовательный, – игриво фыркнул Доминик с абсолютно дурацкой улыбкой на лице и, наконец, сел, тут же ложась на закрывшуюся за ним дверцу.

Ехать было скучно. Беллами молчал, и Доминик некоторое время наблюдал, как огоньки трассы прыгают по его рукам, после чего мужчина решил включить маленькую лампочку верхнего света. Видеть отражение в стекле было не легче. Излишне острые скулы, нос на левую сторону кривоват, ясный взгляд и прямые полоски бровей – всё это складывалось в столь идеальную картинку, что Доминик не мог поверить, как он отказывался замечать это раньше.

А эти тонкие, требовательные губы…

Он и сам не понял, в какой момент начал дрочить себе прямо на заднем сидении машины своего преподавателя, натыкаясь на его взгляд в зеркале заднего вида, пытаясь сказать одними только глазами всё, что не желало формулироваться даже в мысли, не то чтобы в слова.

– Tellement dur, tellement chaud, mon maître [*], – пробормотал Доминик, улыбаясь почти что мстительно. Он услышал. И понимал, что такая мелочь, как социальное положение, Доминик вряд ли остановит. Она и не останавливала, пока он наслаждался собственными ласками и представлял эти самые холодные руки во всех самых необходимых местах.

Холодное отражение в стекле, такой же холодный взгляд, сам он казался если и не каменной статуей, то точно ледяной. Безотрывно смотрел на дорогу, больше ни разу не отвлекаясь. Доминик скользнул одной рукой ниже, жмурясь, когда прошёлся пальцами между ягодиц и пару раз надавил, продолжая откровенные ласки. После этого ему не понадобилось много времени, чтобы кончить. Он едва собрался с силами, чтобы натянуть резинку трусов до приличного уровня, и тут же задремал.

Очнулся он уже когда повеяло свежим и сырым воздухом. Хлопнула дверь. Мистер Беллами вышел, обойдя машину, и почти что силком вытащил Доминика. Тому понадобилось около минуты, чтобы обрести контроль над своими конечностями – он уже отходил от таблеток.