Double spirit. Часть 3 (СИ)

— Постой, так ты почему решил, что за кордоном-то?

— Ох, рыбка, ты знаешь, что ты достал меня уже? Рыбка по имени Достоевский. Федор Михайлович. Человек и пароход.

Алан уже шевелил языком с видимым трудом. Эмоциональный выброс как видно, окончательно лишил его сил.

— По-немецки в трубке блеют. Не в зоне действия сети, мол. Вот. Слушай, я уже чего-то почти не соображаю. Будь другом, руку протяни, там упаковка такая розовенькая. Достань мне одну из пачки.

— А что там? — подозрительно зыркнул Лео.

— Ну что ты как прямо… — Ал махнул рукой, — это легкое снотворное. Я его почти всегда на ночь…

— Перетопчешься, — безапелляционно заявил Лео и вместо того, чтобы протянуть руку, сам вытянулся во всю длину поверх одеяла, рядом со Свиридовым. А руку, чтобы в воздухе не болталась, на всякий случай сверху положил. — Так заснешь.

Алан слегка фыркнул, однако на возражения у него то ли сил не осталось, то ли желания. А может быть, просто не успел. Потому что через пару минут он уже ровно сопел, так и не дав себе труда раздеться.

====== Глава 39. Пять вопросов ======

Он-то засопел, а вот Лео не спалось, хоть ты тресни! Сказалось ли то, что весь привычный распорядок дня полетел к чертям собачьим? Все же они половину дня проспали после феерического купания? Или коньяк на него так подействовал? Да вроде бы нет, уже давно должен был выветриться…

Скорее всего, перевозбуждение было настолько сильным, что организм, бросив себя в дневной, почти шестичасовой сон, на всякий случай приготовился снова к труду и обороне. Мало ли, что дурному хозяину еще в голову придет? Ну, а для самого Лео это в результате вылилось в мучительную бессонницу. Когда боишься пошевелиться, чтобы не спугнуть соседа, и когда никаких других развлечений не остается, кроме как разглядывать его лицо, потому что все остальное скрывала одежда. Ну и думать конечно, думать над теми удивительными обстоятельствами, которые перед ним открылись сейчас, после довольно лаконичного рассказа Алана.

Он больше родил вопросов, этот рассказ, чем дал ответов, и у Лео все мысли были враскоряку, однако же Алан самым наглым образом избежал дальнейшего допроса, заснув на полуслове.

Через полтора часа, если верить настенным старомодным ходикам, ничего не поменялось. Свиридов, который не менял положения во сне, лежал, словно изваяние, с плотно сжатыми губами, повернув голову к Лео, и только еле слышная вибрация воздуха говорила о том, что он жив. Эдакий забавный аналог похрапывания, еле слышного, и больше похожего на инфразвуковое мурлыкание довольного кота.

Внезапно среди полной тишины Ал резко вздохнул, вздрогнул и распахнул веки. Словно бы и не спал вовсе. Уставился немного шальными от неожиданности глазами прямехонько Лео в душу. Тот вмиг смутился от того, что его застали за разглядыванием, и сморгнул.

— А, это ты, рыбка, — пробормотал Алан, меняя положение и поворачиваясь на бок, лицом к Лео. — А мне приснилось, что ты уплыл… Уплыла рыбка…

Он снова закрыл глаза в попытке продолжить сон, и почти в губы шепнул:

— Не уплывай. То есть, я хочу сказать, во сне. То есть, пока я сплю — не надо уходить, ладно?

— Я и не думал, — признался Лео.

— Да? Мм… тогда это тоже приснилось…

— Тебе какие-то неправильные сны снятся, — не выдержал Лео. Нет, ну что за дела? То он уходит, то уплывает. Зоопарк какой-то!

— Это потому что ты на меня смотришь, — сквозь сон попытался быковать Алан. — Нельзя смотреть на спящего человека, ты разве не знаешь?

— Почему? — Лео и правда не знал.

— Ннууу… Древние говорили, что этим ты крадешь его душу.

— Да тебе жалко, что ли? — против воли улыбнулся Лео. Сонный Ал был таким забавным.

— Да ладно, смотри, чего уж там… — еле слышно пробормотал Свиридов и снова уснул.

Следующий раз он проснулся через полчаса, так же вздрогнув и распахнув глаза.

— Да что ж это такое? — возмутился Лео, — ты будешь спать по-человечески или так и будешь мне нервы мотать?

— М, ну я как бы всегда так, — признался Свиридов, сонно хлопая ресницами, — с самого детства. То потухну, то погасну, за ночь раз пятнадцать могу просыпаться. А ты сам-то чего? Сам спи давай, нечего тут за мной шпионить!

— Не могу, — Лео повозился немного и поменял положение, всё же рука у него немного затекла, — я уже выспался.

— Ну тогда давай расскажи мне что-нибудь.

— Сказку?

— Быль.

— О чем? — Лео снова улыбнулся. Сонный Свиридов лепил всякую чушь, видимо, даже не задумываясь о том, что говорил.

— Ну… Обо всем… О себе. О своей бабушке. О своей девушке. О своих…

— Стопэ, стопэ! Куда это ты так раздухарился? С какого это я тебе тут все буду рассказывать?

— А? Не будешь? — Свиридов выглядел так, словно ребенок, который развернул подарок под елкой и обнаружил там вместо последнего «сониплейстейшен» новенький ранец с запиской: «Учись хорошо! Твой Дед Мороз.»

— И не подумаю.

— Вот ты кабан! Я же тебе все рассказал!

— Ну, не все, положим…

— Ну хорошо, что тебе еще интересно? — неожиданно легко сдался Алан.

Сон с него уже унесло, и он теперь полулежал, опершись на локоть и изучая своего собеседника мерцающими в темноте глазами. Лео почти отзеркаливал его позу, и оба они отражались в черном полотне стеклянной стены. Темнота за окном была намного гуще темноты помещения. Тут, в комнате светил тусклым светлячком ночник, мерцали время от времени экраны телефонов, и к тому же старая, лет пятидесяти от роду фигурка орла с расправленными крыльями давала тусклый фосфорный свет. Символ благополучия советского времени. «Приезжайте в Кисловодск». Более абсурдной и неподходящей вещи в интерьере мертвого особняка и придумать было трудно. Как она вообще выжила тут? Однако же итогом всего этого было то, что крохотные источники света рассеивали мрак и давали возможность следить за выражениями лиц друг друга.

— Хм, ну, во-первых… — начал загибать пальцы Лео.

— Э, нет-нет. Так не пойдет, давай вот что. По-честному. Я отвечу на пять твоих вопросов — ты на пять моих. Лады? И то у тебя фора, я тебе почти все рассказал уже.

— Окей. — Лео уже давно забавлял этот диалог. И к тому же да, ему было очень любопытно. — Окей, давай. Кто такой Штернберг?

Эту фамилию он выхватил взглядом в списке контактов, и да, ему было интересно, почему она одна из пяти? Это же, стало быть, очень важный человек?

Алан, по всему судя, не ожидал такого вопроса, и его даже слегка передёрнуло.

— Как кто? Он… — и замешкался, подбирая слова, — ну, он нотариус… он занимается всеми бумагами… он… черт! Ну, приносит мне на подпись всякое дерьмо, и я проблем никаких не знаю. Ни советов директоров там, ни прочей поебени, как ты недавно изволил элегантно выразиться. Он сейчас настаивает на генеральной доверенности, но я пока еще ответа не дал.

— То есть ты… — Лео даже дар речи потерял от неожиданности. Он с младенчества был приучен матерью считать деньги. В детстве — сдачу в магазине, потом планировать свои небольшие доходы и небольшие расходы, потом в разумных пределах распланировать свою жизнь после универа, словом, был скорее прагматичным, чтобы не сказать хозяйственным. И подобная безалаберность его просто ошеломила.

— То есть ты хочешь сказать, что ты полный долбоеб и пустил все свои финансовые дела на самотек? Доверил их неизвестному козлу с подозрительной фамилией? И даже не читаешь бумаги, которые он тебе дает на подпись? Охуеть ты умный!

Алан, по мере того как слушал этот монолог, заметно раздражался, и к его завершению уже конкретно озверел. По-видимому, эти мысли и ему не давали покоя тоже, и он старательно их гнал от себя, а теперь, будучи произнесенными вслух, они неприятно ударили по нервам и заставили его разозлиться.

— Это уже второй вопрос! — выплюнул он, сев в кровати и прожигая Лео угольками глаз. В них крошечной точкой отражался фосфорный орел, и казалось, будто внутри горит нехороший такой огонек.

— Отвечай! — не отставал Лео, — Пусть второй.