Suavium de sanguis (СИ)

Тогда почему же он никак не реагирует на попытки Дэми обратить на себя его внимание? Ведь он все прекрасно видит, замечает, он же читает его мысли! Черт возьми, Дэми был стопроцентно уверен, что для некроманта давно уж не секрет, какие чувства он к нему питает и чего хочет. Человеческая природа брала над ним верх в этот период его взросления: просыпаться по ночам от неудовлетворенного желания и взбесившихся гормонов для Дэми стало уже привычным, а его фантазия бушевала как никогда сильно.

Но он даже не думал краснеть, если ловил Дэмиса на том, что тот читает его мысли в тот момент, когда он думает о нем… как о любовнике. Тем не менее, лицо самого Дэмиса в такие моменты оставалось непроницаемым, словно он и не замечал ничего. Да черт бы его побрал! Разденься Дэми догола и приди в его постель, некромант и тогда бы отреагировал в своей привычной манере — то есть никак не отреагировал. Впрочем, Дэми был почти на сто процентов уверен, что все дело в ментальном барьере, которым тот оградил свое сознание от чужих мыслей.

И тогда юный вампир решил зайти с другой стороны. Разговор с отцом все не выходил у него из головы. Дэмис охотник. Дэмис любит убивать. Что, если… попробовать вывести его из себя?

На очередном учебном спарринге Дэми выложился на все сто. Он очень старался отразить все атаки своего наставника — как ментальные, так и физические. Дэмис не жалел его — нападая со всей свирепостью и ожесточенностью, какие только может проявить вампир, но при этом эмоционально он по-прежнему был абсолютно спокоен и холоден. Ни разу Дэми не удалось даже поколебать его ментальные щиты. Каждый раз, когда он пытался проникнуть за барьер, скрывавший его мысли, он слышал в голове семнадцатую мелодию Моцарта, и эта композиция уже буквально доводила его до красной пелены в глазах. Неудивительно, что и эта его затея едва не провалилась, потому что к тому моменту, когда Дэми, тяжело дыша, обливаясь потом и кровью, пытался зацепить когтями некроманта в очередной раз, то был уже доведен до бешенства, а вот Дэмису хоть бы что…

Стоит себе спокойно и улыбается насмешливо, скрестив руки на груди. Сам Дэми уже исчерпал все свои силы и возможности: его одежда превратилась в лоскуты стараниями наставника, все тело кровоточило от многочисленных кровавых борозд, а мозги превратились в кашу, в ушах звенело, перед глазами все было красно от ментальных атак некроманта.

Воспользовавшись передышкой, которую ему дал наставник, Дэми устало прислонился к стене их тренировочного зала, пытаясь придумать, как же ему действовать дальше. Особняк, который выделил сыну Каэлин, находился неподалеку от его собственного дома, так что при желании Дэми всегда мог нанести отцу визит. Каэлин не желал рисковать, отпуская его слишком далеко от себя. Поэтому они были во всем доме совершенно одни, что не могло не радовать его. И значит, им никто не помешает, если его план все же удастся.

Тем не менее все окончилось бы очередной неудачей, но Дэмис, сам того не осознавая, дал ему шанс.

Некромант стоял посреди зала, оскорбительно расслабленный, небрежно спрятав руки в карманы своих джинсов, и спокойно наблюдал за своим учеником. Сегодня он был облачен в черную шелковую рубашку, потертые светло-голубые джинсы и туфли. На запястье сверкали золотым циферблатом швейцарские часы с кожаными ремешками. Черные волосы коротким задорным ежиком стояли на голове, так и маня запустить в них пальцы. Как и обычно, его бездонные ониксовые глаза мало что выражали. А может быть, они выражали очень много, но из-за их непроницаемого цвета казалось, что они абсолютно безэмоциональны. Каждый раз глядя в них, Дэми испытывал ощущение, словно он стоит на краю пропасти и заглядывает вниз. Бездна в глазах мастера смерти затягивала, таила в себе много опасностей, удовольствий и пороков, которые юному вампиру так хотелось познать. Он испытывал желание сделать шаг вперед и улететь с обрыва вниз. Но каждый раз что-то предостерегало его не делать этого, и он послушно отводил глаза, не в силах слишком долго выдерживать взгляд некроманта. И все же сегодня Дэми не смог удержаться.

Он так долго смотрел в глаза Дэмиса, что у него закружилась голова, и юноша облизнул пересохшие губы, пытаясь побороть желание приблизиться к нему, запустить пальцы в его жесткие, непослушные волосы, прижаться всем телом, сжать непокорные пряди, оттягивая его голову назад, вонзить клыки в его белоснежное горло, наслаждаясь привкусом горьковато-сладкой горячей крови. Он даже оторвался от стены и сделал первый шаг по направлению к нему. А еще ему хотелось расстегнуть его черную рубашку, распахнуть ее, провести ладонями по идеальному мраморно-бледному телу и осыпать поцелуями-укусами грудь Дэмиса, медленно спускаясь вниз до тех пор, пока не наткнется на ремень. А потом… потом расстегнуть и его нарочито дразнящими движениями и… снова подняться вверх, укусить чуть пониже ключицы, так, чтобы тонкие ароматные струйки крови потекли вниз по его груди и мускулистому животу, а потом слизывать их, прослеживая кровавый путь языком.

Когда раздалось тихое угрожающее рычание вампира, Дэми не сразу понял, что оно принадлежит некроманту. Он вздрогнул, моргнув, но было уже поздно: только сейчас Дэми осознал, что не слышит мелодию Моцарта. Что все те образные картинки, все, что он сейчас нафантазировал, глядя в бездну глаз некроманта, каким-то немыслимым образом проникли в его сознание, пробив все щиты. Вот так просто… Черт возьми, неужели это было так просто? Нужно лишь долго смотреть ему в глаза и думать, думать? Думать о том, чего так страстно хочется, чего так жаждешь…

Дэми облизнул губы снова, заглядывая в опасную демоническую пропасть, улыбнулся и, глубоко вздохнув, сделал шаг вперед. И новая волна его фантазий хлынула в сознание Дэмиса, подавляя его собственные мысли.

«Как это, должно быть, сладко, — думал Дэми, — когда ты прикасаешься ко мне, прижимаясь холодными губами к моему горлу, целуешь за ушком, покусываешь изгиб шеи, пока только примериваясь, а потом… Потом вонзаешь свои клыки в главную артерию, погружая их в нежную, податливую кожу так, как нож разрезает масло. И поток сладкой и горячей крови хлынет в твое горло, оставляя на кончике языка незабываемый вкус».

Яростное рычание Дэмиса раздалось уже наяву, а не в сознании, и Дэми не успел даже глазом моргнуть, как оказался впечатанным в стену, а его горло сжимали стальные пальцы. На секунду он даже испугался и задохнулся, но потом осознал, что Дэмис не пытается его задушить, а лишь отклоняет его голову вбок, чтобы ему было удобно укусить. Он едва не улыбнулся с ликованием, понимая, что наконец-то вывел всегда невозмутимого некроманта из себя, разбудил в нем того самого охотника, о котором говорил Каэлин. Раздразнил его… Распалил.

— Давай же, сделай мне больно, — хрипло прошептал Дэми. — Я знаю, ты любишь причинять боль. Именно поэтому так железно держишь себя в руках со мной, верно?

Дэмис не ответил, прижимаясь губами к трепещущему горлу, в котором пульсирующими потоками кипела взволнованная кровь.

— Теперь я знаю, что ты делаешь, — продолжал шептать Дэми. — Тебе не кровь людей доставляет удовольствие, Дэмис. Ты выпиваешь нас, вампиров.

Пальцы на его горле сжались сильнее, кончики раскаленных игл коснулись его шеи, еще секунда… Дэмиэн зажмурился, чувствуя, как вдавливает его жесткое, жилистое тело некроманта в стену, ощущая его возбуждение так же остро, как свое собственное, и сам запрокинул голову, хватая ртом воздух. Голова кружилась от недоверия и удовольствия. Неужели это все-таки происходит? Пусть даже так, пусть Дэмис сделает ему больно, не сможет остановиться, но впервые он проявлял к нему столько эмоций…

— Сделай мне больно, — хрипло повторил юный маэри.

Дэмис неожиданно отшвырнул его от себя, зарычав с такой яростью, что волнующая дрожь пробрала его тело. Глаза некроманта больше не были черными, они были алыми, как закат. И хотя боль от удара об пол затмевала собой все, Дэми не мог подавить волну ликования и радости, что поднималась в груди, не мог оторвать от него взгляда.