Антарес (СИ)

***

Было странно сидеть рядом с ним каждый день и не слышать от него привычной болтовни, не чувствовать его прикосновений и поцелуев. А он любил обниматься, коротко целовать, пока никто не видит. Диме нравилось всё это, хотя я раньше никогда не понимал его стремления цепляться ко мне, словно клещ, а теперь я его понимал.

– Очнись, я готов носить тебя на руках всю жизнь, – говорил я, но в ответ было только привычное молчание. Сидя возле его кровати, я просто разговаривал с ним, иногда у меня пересыхало в горле из-за этого, но мне так хотелось дать ему понять, что я здесь – рядом с ним.

Младшие Димы приходили по выходным – в субботу и воскресенье, а из родителей я встречал только его мать. Отец, как сказала Марина, постоянно на работе. Разве есть что-то важнее собственного сына? Всё равно за лечение полностью платит семья Дениса, так почему же не навестить собственного ребёнка хотя бы больше одного раза в месяц? Я понимаю, что у людей разные материальные достатки, разные ситуации, но родители Димы и до аварии относились к нему, словно он пустое место. Когда он жаловался мне, я не верил, думал, что это обычная детская ревность, а потом и сам понял, что он во всём был прав. Однажды я заехал домой к Диме, чтобы забрать кое-какие его вещи в больницу, потому что родители как всегда были заняты. Дёргать Марину всё время было неудобно. Квартира была относительно большая, но и семья у него была большая, поэтому из-за вещей комнаты казались захламлёнными. Раньше в доме убирался Дима, младшие были у него на побегушках, а после того, как он попал в больницу, видимо, этим теперь занимались очень редко.

– Комната Димы? – спросил я у Миши – его младшего брата, который только пришел с занятий.

– Э-э-эм, он спит в зале, – ответил он. – Идём, я покажу, где его вещи.

Одежда была аккуратно сложена на двух полках в комнате его братьев. Там было довольно уютно: двухъярусные кровати, стол с компьютером и небольшая полка для книг, прибитая к стене. Проходя мимо комнаты девочек, я заметил, что у них почти всё так же, разве что цвета более нежные.

– А где другие его вещи: книги, телефон?..

– Дима не читал книг, – ответила Марина, вышедшая из кухни. – Не подумай, что он глупый, просто времени на это у него не было.

Миша лишь кивнул, скрывшись за дверью своей комнаты.

– Врач предложил читать ему что-нибудь, это может помочь, – пояснил я. Марина пригласила меня в зал жестом и там, в углу, я увидел комод, на котором лежали несколько фотографий Димы, разбитый сотовый телефон с наушниками и его школьные тетради. Я подошел ближе и взял одну из фотографий в руки: на ней мы были втроем, вместе с Денисом, Дима счастливо улыбался мне, пытаясь вытянуть руку с телефоном так, чтобы в кадр влез ещё и Валя, но у него ничего не вышло. Он снял это со своего смартфона, а потом, видимо, решил распечатать. Сердце в груди больно сжалось, я оглядел зал в надежде встретить что-то ещё, но натолкнулся лишь на грустный взгляд его сестры.

–У Димы почти ничего нет, поэтому я даже не знаю, что тебе показать или отдать, – сказала она. – Он спит здесь на полу, уроки вообще никогда не делал, потому что негде, да и некогда.

– Почему? – глупо спросил я.

– Он потерялся среди всех нас, – непонятно объяснила она. – Нас много, а он просто… Ты не подумай, что папа с мамой плохие, так получилось, что они совсем не обращают на него внимания. Это как в фильме «Один дома».

Мне стало, откровенно говоря, дурно. Мой отец тоже мало уделял нам с Лил времени, но он никогда про нас не забывал. И тогда я выстроил цепочку в своей голове: Дима очень хотел быть любимым, хотел немного внимания и тепла.

– Можно мне взять это? – указал я на телефон и фотографию.

– Бери, конечно, – кивнула Марина. – В детстве наша бабушка любила читать нам «Маленького принца», вроде бы Диме нравилось. Даже если ты просто будешь с ним разговаривать, я думаю, он будет очень рад.

– Да, Дима любитель почесать языком, – тоскливо улыбнулся я.

– Это точно. Он всегда у всех нас спрашивал, что за день произошло, слушал и обсуждал, будто ему действительно интересно.

– А потом он это мне пересказывал, – хмыкнул я. – Ну ладно, мне пора идти.

– Спасибо, что присматриваешь за ним, – внезапно сказала Марина. Мне ничего не оставалось, как ответить ей коротким кивком. Выйдя из квартиры, мне стало как-то гадко на душе. Я попытался включить телефон, но он оказался разряжен. Вздохнув, я отправился домой, мне нужно было поспать хотя бы часа четыре, иначе в университете не смогу и пары просидеть.

Часть 2

Месяц, потом второй, третий… Он не приходил в себя, не подавал признаков жизни. Ссадины и синяки давно сошли, он уже не напоминал мумию, вот только не открывал свои карие глаза. Я просыпался по утрам только ради того, чтобы после занятий в университете навестить его, прочитать что-нибудь и надеяться, что он меня слышит. Денис часто сидел у его кровати вместе со мной, мы почти не разговаривали, просто сидели и молчали. А иногда он слушал, как я читаю что-то вслух, меня, сказать по правде, не волновало, как это выглядело со стороны. Я делал лишь то, что мне казалось необходимым. Денис стал мне кем-то вроде товарища в беде, сам он давно выписался, но никак не мог прийти в себя. Он сильно похудел, выглядел слишком мрачным и явно не следил за своим внешним видом. Мне не в чем было его упрекнуть, я и сам выглядел не лучше.

Вешающиеся на шею однокурсницы стали до жути раздражать, мне казалось, что они говорят мне: «Эй, твой парень в коме, давай развлечемся, он ничего не узнает». Я записался на тайский бокс, чтобы поддерживать форму и выпускать пар хоть иногда. Не думаю, что Диме понравилось, если бы я запустил себя. Некоторые знакомые Димы, навещая его, говорили о нём уже в прошедшем времени, словно он умер. Видит бог, я еле сдерживался, чтобы не прибить их.

Приходить к Диме и разговаривать с ним стало для меня каждодневным ритуалом, даже если у меня не получалось, то я старался хоть мысленно представить себя возле его кровати. Глупо, я знаю, но это единственное, что давало мне хоть какое-то успокоение. Казалось, я словно завербовал себя, твердя, что с Димой всё в порядке, а кома – что-то вроде простуды, которая в скором времени исчезнет.

– Привет, – говорил я, заходя в палату. Бросив сумку на диван у стены, я подходил к больничной койке, гладил Диму по волосам и коротко целовал в лоб. И так каждый раз.