Антарес (СИ)

Я смотрел на его алеющие щеки и нервно подрагивающие губы и понимал, что ничего прекраснее в этой жизни не видел. Дима был словно ярким пятном среди всей это унылости и серости. Он что-то лепетал, краснел и стеснялся, а я, склонив голову на бок, терпеливо ждал, когда Дима придёт в себя и хоть немного успокоится. Застать его в смущенном или возбуждённом состоянии – дорого обойдётся вашим ушам и вниманию. В его рассказах всегда вырастают три, а то и больше, побочных сюжетов, поэтому иногда требуется вся концентрация и немыслимое терпение. А когда он возбуждён… О, тогда его не останавливает даже набитый битком едой рот.

– Я согласен, – ответил я, но, видимо, на меня не обратили внимания.

– Чёрт, я гей? Погоди, а у тебя много знакомых геев? Ты же не убиваешь парней, которые засматриваются на твои красивые руки и… – Дима резко остановился на полуслове и с расширенными от удивления глазами уставился на меня. Кажется, он даже дыхание задержал. – Что ты сейчас сказал?

– До того как предложил тебе войти в кафе или после? – со смешком переспросил я. В последнее время, я стал замечать, что улыбаюсь гораздо чаще, чем раньше, но только в присутствии одного конкретного лица.

– После, – брякнул Дима. Я пожал плечами и ответил:

– Сказал, что я согласен с тобой встречаться.

Знаете, я никогда не встречал человека с такой живой и искренней мимикой. Дима сначала удивился, а потом впал в ступор, затем широко улыбнулся мне. Глаза его счастливо блестели, словно он видел перед собой любимого героя из комиксов. Он удивительный, я никогда не встречал таких людей как он: искренних, добрых и любопытных. Даже его болтовня была милой и шла в бонус, пусть и не всегда желанный. Правда же, раньше мне очень хотелось заткнуть его или открутить голову, но я терпеливо ждал, когда он перестанет трепаться. Однако его болтовня вскоре стала меня успокаивать и даже расслаблять, что весьма удивительно.

***

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной на выпускной, – заявил Дима. – Что мне там делать без тебя?

– С ума сошел? – нахмурился я. – Тебе жить надоело?

– Расслабься! – вскинул руки Дима. – Я скажу, что ты мой друг, и я просто привёл тебя познакомиться с кем-нибудь.

Мы были дома у Вали, смотрели кино и ели чипсы. Бабушка ушла к соседке, а остальные воскресный день решили погулять. Дима отказался от их предложения, сказав, что нужно присмотреть за младшими, а сам почти сразу же приехал ко мне. Не скажу, что я был против этой затеи. Чаще всего мы проводили вместе время вне дома, а очень хотелось побыть наедине, где никто бы нас не увидел. Думаю, Дима тоже разделял моё желание.

– До выпускного целый месяц, – со вздохом сказал я, зная, что не смогу ему отказать. – Ты ещё сотню раз изменишь своё решение.

Дима присел поближе, обнял меня за шею и посмотрел в глаза своим невозможным «бемби-взглядом». Он знал, что я не смогу ему отказать, когда он смотрит на меня вот так. Я сокрушенно вздохнул, закатив глаза, при этом обнял в ответ этого неугомонного парня. Дима сразу же улыбнулся и коротко поцеловал меня в губы. Из-за того, что в его доме много маленьких детей – от него всегда пахло молоком и мятной свежестью стирального порошка. Иногда его волосы пахли клубничным шампунем, и я с улыбкой вскидывал бровь, а он мне отвечал: «Заткнись, я просто перепутал флаконы в ванной». Он обижался, когда я называл его болтуном, но никогда не оставался в долгу, поэтому в некоторые дни, когда он дулся, я превращался в «сероглазое чудовище».

– А если твои одноклассницы примут твои слова к сведению? – насмешливо спросил я. – Подаришь меня, обвязав красным бантом?

– Ага, на твоём члене привяжу, – прошипел Дима недовольно. – А ещё лучше – на шее, чтоб сразу!..

Я рассмеялся, а затем поцеловал его в губы, чтобы заткнуть. Это был самый действенный способ заставить Диму замолчать, жаль, что его нельзя использовать постоянно. Он возмущённо замычал, пытаясь что-то сказать, но я углубил поцелуй, чтобы мысли о продолжении разговора вылетели у него из головы со свистом.

– Хватит, – чуть ли не хныча попросил он, прижимаясь пахом к моему бедру. У меня чуть челюсть от возбуждения не свело. Он восхитителен, а в таком состоянии перед ним просто не устоять: влажные глаза, припухшие губы, растрёпанный вид. – А если кто-нибудь придёт?

– Плевать, – прошептал я, вновь целуя Диму. С одного только взгляда я понял, что он девственник, а когда мы начали встречаться, он стал уж совсем стеснительным и неуверенным в себе. Конечно же, я старался сделать так, чтобы он чувствовал себя как можно комфортнее. Я посмотрел на настенные часы: одиннадцать тридцать. Валя должен был прийти только под вечер, а вот с бабушкой всё было неизвестно. – Идём?

Дима понял, куда и что я ему предлагаю, зарделся, но кивнул. Мы отправились в спальню, я был вполне подготовлен и понимал, что однажды это всё-таки произойдёт. А вот Дима ужасно нервничал, кусал губы и смотрел куда угодно, но только не на меня. В спальне, увидев кровать, его, кажется, накрыла самая настоящая паника. Я подошел к нему со спины и обнял, Дима испуганно вздрогнул.

– Ты красивый, болтливый правда, но идеальный… – успокаивающе говорил я. – Мне нравится в тебе абсолютно всё, я тебя хочу. Но если ты сомневаешься или ещё что-то, то я не буду настаивать.

– Это я тебе предложил, – пробурчал он, прижимая мои руки к своему животу. – Просто я немного трушу, о’кей? Ты весь такой мачо, при виде тебя все девчонки текут, а я… Даже Марина от тебя тащится.

– Эй, – недовольно произнёс я, кусая Диму за ухо. – У меня стоит, ты точно хочешь поговорить о своей сестре? Мы с тобой встречаемся, ты мне нравишься, и я хочу секса, как ни странно, именно с тобой.

– Я люблю тебя, – прошептал Дима так, словно ему не хватало воздуха.

Мы целовались, игриво кусали друг друга. Первый наш секс не был таким уж идеальным, каким любят описывать его девчонки в своих блогах. Диме было больно, когда я его растягивал. Я несколько раз хотел прекратить, но он не позволял мне этого сделать. У нас был медленный секс, я пытался доставить ему как можно больше удовольствия, шептал всякую чушь. Сам же был до безумия счастлив рядом с ним, впервые в жизни почувствовал себя живым и настоящим. Но я так и не ответил, что тоже люблю его. Не знаю почему, может быть, я испугался или не был готов, но уже тогда я любил его, считал своим. Много раз после этого я корил себя, что не произнёс эти три простых слова, чтобы он знал, что я чувствую, когда он улыбается или касается меня. Чтобы он знал, что он особенный и такой единственный у меня. Чтобы чувствовал, что я всегда буду рядом. Но я не сказал…