Антарес (СИ)

***

– Я не хочу уезжать, – признался я. На столе уже лежал билет домой на следующий день. Дима убедил меня в том, что два года без меня он потерпит, хоть ему и будет очень тоскливо.

– Поезжай, – нахмурился он. – Поступи в нормальный университет, тебе тут непривычно, я же вижу.

– А как же ты? – обнял я его. – Твой выпускной?

– Ты ведь будешь мне писать, а может, даже и приедешь на каникулы, – утешал меня Дима. – Просто я хочу, чтобы тебе было хорошо.

– Мне хорошо, – упрямо заявил я. Упираться было поздно, чемоданы все собраны. Дима сидел на одном из них, обмахиваясь газетой. Погода стояла довольно жаркая, а он просто ненавидел потеть.

– Не расстраивай меня, – произнёс он, поднимаясь и отстраняясь от меня. – У меня будет стимул копить на билеты до Америки!

Он всегда улыбался открыто, сверкая своими белоснежными ровными зубами. Я не удержался и повалил его на свою кровать, придавив сверху. Плевать, что бабушка Вали в соседней комнате, плевать, что нас может увидеть Лил. Дима возмущённо засопел, но вырываться не спешил.

– Поезжай, – спокойно сказал Дима с лёгкой улыбкой, гладя мои скулы пальцами. – Если ты уедешь, я не стану любить тебя меньше.

«Словно навсегда прощаемся», – подумал я тогда, глядя в карие глаза. Он смотрел на меня с нежностью. Кто-то такой взгляд может назвать «глупо-влюблённый», однако если ты этого человека любишь, то этот взгляд кажется тебе самым лучшим на свете.

Мы решили не прощаться в аэропорту, Дима отправил мне сообщение перед самым отлётом, пожелал лёгкого пути. Уже на регистрации я написал ему: «Как прилечу, сразу напишу тебе. Скучаю». А он ответил мне: «Не скучай :) я же люблю тебя». Снова он признался мне в любви, а я… Но я слукавлю, если скажу, что мне не было безумно приятно. Сжав телефон в ладони, я слегка улыбнулся, что не скрылось от глаз сестры. Она, кажется, сразу поняла, что мы с Димой вместе, но благоразумно молчала.

– Светишься как начищенный чайник, – фыркнула она.

– А ты не завидуй.

– Оставляешь его одного, не боишься, что он тебя забудет?

– Нет, – коротко ответил я. Лили лишь кивнула, что-то решив для себя, и больше мы об этом не говорили.

День, второй, третий…

Дима не отвечал на сообщения, не отвечал на звонки. В социальные сети он тоже не заходил, я начал беспокоиться. Первым делом я позвонил Денису, но и его телефон был отключен. На четвёртый день я не выдержал и позвонил на домашний Димы. Ответила одна из его сестёр, а на вопрос: «Где Дима?» - горько расплакалась. Телефон взял кто-то постарше, я перебрал всех его младших в голове и решил, что это, наверное, Марина.

– Нейл, это ты? – спросила девочка. Несколько раз мы с Димой брали её с собой в кафе после уроков танцев, поэтому с ней я более-менее был знаком.

– Марина? Что-то с Димой случилось, да? – торопливо спросил я.

– Дима в аварию попал, – с дрожью в голосе ответила девочка, и мой мир перевернулся. Я стоял посреди гостиной с телефоном в руках и чуть не рухнул прямо на небольшой журнальный столик. – Ты лучше Жанне позвони… Она всё знает, нам ничего толком не говорят.

– Спасибо… – прохрипел я, отключая звонок. – Да… Жанна. Как я мог забыть?

Откопал в памяти телефона номер одноклассницы Димы, дрожащими пальцами еле попадая в нужные кнопки. Меня мелко трясло, словно от холода. Слава Богу, никого дома не было, иначе не избежал бы допроса. После недолгого гудка раздался усталый женский голос.

– Да?

– Жанна, это Нейл. Что с Димой? – быстро проговорил я, срываясь на более высокий тон.

– Он… – девушка всхлипнула, будто её кто-то душил. – Он под машину попал, сейчас в коме лежит ни живой ни мёртвый. Приезжай, пожалуйста, если сможешь. Он ещё когда сознание не потерял – всё тебя звал… Все, кому рассказываю, не верят, говорят, что он сразу отключился, но я же слышала!

– Успокойся, – не своим голосом произнёс я. – Скоро прилечу, подожди, хорошо? Я тебе ещё позвоню, будь на связи, если что-то… то сразу звони мне, ладно?

Всё было словно в тумане и только слова, сказанные Жанной, крутились в голове: «ни живой ни мёртвый», «тебя звал». Меня словно оглушило в тот момент, я почти ничего не помню из-за суеты и беспокойства. Купил билет на ближайший рейс и начал быстрые сборы, отец был очень недоволен. Он ругался со мной, всячески останавливал, потом пытался разузнать, что случилось. И только бабушка Вали сказала:

– Что вы пристали к парню? Едет, значит надо! – Я проникся к этой женщине таким уважением, только она и Лили поняли, что мне это необходимо.

Усталый, эмоционально выжатый, я сразу же после посадки позвонил Жанне и узнал у неё адрес больницы, в которой лежал Дима. Оказывается, он спасал Дениса, но вышло не очень-то удачно и они оба сейчас лежали на больничной койке. Жанна продолжала рассказывать мне детали происшествия по телефону, а я молился про себя, чтобы у меня хватило сил добраться до больницы, не упав где-нибудь без чувств. Я не спал двое суток и почти не ел, мне еле удавалось понимать, что происходит вокруг, словно я был под водой. Первым я нашел палату Дениса, медперсонал долго не соглашался пропускать меня к Диме, да и на этаж тоже, но нашел способ обойти их. Дэн выглядел ужасно, но я не о внешнем виде, а о том, какое выражение лица у него было. Я спросил у него, где лежит Дима, пообещав, что Вале не скажу ни слова.

Когда я увидел бледное лицо с перебинтованной головой, попискивающие аппараты – в голове сразу же всплыл образ умирающей мамы. На ватных ногах я подошёл к кровати и осторожно прикоснулся к руке Димы, которая не была облачена в гипс. Он выглядел таким бледным и умиротворённым, только кислородная маска мешала мне увидеть его тонкие губы. В моих глазах непроизвольно скопились слёзы, я присел на пластиковый стул у кровати и, осторожно подняв бледную руку, поцеловал кончики пальцев Димы.

– Я люблю тебя, – шептал я в надежде, что он очнётся, но в этот раз уже он не ответил мне.