Герой не твоего романа (СИ)

— Идет. — Чанмин пожал ему руку. — Заключаем контракт на год.

— Десять месяцев, — отрезал Хичоль. — И точка.

— Одиннадцать, — не упустил случая поторговаться Чанмин.

— Да и черт с тобой. Только… кхм… можно маленький такой вопросик?

— Хоть два, дружище.

Хичоль посмотрел в зеркало над туалетным столиком в номере Чанмина, вспомнил, чем стал во время беседы с начальством, и спросил:

— Я всякий раз буду превращаться в такого урода, когда разозлюсь?

— Нет, не волнуйся, это очень легко контролировать, ты скоро научишься. — Чанмин встал перед ним с таким видом, словно проводил бизнес-презентацию. — Лично я уже много десятилетий не принимал такую форму. Она совершенно не функциональна, физическую силу не увеличивает, служит исключительно для устрашения. Но у нас теперь другой, сексуальный имидж, а такое уродство с ним не вяжется. — Хичоль многозначительно кивнул. Кто же такое чудище захочет? — Правда, советую быть осторожнее в битвах. Мы восстанавливаемся, но если потерять целый орган — он вернется уже таким. — Чанмин поднес пальцы к левому глазу и снял линзу. Оказалось, что карий цвет — полностью ее заслуга, а на самом деле радужка была ярко-красной. — Вот, пожалуйста. Но это еще ерунда. По сравнению, скажем, с серой лапищей вместо руки…

— Тьфу, мерзость, — скривился Хичоль. — Кто только такое придумал!

====== Глава 11 ======

Единственным, кто, по сути, не мог приносить пользу преступникам, был Джеджун. Он с ранних лет заботился обо всех, кто был в пределах досягаемости, как правило — забывая о себе самом, и потому не привык к существованию в качестве «довеска». Кроме того, несмотря на полное одиночество в смысле личной жизни, его всегда окружали люди: семья, коллеги по работе. Теперь же рядом не было никого, и Джеджун оказался никому не нужен. Это подтолкнуло его к отчаянному поиску активной деятельности.

Уборка в квартире не требовалась, но Джеджун все равно прибрался. Использовав деньги, выделенные на аренду жилплощади, он сходил в магазин и купил продукты, чтобы можно было приготовить еду. Больше делать было нечего, и Джеджун отправился к Ючону. Оставшись без утонченного художника, офицер, по его мнению, должен был за полдня превратить квартиру в алтарь поклонения бардаку. Но он ошибся: Ючон не знал, как разбрасывать по дому вещи, потому что лишних вещей у него почти никогда не было, а дома — уже больше десяти лет. Пришлось ограничиться приготовлением ужина.

Остался только телевизор. Но и он преподнес неприятный сюрприз. В злополучный вечер, начатый перед экраном, Джеджун нарвался на грустную историю российского производства. Девушка-провинциалка еще в школе полюбила соседского парня и встречалась с ним, но потом он уехал учиться в Москву и женился на другой. Героиня оставалась верна тому, кто забыл ее, хоть и не надеялась на новую встречу. Однако затем она отправилась в столицу, чтобы работать. Сначала ей удалось подружиться с коллегой — современной эмансипированной девушкой, которая выступала против браков и детей, но встречалась с их общим начальником, из-за чего постоянно ныла (на работе ей приходилось терпеть доминирование мужчины, что шло вразрез с ее феминизмом). Потом все трое: героиня, подруга и начальник — поехали на юг, где отдыхал и тот самый «соседский парень», женившийся на богатой распутнице. Старые чувства героини вспыхнули с новой силой, она отдалась любимому и вскоре узнала, что беременна… История до боли напоминала все, что случилось с Джеджуном, и он выключил телевизор, так и не узнав, что после волнующей завязки сценарий сделал поворот в сторону стандартного хэппи-энда: выяснилось, что героя в юности шантажировали и заставили жениться на бессовестной богачке, но теперь это не имело смысла, и он развелся, оставшись с любимой. Правда, второстепенная линия развивалась похожим образом: феминистка тоже забеременела (хоть и от начальника), хотела избавиться от ребенка, но сердобольная героиня расписала ей все прелести семейного очага, и фильм завершился тотальной свадьбой всех героев. Джеджуну, пожалуй, такое не грозило. Юно разводиться не собирался, а брак двоих омег и вовсе никто регистрировать бы не стал.

Было одиннадцать часов вечера, когда телевизор испортил настроение ранимому бухгалтеру; Джеджун привык в это время ложиться спать и потому, приняв душ, достал купленный днем детектив и разложил диван. Но ему не дали почитать, спокойно свернуться калачиком и видеть во сне Чанмина (беспардонный упырь уже появился прошлой ночью — пришел в кабинет бухгалтерии для производственных компаний, скинул со стола фотографию с Юно и заявил, что отныне начальник отдела безраздельно принадлежит ему; правда, потом он все же скатился до привычного образа и заправился кокаином). В дверь позвонили; Джеджун, пожалев об отложенном отдыхе, открыл дверь. В квартиру вошел, демонстрируя бутылку «Вдовы Клико», Леонид. Он прямо на пороге чмокнул Джеджуна в щеку и отправился на кухню.

— Простите, Чанмин уехал, — сказал Джеджун, нерешительно шагая за ним.

— Я знаю, — ответил Леонид с широкой улыбкой во все тридцать два зуба. — Я к тебе.

— Зелье сварить? — жалобно предположил Джеджун. Он успел забыть, во что Чанмин его втянул. К счастью, существовал эффект плацебо, который уже много лет доказывал свою действенность. А еще Кюхён, но он создавал только «положительные» снадобья. — А что нужно? Вы сами знаете, я далеко не на всем специализируюсь…

— Глупышка, я уже знаю, что ты их вообще не делаешь. — Леонид открыл шампанское. — Я пришел пообщаться с тобой. И, может быть, составить тебе компанию этой ночью.

Джеджун широко раскрыл глаза, став похожим на испуганного котенка кремового окраса. Особое сходство придавали еще влажные после душа волосы: окатили бедняжку водой, и пушистая шерсть прилипла к тощему тельцу, а на лице — инстинктивный врожденный страх перед запихиванием в мешок и выкидыванием вместе с братишками-сестренками в реку.

— Вам же Чанмин говорил, что я не такой, — заметил он. Увидев, что это не принесло должного результата, Джеджун прибегнул ко лжи: — У меня, к вашему сведению, в другом мире остались муж и двое детей!

— Врунишка. — Леонид открыл кухонный шкаф и достал два бокала, которые почистил от возможной пыли, подув в них по очереди. — Я ВСЕ про тебя знаю. Ты парень одинокий.

— Ладно, я не замужем, — признал Джеджун, все-таки не желая отступать. — Но раз Чанмин так много вам рассказал, то вы еще должны бы знать, что я всю жизнь был верен одному человеку и поэтому категорически против случайных связей!

— Ну, да, невинности год назад лишился, — хмыкнул Леонид, разливая шампанское по бокалам. — Это, знаешь, как в анекдоте. «Кто такой неудачник? Это тот, который вчера — девственник, а сегодня — папа.» В твоем случае — мама.

— Это мое личное дело, — сказал Джеджун, весьма ожидаемо заливаясь румянцем. — Но вывод из этого сделать можно. Я не сплю с кем попало.

— Ах, вот как… — Леонид взял бокалы и подошел к Джеджуну, протянув один ему. — Значит, с вампиром у вас уже неземная любовь случилась? Или ты все же пересмотрел свои принципы?

Джеджун, не обращая внимания на предложенное угощение, снова превратился в котенка, на этот раз — уже обреченного, в мешке.

— Чанмин вам И ЭТО рассказал? — дрожащим голосом спросил он.

Как можно было… Воспользоваться его состоянием, а потом еще и похвастаться своим сомнительным подвигом…

— Это не Чанмин, ну что уж ты бедного вурдалака во всех грехах обвиняешь, — промурчал ему на ухо Леонид. — Это Джунсу. Только он не сплетничал, а просто, придя в себя, стал требовать не оказывать Чанмину особых почестей, потому что тот гад и редкий извращенец — затащил в постель старшего брата. По его мнению, это ты, правильно?

Джеджуну больше нечего было сказать в свое оправдание. Да, он много лет любил Юно, даже не самого Юно, а память о нем, потом прощал ему причиненную боль — и все это, чтобы в итоге переспать с посторонней нечистью, да еще и видеть ее во сне. «Наверное, для остальных я всего-навсего двуличная шлюха, — вынес себе приговор Джеджун. — Да так и есть. Все началось еще тогда, когда я решился переспать с Юно, зная о его супруге! А дальше покатился по наклонной…»