Last Stardust (СИ)

— Я смотрела, но ничего не понимаю, — как самая умная, раскрывая над собой купленный в Химэдзи прозрачный зонтик, сказала Мила, поправив волосы.

— Парк Гёэн был взят за основу в рисовке, — объяснил Юри, беря Витю за руку и увлекая за собой по узкой дорожке куда-то вбок. — Это история о юноше, который в ненастные дни прогуливал занятия в школе, чтобы посидеть в этом парке в беседке. В сезон дождей он часто тут появлялся и встретил девушку, в которую потом влюбился, — рассказывал Юри, заметив, что остальные сгрудились в кучку и последовали за ним.

Дождь шумел, становясь аккомпанементом его словам.

— Не спойлери, — вдруг возмутился Витя. — Кто не смотрел, тех приглашаю вечером на просмотр. После блинов!

— Так блины все же не шутка, а реальная угроза, да? — сказал Попович.

— Лично тебе приготовлю горелых, — пообещал Виктор.

— А вот и та самая беседка, — перебил очередную перепалку Юри, увлекая всех за собой в сторону довольно просторной деревянной постройки с крышей и невысоким парапетом. Деревянные лавочки по периметру были теплыми и сухими, на удивление.

— Что, прям та-та? — охнула Мила, заходя внутрь и складывая зонтик, с которого тут же под ноги ливанула вода.

— Да, — довольно улыбнулся Юри, снимая и протирая футболкой очки от дождевых капель. — А аниме и правда посмотрите, оно очень красивое.

— Что, устроим вечером тихий ужин за просмотром телека? — спросил Пхичит, доставая из кармана, едва миновала угроза потопа, телефон.

— Ага. Думаю, нам хватило и еще хватит шумных банкетов и караоке. Проведем время… по-семейному, — Виктор поймал Юри, обняв рукой за шею, и поцеловал в макушку, зарываясь носом в мокрые смоляные пряди.

Дождь шумел по деревянной крыше, и все замолчали, слушая эту ритмичную песню. Все вокруг напиталось цветом и влагой и застыло. Двигались лишь сбегающие с неба капли. Люди, которых было не особо много, или просто их количество было не особо заметно на такой огромной территории парка, исчезли, тоже куда-то попрятавшись. В пруду, почти у самого берега, меланхолично стояла худенькая белая цапля.

— Тут недалеко совсем есть деревянная вилла аж девятнадцатого века, — сказал Юри. — Если хотите, можем дойти. Ну… добежать.

Мила улыбнулась, раскрыла зонтик и выскочила под дождь, чуть не потеряв с ноги босоножку, когда наступила в лужу.

— А ну стой, поделись хоть зонтиком! — рванул за ней Гоша.

— Может, стоит сказать им, что зонтики продают в комбини у второго выхода? — тихо спросил Витю Юри, но Юра все равно услышал.

— Да ладно, — улыбнулся тот. — Пошли, когда они еще так повеселятся?

Виктор тоже шагнул под дождь, взяв Юри за запястье. За ними со смехом вышли Пхичит с Крисом.

Едва Юра хотел сделать шаг из беседки, его поймали за локоть. Отабек, улыбаясь, притянул его к себе и поцеловал так, что шум дождя на фоне превратился в свист. Юра зарывался пальцами в его мокрые волосы, вдыхал запах влажной от дождя кожи и не мог думать ни о чем, кроме биения чужого сердца, которое ощущал, прижимаясь, собственной грудью.

*

На витины блины собралась вся гостиница, и “тихий семейный вечер” сначала напоминал большое интернациональное сборище. Виктор стоял за плитой, тихо матерясь на неудачную и совершенно не приспособленную для блинов огромную сковородку, но выглядел при этом так, что если кого-то и не привлек аромат выпечки, то это точно сделал сам повар. Серебристые волосы были заплетены набок в нетугую косу, из которой выбилась непослушная прядка, и Витя постоянно сдувал ее с глаза. Темно-синяя юката, которую ему подарил, как выяснилось, Юри этим утром в Сибуе, шла ему лучше, чем все костюмы на его выступлениях, если это вообще было возможно.

Из самого кухонного закутка он всех выгнал, так что пространство за стойкой, откуда он показывался только по пояс, принадлежало ему безраздельно. Гоша мстительно сказал, что это ради того, чтобы никто не видел “первый-второй-десятый блин комом”.

Юра с Отабеком сидели за столом и то и дело то один, то другой подавали повару вилки.

— Куда он их девает вообще? — тихо, чтобы Витя не услышал, спросил Юра.

— Творческий процесс, — хмыкнул Отабек, приготовив и вертя в руке очередную вилку.

Рядом с Юрой сидела очаровательная пожилая японка — работница отеля. На отличном и уверенном английском она рассказывала ему о своей кошке, которую “удочерила” (она употребила именно это слово, Юра был уверен) после цунами, так как ее хозяева лишились жилья.

— Вот, смотри, моя красавица, — причитала дама, показывая фотографию любимицы на планшете.

Кошка была черная с проседью и очень хмурая.

— У нее обгорели лапки во время катастрофы, были пожары, поэтому я зову ее “черные ручки”. Куро-тэ, — по слогам произнесла японка, листая фото.

Разглядывая снимки, Юра не мог не проникнуться к женщине симпатией. Только добрые люди могут вот так вот забирать уже взрослых животных и с такой теплотой о них заботиться.

А еще японка очень любила русских и даже мурлыкала Юре с Отабеком мелодию “Подмосковных вечеров”.

В холле отеля было шумно. Мила с Пхичитом и Крисом звенели тарелками и чашками, накрывая на стол, Гоша пытался по их просьбам отыскать еще посуду и рылся по всем шкафам, так как то, чем пользовались постоянно, уже кончилось, а на всех не хватило. Делегация китайцев с совершенно одинаковыми выражениями лиц неотрывно наблюдала за порхавшим за кухонной стойкой Витей. Работники отеля, которых настойчиво позвал Юра на русские блины, постоянно кланялись, появляясь в зале, а так были заняты тем, что таскали из подсобок и служебных помещений все съестное, что находили.

— Фух, готово! — оповестил Витя и, перегнувшись через стойку, передал едва успевшему подставить руки Юре огромное блюдо с целой стопкой блинов.

Блины были красивые, ровные и пахли домом. Почти как дедушкины пирожки. Почти — потому что ничто не может с ними сравниться.

— Витя, это какая-то особая уличная магия? Ты как это сделал? — недоверчиво протянул Юра, так и держа блюдо в обеих руках и чувствуя, как оно уже начинает припекать ладони.

— Бабушка научила, — фыркнул тот, вытирая руки полотенцем. — Все к столу!

Места всем сразу тоже не нашлось, но проблема была быстро решена — в честь такого праздника стулья с веранды освободили от цепей и перетащили в зал. Длинный стол был занят весь, сидели даже почти вторым рядом, едва до тарелок дотягиваясь.

— Вы что, все фигуристы? Вот правда-правда? — спрашивал более-менее говоривший на английском китаец очень делового вида.

— Абсолютная, — передавая ему мед к блинам, ответил Витя. Мед в Японии был такой же, как в России, хотя Юре он и казался слишком сладким.

— О да, — усмехнулся Крис, отправляя в рот сразу целый сложенный блин. — Видите, в какой мы все прекрасной форме.

— Ох, не говори ничего про форму, — сетовала Мила, заглядывая под стол и водя ладонями по бедрам. — Кажется, меня точно ждет фельцманова кара.

— Кара? — переспросил китаец. — Фельцман? Это бог какой-то?

Все звуки потонули во взрыве хохота.

Вытирая слезящиеся от смеха глаза чистой рукой, потому что вторая была вся в масле от блинов, Юра сказал:

— Да, бог-бог. Еще какой. Злющий, ух.

— Переведу тему, — подал вдруг голос Отабек. Вытер губы салфеткой и потянулся за стаканом с чаем. Кружек всем не досталось. — Можно вашего внимания?

Разговоры не сразу, но быстро стихли, и все устремили взгляды на Отабека.

— Спасибо, — на безупречном, отточенном за годы разъездов английском продолжил Отабек. — На самом деле мы здесь все в такой теплой и хорошей компании лишь по одной причине. И эта причина — наши замечательные друзья, которые совсем недавно отпраздновали очень важный день своей жизни, — он поднял стакан, отсалютовав Виктору, который сидел, прижав обе руки ко рту, и Юри, не мигая смотревшего на Отабека. — Ребята, если бы не вы, этого всего бы не было! Это была крутая поездка, которую мы все не забудем! Вы хотели напомнить нам, что такое веселье и радость вне постоянных тренировок, и у вас это получилось! Мы все говорим вам огромное спасибо, вы замечательные друзья!