Last Stardust (СИ)

В Инстаграме, где Юра устроил мини-конкурс среди тех, кто придумает лучшее сравнение для непонятной золотой штуки, тут же отписался Леруа:

“Плисецкий, тебя еще не депортировали?”

Говнюк, подумал Юра, встречу, сам его депортирую куда-нибудь.

— Мы уж думали, вы не придете, — улыбнулся Пхичит, когда они все же дошли до середины моста.

— Нет, как же мы не посмотрим на Тоторошек? — покосившись на Милу, сказал Юра.

— А, то есть студия Гибли тебя интересует больше, чем Скай Три? — спросил Витя, безуспешно пытаясь убрать назад лезущие в лицо от ветра волосы. Тоже, что ли, резинку посеял, подумал Юра.

— Нам хватит высоты пока что, — сказал он. — У нас с ней сложные отношения.

Витя глянул на него и вдруг подмигнул.

— Как скажете. Ну что, пойдем?

И то ли Юра все это время просто не замечал, то ли действительно у всех было по-настоящему хорошее настроение. Гошу тоже не было слышно, он о чем-то тихо переговаривался с Крисом и даже совсем не раздражал.

А еще Отабек улыбался. И это был лучший подарок, просто самое-самое хорошее, что могло произойти. У них теперь было время, которое не ограничивалось этой поездкой. Да и вообще ничем не ограничивалось. Будущее вдруг стало ярким и простым, и от этих мыслей внутри сильнее разгоралось то тепло, что поселилось там накануне.

Впереди, словно маяк, красивая и статная даже днем без своего яркого вечернего макияжа в виде тысяч разноцветных огней, виднелась Токийская Башня.

— Может, нам надо почаще вот так вот куда-то ездить? — сказал Юра Отабеку, который шел рядом и время от времени касался пальцами его руки, словно напоминая о том, что он никуда и никогда больше не исчезнет.

— Это точно. Нужно будет сказать нашим молодоженам еще раз спасибо за эту поездку, — согласился тот.

Вот и хорошо, подумал Юра. Как все удачно сложилось. И что Отабек все же решился приехать, и что он сам выбрал именно этот вариант, хотя мысли отказаться от предложения с самого начала возникали вплоть до самой посадки в самолет. Япония вдруг расцвела, будто неожиданно посреди жаркого лета наступила свежая весна. И даже солнце, по-прежнему безжалостное и палящее, не казалось таким уж зловредным.

Юра даже не заметил, как они дошли до башни и застряли под ней на полчаса, пока Пхичит выбирал самые удачные ракурсы для фото. Отабек придвинулся поближе к Юре, обнял его за плечи и выставил вперед руку с телефоном.

— Ты же не любишь сэлфи, — шепотом сказал ему Юра.

— Я хочу сделать исключение. Улыбнись.

Единственным сэлфи, что делал Отабек сам на памяти Юры, был тот самый снимок с чемпионата, где сам он еще даже не успел переодеться после отката. Теперь добавилось еще одно фото, на котором у Юры снова были почти белые волосы из-за солнечных лучей.

— Ура, Юрий! Мне удалось поймать кадр, где ты улыбаешься! — радостно воскликнул стоявший сбоку Пхичит, с таким выражением лица глядя в свой телефон, словно заснял какое-нибудь крайне редкое природное явление.

— Значит, программа минимум почти выполнена, — сказал Витя.

— Почему почти? — поинтересовался Юри, жмуря глаза от яркого солнца, которое уже медленно ползло к горизонту.

— Потому что мы еще не готовили блины!

— Блины?

— Блины! Завтра вечером я вас всех порадую!

— Да ты не готовил ничего лучше копченой сковородки никогда в жизни! — проворчал Гоша.

— Это ты так думаешь, Гошенька. Это просто было коронное блюдо лично для тебя!

Магазинчик известнейшей в Японии студии “Гибли” нашелся прямо с торца Скай Три. Его невозможно было с чем-либо перепутать, потому что даже витрина смотрелась, как что-то из далекой детской сказки.

Внутри было столько всего, что все тут же разбрелись по разным углам. Юру сразу понесло к полке с Котобусами. И подушки, и кружки, и брелки, и статуэтки, и даже полотенца.

— Чувствую, мы отсюда сегодня не уйдем, — усмехнулся Отабек, подходя к нему с огромной мягкой версией кота-автобуса.

— Впервые я задаюсь вопросом, как я все это, блядь, повезу, — удрученно покачал головой Юра. — Все такое клевое.

Это еще если забыть про то, что у меня в руке огромный пакет с Накамисэ-дори, подумал он. Подарки там и правда нашлись для всех. И зонтик, который не влезет ни в один чемодан. Но красивый, зараза.

— Не переживай, выкрутимся.

— Да, теперь-то уж точно, — улыбнулся Юра.

— Юрочка, можно тебя на минутку? — раздался голос Вити.

Тот стоял у стеллажа с кучей Тоторо и вертел в руках подушку в форме этой совы-кота-зайца — Юра все никак не мог определиться.

— Как думаешь, такую или такую? — взяв подушку в одну руку, когда Юра подошел ближе, Виктор с самым серьезным лицом потянулся за еще одной — побольше.

— Вить, ты серьезно меня щас позвал, потому что без меня не можешь решить, на чем ты будешь спать? — развел руками Юра. Пакет на его запястье тут же зацепился за зонт в той же руке, так что эти слова сопровождало еще и громкое шуршание кучи упаковок внутри.

— Да! Мне важно твое мнение! — с обиженным видом отозвался Виктор.

— Господи, бери обе.

— Вот теперь я точно так и сделаю, — прижав обе подушки к груди, как огромный сэндвич, пробубнил он.

Не успел Юра подумать о том, что Витя как-то странно себя ведет, как тот отнял одну руку от своего драгоценного груза и притянул Юру к себе, обняв за шею.

— Я рад, что все хорошо, — тихо сказал он и, мгновенно отстранившись, поспешил к стоявшему у стенда с брелками в центре магазина Юри.

Юра сначала опешил, потом все же выдохнул и улыбнулся.

Каким бы Виктор ни был засранцем временами, порой он все же оказывался прав. И, может, даже чаще, чем казалось…

— Смотри, какая прелесть! — задумавшись, Юра не сразу заметил Милу с какими-то черными меховыми комками в руках.

— Это еще что? — покосившись на ее ладони, спросил Юра.

— Чернушки! Всему тебя учить надо, Плисецкий!

Дурдом, подумал Юра. Самый настоящий.

Любимый, родной дурдом, который он никогда и ни на что не променяет.

========== 4.6. Синдзюку-гёэн ==========

Комментарий к 4.6. Синдзюку-гёэн

♫ Sarah Connor – Wie schön du bist

Перевод отрывка песни с немецкого, данный в начале главы, выполнила моя прекрасная Рейн Шварц, за что ей огромное спасибо!

А у нас осталась одна заключительная глава и… и конец! Я не знаю, как расстанусь с этой историей, потому что авторская любовь к ней превышает все допустимые нормы.

“Ich seh deinen Stolz und deine Wut,

dein großes Herz, dein Löwenmut.

Ich liebe deine Art zu gehen

und deine Art, mich anzusehen,

wie du deinen Kopf zur Seite legst,

immer siehst, wie’s mir geht.

Du weißt, wo immer wir auch sind,

dass ich dein Zuhause bin

und was das mit mir macht,

wenn du jetzt lachst,

seh ich…” [1]

[1] “Я вижу твою гордость и твой гнев,

твое большое сердце, твою львиную храбрость;

мне нравится, как ты выглядишь в моих глазах,

нравится то, как ты смотришь на меня,

и нравится то, как ты склоняешь свою голову,

всегда замечая, какое у меня настроение.

Ты знаешь, что где бы ты ни был,

я - это твой дом,

и что со мной случится,

если ты сейчас улыбнешься,

и я увижу…”

По телевизору шло какое-то странное японское шоу, в котором участвовала целая кучка разноцветно и пестро одетых девчонок. Постоянно показывали, как они смеются, но почти ни разу — как говорят. Как Юра ни глянет мельком на экран — все время какое-то “ха-ха” там у них происходит. Прямо какой-то праздник жизни, веселье через край, Япония такая Япония. Смотреть телевизор никто не собирался, так что он работал скорее для света. Без звука.

Юра лежал на кровати спиной к стене, прильнув к ней лопатками. Выкрашенная белой краской гостиничная стенка приятно холодила кожу через футболку, но потом быстро нагрелась. Напротив, подсвеченный включенным телевизоров сзади, вытянулся Отабек, приподнявшись на локте и положив голову виском на ладонь. Длинные волосы на его макушке забавно топорщились после душа и отливали синеватым из-за света экрана за спиной.