Константа Роджерса (Т8-25, Мужская дружба, etc) (СИ)
Константа Роджерса (Т8-25, Мужская дружба, etc) (СИ) читать книгу онлайн
Стив помогает Баки реабилитироваться. Баки хочет Стива. Стив не хочет Баки, но боится ранить его отказом, поэтому изображает взаимность. Строго никакого принуждения! Акцент на нечаянное счастье Барнса и неловкость, некомфортность Стива. Баки "прозревает" и в ужасе сбегает. Стив в неменьшем ужасе — как же так, он все-таки снова потерял Баки, не смог сделать его счастливым, он ужасный друг, надо было стараться больше... и т.д. Пусть Стив переосмыслит свои чувства.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
***
Очень рано, около шести утра, Баки застал Стива на кухне. Он задумчиво стоял у окна над остывающей кружкой с чаем и по опущенным плечам, отсутствию какого-то внутреннего света, обычно очень яркого, было понятно, что мысли у него не самые приятные.
— Ты спал? — спросил он, наливая себе воды.
— Нет, — Стив обернулся, убедился, что Баки в порядке и снова уставился в окно. — Не смог.
— Мне казалось, я тебя заездил.
— Так и было, но дело не в физической усталости, а в моральной. Она не дает спать.
Баки подошел вплотную и обнял его за талию.
— Надеюсь, ты не против, еще очень рано, все спят.
— Ты о чем? — Стив чуть развернулся и перетянул Баки к себе под руку, обняв за плечи.
— О том, что это общая кухня. И подоконник тоже общий.
— И узкий, — улыбнулся Стив, и в рассветных розовых лучах Баки вдруг осознал, как тот молод. Ему не семьдесят, не пятьдесят и еще даже не тридцать. Стив катастрофически, преступно молод для такого груза на своих плечах: ответственности за мир, за Мстителей, за Баки. — Мне все равно. Ты мой, и мне безразлично, кто что думает по этому поводу. Нет времени оглядываться. Если бы тогда, в сорок пятом, я не оглядывался на других, может, еще тогда мы…
— Глупости, мелкий. Что тогда у нас могло быть? Страх, что раскроют? Позор, трибунал, косые взгляды и грязные слова?
— Я бы прыгнул за тобой, Бак. Сейчас — точно прыгнул бы. И никакой Зола не…
— Да ты с ума сошел, что ли? — Баки развернул его к себе лицом и заглянул в глаза. — Стив?
— Хотел, чтобы ты знал. Я об этом давно думал. Сейчас я бы не смог… просто смотреть, как ты падаешь.
— Ага, — ошарашено произнес Баки, погладив Стива по скуле, — и у ГИДРЫ было бы два отморозка вместо одного. Не говоря уже о том, что тот самолет, который ты утопил, достиг бы цели. Отличная мысль, мелкий. Отдать победу в войне чертову Черепу ради того, чтобы сдохнуть вместе со мной. Или — что еще хуже — не сдохнуть.
— Я знаю, как это звучит, но…
— Все, позади, верно? Никто не собирается умирать, я — точно не собираюсь и тебе не позволю. Ближайшие лет семьдесят. Должны же мы дожить до возраста по паспорту?
Стив усмехнулся и потерся щекой о щетину Баки и отпустил его.
— Завтракать будешь? — спросил он, отходя к холодильнику.
— Лучше не надо. Мало ли что.
Стив застыл, не донеся руку до полки, где лежали яйца.
— Я не допущу, чтобы все было настолько… болезненно, понимаешь?
— И что ты сделаешь, хотел бы я знать? — спокойно спросил Баки. — Обезболивающие не действуют, искусственные нервы не отключаются, рука не снимается без распила кости. В ней не поковыряешься, не задев «нервы», не знаю, как они правильно называются, но вскрыть пластины — все равно что снять кожу. Рука ничего не чувствует, только когда в броне. Немного — тепло-холод и давление. Я бы не проламывал ей стены, если бы это было так же больно, как правой. Но если снять верхний слой вибраниума, ощущения как если опустить живую руку в кипяток. Так что завтракать я не буду. Расслабился в мирной жизни, совсем размяк, избаловался. Могу не выдержать, наблюю Старку на ботинки. Как думаешь, он оценит?
— Господи, Бак.
— Нужно просто это сделать, мелкий. Получить бирку, как здоровая корова. Желтую такую. В ухо.
Стиву отчаянно захотелось кому-нибудь врезать, как в юности, когда он был тщедушным борцом за справедливость. Тогда это помогало не чувствовать себя беспомощным, не мириться с несовершенством мира и чужим хамством. После драки (чаще всего конец ее был печален) ему на время становилось легче, что он не смолчал, не струсил и сделал все, что мог.
— Если я увижу, что тебе очень больно, я все прекращу, — решительно сказал он. — Двадцать первый век, а ничуть не лучше средневековья. Пытки и никакой презумпции невиновности.
— Презумпция, — ухмыльнулся Баки. — Ты как что-нибудь скажешь.
— Да, — Стив посмотрел на свои руки, — драться у меня получается лучше, чем говорить.
— Вот напичкает Старк мне руку всякими классными штуками. Там, встроенным репульсором, навигатором, ну или, на худой конец, плеером…
Стив фыркнул от смеха. Теперь он узнавал Баки, который в любой ситуации пытался шутить.
— … вот тогда посмотрим, на кого больше девчонки будут вешаться.
— На Старка, — со смехом ответил Стив, — нам с тобой до него далеко.
— Да, не ценят дамочки хороших парней. Любят, чтобы с ними так, знаешь, без особого пиетета, — голос у Баки звучал чуть надтреснуто, как тогда, в сорок третьем после плена. Вроде и говорил он те же самые вещи, а звучали они все равно немного натянуто и искусственно. — Садись, мелкий, сегодня завтрак готовлю я.
Стив с сомнением на него посмотрел, но все-таки занял стул во главе большого стола общей кухни. Баки покопался в холодильнике, достал оттуда горку овощей, яйца, молоко, бекон и объявил:
— Омлет по-бруклински.
Стив с предвкушением присвистнул и сказал:
— Звучит неплохо.
— Что ты знаешь о «неплохо», мелкий? О «плохо» — верю, что много, а вот наоборот — вряд ли.
Его руки замелькали просто с потрясающей скоростью, как у карточного шулера. Казалось, Баки родился для того, чтобы быть шеф-поваром. Пока длинные кусочки бекона таяли на сковороде, он быстро нарезал овощи (перец, немного лука, помидор) и отправил туда же. Потом взбил яйца в крепкую пену, добавил молока, снова взбил, перевернул зазолотившиеся овощи, дал им чуть обжариться с другой стороны и залил все это яйцами. Немного выждав, он насыпал сверху горку ароматной зелени, убавил огонь и закрыл все крышкой. По кухне поплыл потрясающий аромат.
На который пришел Лэнг. Помятый со сна, с щетиной и торчащим на затылке вихром, он, почти не открывая глаз, сел за стол напротив Стива и сказал:
— Я хорошо себя вел, мамочка, можно мне тоже порцию спецпайка для супермэна?
— Хлопья в шкафчике, молоко на столе, — хмыкнул Баки.
— Уверен, хлопья пахнут по-другому.
— Это потому, что ты недостаточно хорошо себя вел, Лэнг.
Лэнг вздохнул и побрел к холодильнику, а Баки принялся выкладывать дошедший до кондиции омлет на тарелку. Кофеварка в последний раз пшикнула, сообщая, что кофе готов, и тут на пороге появилась Наташа. Окинув взглядом картину «Утро в Башне», она прошла к холодильнику, достала себе апельсиновый сок (пришлось наклониться, отчего и без того очень условный халатик вообще отказался прикрывать что-либо) и изрекла:
— Вот еще одна причина, почему я против совместного проживания. Стоит кому-то увидеть тебя с утра за приготовлением омлета, как годами создаваемый образ безжалостной убийцы разлетается на куски за пять секунд.
Баки написал кетчупом поверх омлета инициалы Стива, поставил перед ним получившийся шедевр и принялся за приготовление чая.
— Военная хитрость, — равнодушно заметил он, — на то, чтобы выпотрошить излишне доверчивых, уйдет в два раза меньше времени.
— Именно, — Наташа улыбнулась одними глазами, наблюдая, как Стив поглощает немаленькую гору заботливо приготовленного омлета. — Барнс, откроем ресторан? Я бы тешила себя надеждой заполучить тебя в личное пользование, но место человека, которому Зимний Солдат готовит по утрам, занято.
— Пришлось бы попотеть, — отозвался Баки. — Чтобы заполучить.
— Ради такого омлета я бы постаралась.
— Я тоже умею… омлет, — сказал вдруг Лэнг, разглядывая голые ноги Наташи. — И кофе могу. В кофеварке.
— М, да ты мечта любой одинокой девушки, — Наташа хищно улыбнулась и окинула его оценивающим взглядом. Баки закатил глаза, устраиваясь рядом со Стивом с чашкой кофе.
— Съедобно? — спросил он, кивая на быстро уменьшающуюся горку жареных яиц, бекона и овощей.
— Ничего вкуснее в жизни не ел, — правдиво отозвался Стив. — Разве что пирог с почками, который пекла твоя мама.
Баки улыбнулся и отпил кофе. Лэнг погремел сковородой и принялся сооружать горячие бутерброды.
— Просто конкурс кулинаров, — сказал появившийся на пороге Клинт. — Там Беннер на подходе, нам нужен кофе. Много горячего черного кофе без сливок и сахара.