Хрустальный дом (СИ)

Стоило надавить на определённую точку, как алый животворящий нектар легко полился из тела Энджела мне на губы.

Когда кровь Элленджайтов соединяется с твоей собственной, ты на халяву получаешь доступ к чужой жизненной энергии, к её скрытым резервуарам. Твой организм, подобно батарейке, заряжается у другого источника. Процесс сопровождается головокружительной эйфорией, обострением всех рецепторов и чувством, весьма сходным с наркотическим экстазом.

Как следствие, тело словно вспыхивает в горячке желаний. Каждая клетка организма подпитывается светом.

Короче, стоит глотнуть нашей крови, и ты под кайфом. Хочется ещё и ещё. Трудно остановиться.

Потом срывает все тормоза и крышу.

Ты летишь, будто на огромной карусели, на чудовищных скоростях и оборотах, нарастающих с каждой секундой, наслаждаешься полётом и не хочешь остановки.

Донор, понятное дело, испытывает совсем иные чувства. Это боль, которая с каждым биением сердца усиливается, увеличивается, разрастается.

Так же, как наслаждение, боль заполняет каждую клеточку тела, постепенно лишая возможности сопротивляться и контролировать себя.

В какой-то момент наслаждение и боль, словно две половинки смыкаются над тобой и над тем, кто разделяет с тобой этот процесс. Порой данный акт более близкий, чем сексуальный. Да и что греха таить, один редко обходится без другого.

В прошлом мы с Ральфом частенько развлекались подобным образом.

Но бывают случаи, когда обмен кровью уже не развлечение, а острая необходимость. Когда организм доходит до крайней степени разрушения, не имя резервов на самостоятельное восстановление, когда светильник, поддерживающий жизнь, угасает, этот ритуал, замешенный на крови, боли и сексе, спасает жизнь.

Суть в том, что желание можно держать под контролем, а можно и не держать.

В идеале наша кровь, как любая другая, имеет металлический привкус. При большом количестве разрушений в организме, она насыщается какими-то веществами, придающими ей солёный вкус, похожий на томатный сок. Когда концентрация веществ достигает апогея, кровь делается терпкой и острой, будто в неё щедро сыпанули перца.

И последний оттенок, свидетельствующий о том, что ресурсы организма грабительски расхищаются без оглядки на завтрашний день – это горечь.

Кровь Энджела не просто горчила. Это был сок калины с полынью.

Закрыв глаза, я сосредоточил всё моё внимание на ладонях и кончиках моих пальцев. Поначалу не чувствуя ничего, кроме шелковистой гладкости кожи.

Я не знаю, как описать этот процесс словами, чтобы передать суть. Через прикосновение я словно подселяю часть моего сознания в чужое тело.

Его боль нахлынула на меня таким широким потоком, что я ею чуть не захлебнулся.

Откровенно говоря, я оказался к этому не готов. Аж в глазах потемнело.

– Эй, принцесса! – услышал я насмешливый голос Энджела у себя над ухом. – Смотри не падай в обморок.

Открыв глаза, я осознал, что, если бы он не держал меня, я бы, скорее всего, упал.

– Проверил, что хотел, милый? – положил мне руку на плечо Рэй.

Второй рукой он удерживал Энджела.

– Ну, разогрелись, мальчики? Переходим к десерту? Кто тут хотел помериться характерами?

Рэй с демонической улыбкой взял нож, оставленный Энджелом и легко, без малейшего колебания или сомнения, вонзил его в живот собственному сыну.

Так же, с улыбкой, он провернул нож в ране и резко выдернул. В следующий миг его рука исчезла в кровавом месиве.

Энджел тяжело дышал, в лице его не было ни кровинки, а глаза, казалось, стали ещё темнее, хотя за час до этого я бы чем угодно поклялся – такое невозможно. Но ни один мускул не дрогнул на лице парня, он с вызовом смотрел на Рэя, словно провоцируя продолжать.

И судя по всему Рэй не собирался игнорировать вызов.

Участвовать в подобных загулах одно, но наблюдать это со стороны – увольте!

Не выдержав, я зашипел:

– Довольно! Я признаю поражение.

Когда эти двое повернулись в мою сторону, на их лицах было такое выражение, что я с трудом подавил смешок.

Правда, это было забавно. Как будто я лишил их заслуженного десерта.

– Вы, в принципе, можете развлекаться и дальше. А я пойду. Надоело изображать из себя благодарную публику.

– Ты можешь присоединиться, – милостиво согласились допустить меня к общему столу.

– Спасибо за предложение. Но не стоит. Ваше общество крайне занимательно, однако я от него устал.

Рэй сощурившись, насмешливо наблюдал за тем, как я натягиваю на себя одежду.

– Ты слабак, Элленджайт?

– У меня слабые нервы, – пожал я плечами.

Кстати, руки из ран в животе Энджела от не вытащил. И думать не хочу о том, что они там делают. Иначе меня стошнит.

– Ты в самом деле уходишь? – недоверчиво спросил Энджел. – Вот так? Мы же толком даже не начали ещё.

– На полном серьёзе ухожу и решение моё твёрдо. Пока, мальчики. Не переборщите с удовольствиями.

Меня, к счастью, не удерживали.

Выйдя на улицу я с наслаждением втянул сырой, наполненный запахом бензина, воздух.

Меня не оставляло чувство, что я хорошенько вывалялся в грязи.

Опять.

От чего ушли к тому и пришли. Правда говорят, что судьба – это характер.

После шумного борделя, яркого света и экспрессивных выходок новых знакомых тишина и полумрак автомобильного салона действовали успокаивающе.

Не хотелось видеть никого.

Когда я закурил, руки у меня тряслись.

Странное дело, что, когда я только очнулся, я сразу легко окунулся в новую реальность.

А вот теперь меня накрывало воспоминаниями и осознаниями того, что на самом деле тех людей, кого я знал и любил, больше нет.

Они не придут ни завтра. Ни послезавтра.

Я как-то ухитрялся убегать от реальности до этого дня. А теперь, столкнувшись с Кингами, я понял – действительно понял: Элленджайтов нет.

Мы не были ангелами. Но мы не были беспредельщиками. У нас был свой кодекс чести. Свои понятия о правильном и неправильном. Рамки, за которые мы не при каких обстоятельствах не заходили.

Я не знал ни одного взрослого Элленджайта, спавшего с детьми.

А уж о том, чтобы отец спал с сыном!..

Внутренний голос подсказывал мне, что мы ещё встретимся с Кингами.

Не могли не встретиться. Даже если бы они предпочли со мной больше не пересекаться, я бы сам вернулся к ним.

Потому что они часть моей семьи.

Пусть изуродованная и странная, но моя кровь и от этого не отречься.

А ещё я никак не мог отделаться от мысли о глазах Энджела.

Тёмный, погасший как у мертвеца, смеющийся и в тоже время горький он так и стоял у меня перед глазами.

И его сумасшедший отец, по возрасту больше похожий на старшего брата.

Господи, прости меня за то, что я когда-то своего отца считал чудовищем!

Пока я предавался печальным воспоминаниям и мыслям, потихоньку начало светать, и я счёл за лучшее вернуться, наконец, домой.

Ну почему внутренний голос, такой чувствительный, предвидящий то одной, то другое, даже не подумал мне намекнуть о возможные встречи с Катрин.

Мы столкнулись почти нос к носу в дверях отеля.

От неожиданности я растерялся.

А Катрин взглядом раздавив меня, как червяка, не говоря ни слова, прошла мимо, направляясь к машине.

7. Дела семейные

Вот странное до невозможности создание человек. О чём я думал? Вернее, почему не подумал заранее о возможности этой встречи?

– Катрин!

Она меня проигнорировала.

Я попытался удержать её за руку – она резко отпрянула.

Едва не поскользнулась на наледи, покрывшей ступени, но и тут не приняла моей помощи:

– Катрин…

– Мне нужно идти, – сказала она, не глядя на меня. – Можешь продолжать отдыхать дальше. Больше ведь ничем другим с утра до вечера не занят?

– Катрин, подожди!

Она, наконец, остановилась, сердито глянув на меня.

– Зачем? Чтобы ты имел возможность соврать? Мне не интересно, где ты был. Я опаздываю на занятия. И не хочу… – она запнулась, подбирая слова. – Не хочу ничего слышать.