Маскарад (СИ)

— Обычно в таких делах о гарантии даже речи не ведется, но вам повезло. Кое-что вы обязательно узнаете, я вам обещаю.

— Что, по-вашему, я должен делать?

— Пока ничего особенного. Продолжать благосклонно принимать ухаживания и втираться в доверие. Позже мой человек передаст вам дальнейшие указания.

— А ваш интерес в чем заключается? Он как-то перешел вам дорогу? Почему вы хотите его устранить? Ведь вы этого хотите.

— Кибом, если бы вы знали, сколько человек точит на него зуб, то не задавали столь глупых вопросов. Кто знает, сколько жизней этот сумасшедший покалечит, прежде чем сам уйдет из нее.

— Почему же вы просто не свернете ему шею где-нибудь в подворотне? Судя по вашим словам, многие тогда вздохнут облегчением.

— Дорогой мой юноша, было бы все так легко, я бы к вам не обратился, — произнес мужчина, слегка разочарованный недогадливостью юного собеседника. — Его лакей и подчиненные слишком ему преданы, через этот заслон нам не пробраться. Каким бы безумным он ни казался, я вынужден признать, что он гений. Он всегда просчитывает все варианты. Вы — единственное нейтральное лицо, максимально к нему приближенное. Пока вы являетесь самым слабым звеном, почему бы этим не воспользоваться?

— Значит, вся надежда на меня?

— Отчего же? Вы скорее план Б.

— Я так понимаю, план А на грани провала?

— Нет, он довольно успешно работает, — сдержанно возразил человек. — Однако никогда не мешает подстраховаться, знаете ли.

— В чем заключается план А? — с подозрительностью во взгляде прищурился Ки. — Мы не будем друг другу мешать?

— Надеюсь, что нет.

— Вы не боитесь, что я переметнусь на вражескую сторону?

— Захотите ли вы сделать это после всего, через что пройдете? Не думаю… Но все же надеюсь на вашу сознательность и благоразумие.

Что ужасного его ожидает, если он ступит на этот скользкий путь, задался Ки вопросом. Он не хотел давать этому человеку какого-либо определенного ответа и надеялся удержаться на собственном месте, не выделяя пока ни одну из образовавшихся команд.

— Вы мне не сказали ваше имя, — внезапно понял юноша.

— Пусть мое имя останется для вас тайной. Так будет лучше, если из вас слишком рьяно будут выбивать информацию.

— А…

— Прошу вас, Кибом, не пытайтесь выведать у меня то, о чем я вам не хочу говорить, — прервал его мужчина. — Впустую потратите время. Думаю, что мы с вами слишком засиделись. Это вызовет подозрения. Впрочем, вас и без того сегодня вполне возможно потрясут. Я надеюсь на ваше содействие, — собеседник встал и положил купюры на стол. — Крепитесь.

— Подождите! — вспомнил вдруг Ки. Мужчина удивленно остановился. — Мне нужны травяные сигареты, — понизив голос, выпалил он. — Из этих, которыми торгуют подпольно. Где я могу их здесь достать? — Ки с плохо скрываемой надеждой посмотрел на него.

— Я бы вам не советовал курить, — после секунды раздумий медленно произнес собеседник. — Ким Чжонхён очень не любит этого, поэтому ни один из его подчиненных не курит. Впрочем, вы находитесь на особом счету, и, может быть, к вашей слабости он отнесется снисходительнее. Коли так, можете прямо у него их и попросить. Сейчас он как раз находится в клубе напротив. Думаю, он вам не откажет, но, повторюсь, будьте осторожнее в своих действиях и не рубите сгоряча. Удачи вам, юноша.

Несколькими минутами позже Ки вылетел вслед за ушедшим человеком на темную мокрую улицу и резко затормозил. Имело ли смысл таиться, если за ним все равно шла несусветная слежка, как за преступником высшей категории? Ки рассудил, что не имело, поэтому смело перебежал на противоположную сторону, проверить правдивость слов, касавшихся местонахождения Чжонхёна. Однако попасть внутрь здания ему не удалось по той причине, что в нем располагался закрытый клуб, свободный вход в который имели только его члены. Попытавшись несколько раз в него проникнуть и потерпев сокрушительное поражение, он был вынужден ретироваться.

Что ж, проверить сказанное ему, видимо, не удастся.

— Зараза! — крикнул Ки, с размаха пнув попавшийся на пути камешек. Преграды, всюду преграды.

Внезапно кто-то зажал рукой его рот и утащил обездвиженного мычащего юношу в ближайший темный проулок, рядом с которым черной тенью высился сломанный фонарь. Только они оказались скрыты от людских глаз, как его поставили на землю и больно прижали спиной к холодной кирпичной стене рядом с огромным переполненным мусорным контейнером, источавшим омерзительный гнилостный запах.

— Что это ты тут буянишь, Бомми?

— А я совсем и не буяню, — как-то чересчур поспешно пропищал Ки, взволнованный непозволительной близостью Чжонхёна. — Иду себе спокойненько, пинаю камешки, никому не мешаю.

— Опять шпионишь? Вынюхиваешь что-то?

— Делать мне нечего, — фыркнул он, отворачивая лицо в сторону.

— На кого ты работаешь?

— Исключительно на себя самого.

— Тогда что ты здесь делаешь? Зачем устроил весь этот шум на входе?

— Доложили уже про шум, да? — язвительно выплюнул он.

— Ко мне подбежал взволнованный консьерж и сообщил, что какой-то очень буйный юноша устраивает на входе смуту и рвется меня увидеть, — сообщил ему Чжонхён. — Бомми, ты соскучился по мне? — он уткнулся носом в сгиб его шеи. Ки весь скрючился, стараясь избежать прикосновения к коже чужого дыхания, резко контрастировавшего своим жаром с холодом ночи. Оно делало его каким-то беспомощным, а Ки очень не любил чувствовать беспомощность.— Так скоро? Я невероятно польщен.

— Чего?! — он ловко вывернулся и отскочил от ухмыляющегося Чжонхёна на пару шагов. — Вот еще! А ну подальше от меня. Желательно на пару десятков метров. Или километров. Нет! Лучше километров.

— Должна же быть причина твоего появления здесь. Может, ты не разобрался, как пользоваться моим подарком? Тебе помочь? — тихий голос испугал Ки еще больше внезапных объятий.

— Какой подарок? — вновь тонким голосом пропищал он, с ужасом глядя на уверенно наступавшего на него Чжонхёна.

— Я думал, тебя очень раздражают твои очаровательные пятнышки.

— Раздражают! И… Что? Так это твое добро? — он вытащил из кармана захваченный с собой тюбик.

— Очень мило, ты его даже прихватил. Нет, мой запасливый Бомми, это добро вот уже несколько часов как твое, но я с удовольствием помогу тебе правильно распорядиться его содержимым.

Либо у Ки паранойя, либо неясный подтекст, который ему мерещился во многих словах Чжонхёна, действительно существовал, хотя юноша пока не мог раскусить этот скрытый смысл.

— У меня есть руки, сам справлюсь, — язвительно ответил он, пряча крем в карман. Если тот мужчина был прав, Чжонхёну незачем подсовывать Ки что-нибудь вредоносное, и мазью можно было смело пользоваться.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул его оппонент, тесня юношу к стене. — Все же, если станет совсем скучно одному, обращайся. Я охотно помогу тебе прогнать грусть.

— Причем здесь грусть? — непонимающе прошептал вновь прижатый к стене Ки.

— При том же, при чем и руки, — Чжонхён поднес его ладони к губам и припал в мягком поцелуе к середине каждой из них. Ки поспешил вырвать свои ладони из чужой хватки.

Ему очень не нравилось настроение, в котором пребывал Чжонхён. Пожалуй, из всех настроений, именно это пугало его больше всего. Он смотрел на темный расплывчатый силуэт перед собой, видел насмешливый блеск глаз и зубов, и не мог взять в толк: неужели вот это человек сделал что-то с Тэмином? Порезал его на кусочки, как в тех рассказах? Распихал их куда можно? С… съел?!

Нет-нет-нет, тут же сам себя принимался он уверять. Он бы обязательно почувствовал отсутствие брата в этой жизни. Тэмин жив. И это не обсуждалось.

И если он хочет узнать подробности, найти новые зацепки, ему придется идти ва-банк и ввязываться в грязную игру. Ввязываться в самом ее разгаре и стремительно вникать во все правила. Тонуть в ней с головой без возможности возврата. Это было очень рискованно, но Ки внезапно почувствовал прилив какой-то безбашенности.