Бедняжка в мантии (СИ)

– Это значит, что теперь ты скажешь мне «да»? – полный надежды голос. И как он не устал ждать и пытаться? Ума не приложу. Я бы на его месте…впрочем, зачем об этом думать? Ведь я не на его месте. Я даже не такой настойчивый псих, как он.

– Скажем так, шансы на «да» заметно увеличились.

Даже спиной я ясно ощутил его довольство. Глядишь, сейчас обернусь, а он парит там на облачке ликования.

– Да что ты? – устроил руку на моём плече, заметно сократив между нами расстояние, и повернул лицом к себе. Легкими касаниями пальцев, рука устремилась к волосам, мягко сжимая их в кулаке. Я хотел было что-то сказать, но Том слабо потянул за волосы, задирая голову и тем самым вырывая из моего горла беспомощный стон, полный опьяняющего желания.

Том запечатлел на шее влажные поцелуи: нежные, но жадные, его губы мягко покусывали кожу. Кончиком языка лизнув кадык, Дильс уделил внимание заметно пульсирующей вене справа. В голове отбивал ритм целый строй молотков. Определенно, моё сердце слышала вся округа.

– Невероятный, – каждый волосок на теле зашевелился от его горячего шепота, оставленного на моей коже.

– Что? – переспросил я, не имея возможности порывисто сглотнуть из-за поднятой вверх головы.

– Ты. Невероятный, – терпеливо повторил Том, ослабив хватку, но, по-прежнему, зарываясь пальцами в волосы. Несколько мгновений мы изучали друг друга глазами. Медленно и мучительно он задерживался взглядом на моих губах, которые щипали, словно прося о поцелуе. Моё переволновавшееся воспаленное подсознание озвучило:

– Я хочу твои губы.

Дильс в насмешливом изумлении изогнул бровь и, заправив за ухо тёмную прядь, что упала мне на глаза, прижался своими губами к моим. На несколько секунд мы замерли, и я насладился касанием закрытых губ. Том приоткрыл их, мягко обхватив мою нижнюю губу и дразняще её оттянул.

Машинальное движение и мои руки оказались на лопатках недомага, притягивая его к себе, вцепляясь в кости, движения которых ощущались сквозь ткань рубашки.

И я не смог закрыть глаз, когда поцелуй стал более властным, полным и жарким, а ловкий язык Тома проник в самую глубь, изучая десны и нёбо. Я не хочу их закрывать. Не желаю. Я бы вечность смотрел на то, как подрагивают ресницы Дильса при поцелуе. Их трепет похож на крылья мотылька: такие же бесшумные и прекрасные.

Я оторвал одну руку от его лопаток и провел подушечками пальцев по прикрытым векам. Кожа оказалась такой нежной, что я побоялся её оцарапать или, ещё хуже, изувечить.

Том, в удивлении, распахнул глаза, а я покраснел, понимая, как глупо попался. Уже собрался убрать ладонь с его лица, но Том стремительно сжал её в своей руке и прижал к левой скуле, царапая щетиной.

– А где твоя мама? – внезапно прервал я неуклюжую тишину, что между нами возникла. Но я, и в самом деле, боялся привести в шок Адалинду. А вдруг она снова впадет в кому, если увидит, как мы тут пожираем друг друга губами и взглядами?

– Ты хочешь тройничок? – засмеялся Том в мою руку, которая перекочевала от его щеки к губам.

– Я тебя убью когда-нибудь, – оповестил я Дильса, наслаждаясь едва весомыми поцелуями, которыми он одаривал внутреннюю сторону ладони.

– Валяй, – завороженно прошептал он, выдохнув слова вместе с распаленным от желания, дыханием. – Но тебе придется умереть вместе со мной.

– Почему это?

– Видишь ли, моя душа не узнает покоя, если тебя не будет рядом, – он сказал это таким будничным тоном, словно только и делал, что размышлял о том, как станет преследовать меня после смерти.

– Ты эгоист, – констатировал я факт.

– Не спорю, – и снова слишком быстро согласился Том. – Но у этого эгоиста кое-что есть для тебя.

– Что? – подозрительно спросил я, стараясь не выдать себя чрезмерным любопытством.

– Рождественский подарок, – он мне подмигнул, и я тут же осознал, что ничего хорошего этого подмигивание не сулит. Я попал в руки маньяка, он меня не отпустит, а я даже не вырываюсь, словно мне это нравится, – но подарок в моей комнате. Пойдем.

– Это ты меня так в постель затащить собираешься? – храбро вздернул я подбородок, искренне веря в то, что мой боевой вид и настрой как-то подействуют на Тома и заставят его, хотя бы, смутиться.

– Тебя затащишь, как же, – неодобрительно хмыкнул он. – Кости все переломаешь и заставишь меня же их сгрызть.

– Но ведь для подарка еще рано, – не обратил я внимания на колкую реплику.

– Ну почему ты такой упрямый?! – хмуро сдвинул брови Том, выпуская из объятий моё нетерпеливо дрожащее тело. Разочарованный стон застрял где-то в горле, но я бесстрастно подавил его остатками гордости.

– Чтобы позлить тебя, – лаконично ответил я, – веди в комнату, пока не передумал.

Я величаво протянул Дильсу руку, позволив вести меня за собой. Недоверчиво на меня покосившись и тихо, со стоном, вздохнув, мол, ты-неисправим-но-я-смирился, Том крепко обхватил пальцами запястье и увлек меня влево и вверх по лестнице. Дерево натужно скрипело под нашими ступнями, но это успокаивало и хоть как-то прерывало то молчание, которое вновь между нами возникло.

Предатель-пульс отбивал ритм как раз в том месте, где покоилась рука недомага. Бум-бум-бум. Словно деревянная палочка ударяет по мембране барабана. Я только надеялся, что это было, не так громко как мне казалось. Иначе я пропал. Пропал и растворился в чувствах, так мне несвойственных.

– Глаза закрой, – приказал мне Том, не успели мы войти в комнату и закрыть за собой дверь.

– Я всё понял: закрываю глаза – ты одетый, открываю глаза – ты уже раздетый. Умно, ничего не скажешь, – в нервной усмешке изогнув верхнюю губу, сказал я.

Храбрость. Она всегда была только в моих словах, но не в действиях. Я умело ввожу людей в заблуждение своим напускным бесстрашием.

– Закрой глаза, – терпеливо повторил Том, и моя рука выскользнула из его ладони. Ощущение от теплоты его руки, тем не менее, уходить не желало и я, невольно, потрогал запястье.

Послушно смежив веки, я переминался с ноги на ногу, в ожидании, как минимум, чуда. За все шестнадцать лет своего существования, я так и не решил: нравятся мне сюрпризы или нет. С одной стороны, это приятная неожиданность, с другой – никогда не знаешь чего именно ожидать. А я, как многие знают не понаслышке, не симпатизирую неизвестности.

– Долго ещё? – ворчливо отозвался я, не прошло и пяти секунд. Во мне боролось два желания: открыть, наконец, глаза, прекратив это ребячество и не открывать их, чтобы не обижать Тома

– Имей терпение, Вальзер, – донесся ответ откуда-то справа. Послышался какой-то шорох, ругательство, а затем, уже возле моего уха, шепот:

– Открывай.

А мне только это и надо было сказать. Распахнув веки, я жадно стал осматривать пространство возле Тома, и, не обнаружив никаких признаков подарка, непонимающе изогнул бровь.

Неужто опять издевается?

Но тут мой взгляд упал на руки Дильса, в раскрытой ладони которого лежал флакончик, обтянутый драконьей кожей. Сам же Том улыбался, словно довольная жаба.

– Ты хочешь подарить мне мензурку? – подсознательно рассчитывая на что-то большее, саркастично спросил я. – Ну спасибо.

– А не хочешь узнать, что в ней?

– Какое мне дело? Я сам умею неплохо варить зелья.

– В этом флаконе слёзы феи, – сказал Том, понимая, что искренней благодарности он от меня не услышит.

Я порылся глубоко в памяти, вспоминая параграф про фей, из истории младшей школы, и тут же охнул.

– Это зелье желаний, – прижав ко рту руку, воскликнул я, попеременно кидая завороженные взгляды на Тома и зелье.

– Первый подарок был утерян в дождливом переулке, и я решил подарить другой, – откровенно наслаждаясь моим шокированным состоянием, проговорил Том и сунул мензурку в карман моей мантии.

– Где ты это достал? – продолжил я восторгаться, сев на кровать. Том сел рядом со мной, и его физиономия лучилась гордостью и даже толикой заносчивости.

А меня теперь мучила иная мысль: каким бы не был мой подарок Тому, он никогда не переплюнет Слёзы Фей.