История Винсента Робертса (СИ)

Валентайн резко толкнул меня к стене, подскочил ближе и вжал в нее. Его руки скользили по моим бокам, опустились на бедра, а холодными губами он оставлял поцелуи на шее. Я задергался, осознавая, что он задумал со мной сделать. Глупо было надеяться, что он не захочет мне напомнить сегодня же о своих правах.

— Давай же, сопротивляйся, как обычно. Кричи громко, до хрипоты. Проси меня, умоляй остановиться. Это заводит еще больше… — шептал он, и его дыхание щекотало кожу. Я сдавленно взвыл от ощущения безысходности, но тут же заставил себя заткнуться, закусив губу, и не выглядеть жалким. Не получит он такого удовольствия, даже если будет мучить меня до потери сознания. По крайней мере, я надеялся, что стерплю, хотя ему всегда удавалось заставить меня хотя бы стонать от боли. Ненависть и отвращение стали моими единственными спутниками.

Пока Хозяин срывал с меня одежду и покрывал тело болезненными укусами, я думал только о том, что однажды заставлю эту мразь блевать собственной кровью, а потом вырву его сердце из груди. Он заплатит за все!

====== Глава 11 (Конец 1-ой части) ======

Пятое ноября выдалось очень солнечным и теплым, на небе ни облачка, но я этому не очень радовался, пришлось нацепить солнечные очки. Хозяин завалил меня работой до самого вечера, я с утра из-за «баранки» не вылезал, возил одного очень ценного «кадра» по всему городу до обеда, а после опять использовали меня как грузчика.

Сегодня был день рождения Эмили, ей исполнилось восемнадцать. Подарок я, конечно же, купил еще несколько дней назад, и все размышлял над тем, как его передать. Я мог бы нанять курьера, но мне не хотелось, чтобы подарок дарил «кто-то». Поэтому вечером после работы я собирался заехать к Эмили, оставить подарок под дверью, постучать и быстренько смыться. Были и другие идеи, но я их отмел.

Был конец рабочего дня. С парковки перед офисом компании разъезжались машины сотрудников, а я дожидался распоряжений Хозяина, сидя в холле последнего этажа, где сегодня было необычайно душно. Я надеялся, что больше работы не будет, сверхурочные мне вовсе ни к чему, хотя и отказаться я не мог.

Валентайн вышел из кабинета, окинул меня равнодушным взглядом и сухо произнес:

— Отвезешь меня сегодня домой, и свободен.

Я облегченно выдохнул и пошел вперед, чтобы подогнать машину к офису. Шофер Валентайна сегодня отпросился по важным делам, мне подробностей не сообщили, так что я должен был его заменить. Эдвард недовольно фыркнул, сев в мою машину. Конечно, ему все не нравится в ней: цвет, салон, и даже форма. Но это была моя машина, я сам ее выбирал на свой вкус, а не его. Хозяин от очередной критики воздержался, и на этом спасибо.

Всю дорогу Эдвард молчал, так же безмолвно вышел из машины возле своего дома и, захлопнув дверцу, направился ко входу в особняк. Его молчаливость навела меня на беспокойство, такое бывает только когда у Хозяина какие-то серьезные проблемы. Со мной он вряд ли стал бы делиться этим, с меня толку в этих вопросах даже меньше нуля. Все, что я умею, это работать руками и ногами, а не головой. Его личные неприятности меня не интересовали, но вот проблемы компании… Могли пострадать невинные люди — сотрудники. Я не был близко знаком с ними, но некоторых знал, поэтому ничего плохого сказать о них не мог.

Подъехав к дому, где жила Эмили, я вышел из машины и посмотрел на окно, горел свет, значит, она дома. Я быстро забежал в подъезд и поднялся на нужный этаж. Вытащив из кармана маленькую коробочку, перевязанную белой ленточкой, я застыл на месте. Слух уловил чьи-то тяжелые шаги, а затем раздался всхлип.

— Сучка! Где деньги прячешь?! — услышал я грубый мужской голос.

— Нет у меня больше ничего, уходи, пожалуйста… — раздался сдавленный голос Эми.

Не знаю, что на меня нашло, но я не смог сдержаться и настойчиво постучал в дверь, спрятав подарок обратно в карман. Настолько настойчиво, что та затрещала. Стиснув зубы, я пытался взять себя в руки, чтобы не убить сразу же того, кто откроет дверь.

Щелкнул замок и на пороге показался мужчина за сорок с пропитым до синевы лицом, в котором человеческих черт уже даже не разобрать. Его сальные волосы были растрепаны, поверх грязной вонючей рубашки с желтыми пятнами на пивном брюхе надета такая же грязная серая куртка. На ногах — замусоленные ботинки.

— А ты еще кто такой? — в нос мне ударил недельный перегар.

— Простите, Эмили дома? — стараясь говорить как можно более спокойно, я до боли сжал кулак.

— Нет ее, убирайся отсюда… — мужик готов был захлопнуть передо мной дверь, но я выставил руку вперед и не позволил ему это сделать.

— А мне кажется, что вы врете, — холодно произнес я.

— Эй ты! Какого хрена? Я сейчас полицию вызову!

Девушка вышла из комнаты, рубашка была порвана и на ней виднелись багровые пятна, на щеке ссадина, губы снова разбиты. Я в тот же момент озверел. Резким движением схватив папашу алкаша за горло, я сжал пальцы и оскалился.

— Нет, Винсент, не надо! — вскрикнула Эмили и тут же бросилась ко мне, крепко вцепившись в мою руку. — Прошу, отпусти его, пожалуйста!

— Такие отбросы, как ты, не должны жить… — прорычал я, не ослабляя хватки. Все внутри меня кипело от желания раздавить этого гнилого клопа прямо сейчас.

— Вам-пир… — прохрипел мужик, пытаясь разжать мои пальцы. Я видел ужас в его глазах, и внутри меня что-то ликовало от наслаждения.

— Винсент, пожалуйста, успокойся!!! — заорала, что было силы Эми мне прямо на ухо, и я тут же разжал пальцы, выпуская этого никчемного человека.

Мужчина упал на пол и тут же закашлялся.

— Сука, так вот с кем ты связалась, с кровососом! Не прощу тебя! — хрипел мужик, грозя пальцем девушке. Я едва сдержался чтобы не пнуть его ногой по голове. Не хотелось, чтобы Эми видела меня таким. Я не мог позволить себе убить ее отца у нее на глазах.

— Убирайся отсюда, пока я кишки тебе не выпустил! — яростно прорычал я, пытаясь держать себя в руках и не разорвать этого урода.

Мужчина медленно поднялся с пола, схватил свою сальную шапку и вышел, матеря меня на весь подъезд и грязно оскорбляя дочь. Я бы таких выродков убивал безо всяких зазрений совести! Ярость все еще кипела внутри меня и требовала выхода. От раздражения я чуть не стукнул кулаком в стену.

— Мне больно… — тихо прошептала Эми, и я только сейчас заметил, что сжимаю ее руку.

— Прости, — сдавленно выдохнул я и захлопнул дверь.

Быстро опомнившись, я пошел на кухню, вынул несколько кусков льда из холодильника, замотал в пакет и вернулся в прихожую. Эми сидела на тумбочке и, закрыв лицо руками, тихо плакала. Мне было ужасно жаль ее. В такие моменты она выглядела совсем невинным созданием, вовсе не заслуживающим такого отношения к себе.

— Это я виновата, я пустила его. Думала, он исправляться стал, пообещал мне подарок привезти… Какая же я дура! — Эмили даже не взглянула на меня, когда я опустился на колени возле нее и приложил лед к ее ссадинам на лице. Она только зашипела и зажмурилась. Я, как зачарованный, смотрел на нее, на блестящие от слез ресницы и опухшие губы. Она даже в таком виде не перестает быть красивой…

— Больше не пускай его, — тихо прошептал я, не зная, что еще сказать.

Иногда мне кажется, что это общая проблема, верить тем, кого мы любим и хотим, чтобы они любили нас тоже. Не смотря на те жестокие слова матери, что ранили меня до глубины души, я все еще не мог не любить ее. И сестру свою тоже. Я скучал по ним. Так что не мог винить Эмили за то, что она тоже хочет верить в своего отца.

— Спасибо, что пришел ко мне… — всхлипывая, произнесла девушка и, подавшись ко мне, обняла за плечи. — Останься сегодня со мной, а?

Что-то подсказывало мне, что будет лучше, если я уйду. Но девушка так посмотрела мне в глаза, что я не смог отказаться. Я нужен ей сейчас. Подняв Эми на руки, я отнес ее в комнату и положил на кровать. Она тут же свернулась и прижалась ко мне, запустив пальцы в складки моей одежды. Я сидел рядом и медленно гладил ее по волосам, разглядывая ее лицо. Внутри меня все переворачивалось от желания убивать, когда взгляд задерживался на ссадинах и синяках, так что я старался тут же забыть об этом, сосредоточиться на том, что Эми рядом со мной, теплая и всхлипывающая, нуждающаяся в моей поддержке. Хотелось, чтобы существовало только это мгновение, и больше ничего.