Северный ветер приносит вирус (СИ)

– Хорошо, – легко согласился Рамси. – Кого ты хочешь? Сегодня у меня сеанс с Кирой, я немного понаблюдаю ее и трахну. Завтра – Вонючка, я думаю дать ему помыться и после убрать один палец.

Русе хотел увидеть, как именно сын заставит безымянного мальчишку сунуть палец в тиски. Русе нравилось смотреть, когда Рамси проделывал это с Хелисентой. Русе был занят завтра. Но ничего, у Джона Доу было еще много пальцев.

– Я хочу увидеть Киру, – коротко ответил Русе.

– Без проблем. Тогда освободи мне пятьдесят первую и отключи там камеры, – это была обычная комната для наблюдений с непрозрачным изнутри стеклом, и Русе молча кивнул.

Кира была стройной девицей с растрепанными волосами и широким ртом. Но не это первым заметил Русе, усаживаясь в заботливо подвинутое Рамси кресло. Ее глаза – серые и холодные – были мертвыми, вот что он увидел первым и от чего никак не мог оторвать взгляд. Ее глаза были пустыми, как у Иных.

Рамси сидел рядом с Кирой и говорил с ней, то и дело убирая свои не слишком чистые волосы за уши, приближая к ее лицу свое прыщавое лицо. У него не было настоящей потребности это делать, и он не делал так обычно, заметил Русе. Еще он заметил, что колючий вязаный джемпер и бязевый халат делали Рамси прилично толще. Не считая еще зачем-то надетых очков, которые Рамси то и дело поправлял на вспотевшем носу, оставляя сальные пятна на стеклах. Русе даже на секунду пожалел, что задержался на ланч и пропустил первую часть сеанса, с обследованием в лаборатории, где мог бы спросить, к чему все это. Но жалость быстро прошла, а интерес, чтобы включить динамик, так и не появился. Лицо у Киры и без звука было холодным и бесстрастным, а реакции – очевидно крайне спокойными. Добиться этого от кого угодно и самому Русе было несложно, так что здесь особо нечего было слушать. Интереснее должно было стать после. Когда Рамси взял Киру за пояс, и она не отстранилась. Когда он сказал ей что-то, указав на стекло, и она молча кивнула, поднявшись.

Короткая рубашка открывала худые бедра Киры; она ударилась левым об острый край стола, обходя его, но даже не поморщилась и вряд ли вообще заметила. Кира молча легла на спину поперек узкого стола, запрокинула голову и раздвинула ноги. Так она будто – будто, Рамси? – смотрела прямо на Русе. Ее глаза оставались мертвыми.

Рамси подошел к ней, на ходу приспуская форменные брюки спортивного кроя. Из-за стола и тела Киры Русе не мог видеть его пах, но мог видеть, как Рамси сплюнул в руку и неторопливо принялся мастурбировать себе, пока Кира ждала его без всякого выражения на лице. Красная и облезшая на костяшках рука легла на ее бедро, и Рамси прикусил нижнюю губу, поднимая голову. Он сжал ногу Киры сильнее, посмотрев на Русе, и край его рта пару раз дернулся. Русе подумал, что еще минуту назад мог бы отодвинуть кресло в сторону.

Если бы хотел.

Русе медленно повел взглядом по лицу Рамси, от пережимающих крупную переносицу очков до видного края желтоватых зубов, по его слабо напрягающемуся плечу, по запавшему животу Киры, по ее торчащим под рубашкой маленьким грудям, и остановился, когда снова столкнулся с ее мертвыми глазами. Член тепло потяжелел в жестких брюках.

Голова Киры едва заметно дернулась, когда Рамси наконец обыденно и деловито пристроился между ее ног, помогая себе рукой и грубо вставляя. Он оперся на стол, глубоко вталкиваясь первый раз, и мерно задвигал бедрами, покачиваясь с носков на пятку. Кира елозила спиной по столу в ритм его коротких фрикций и смотрела на темное стекло пустым взглядом. Она даже не вздрогнула, когда Рамси наклонился рывком и вцепился зубами в ее грудь, затягивая в рот и яростно кусая. Зато Русе почувствовал, как еще дрогнул его член, сочно наливаясь кровью. Русе вспомнил о динамике. Он зажал кнопку через секунду размышлений, и тяжелое, прерывистое дыхание Рамси обожгло его приятными мурашками по животу. Рамси шумно пыхтел, до отвращения чавкающе искусывая одну грудь Киры – у нее, верно, вся рубашка в этом месте промокла – и наминая вторую. Сама Кира не издавала ни звука, только ее зад липко терся о стол. Русе холодно поправил в брюках окрепший член, пересаживаясь удобнее.

Рамси перевернул Киру рывком, и ее ноги неловко соскользнули со стола. Русе мельком увидел красное пятно на ее груди. Рамси прижал Киру за шею, заставив ее изогнуться так, чтобы Русе снова видел лицо, и продолжил натягивать ее, больно держа за бедро. Ее ноги были тоньше его ног раза в три и казались ужасно бледными на фоне темных брюк. Русе секундным движением лизнул верхнюю губу, когда Рамси поднял голову, коротким движением мощной шеи откидывая волосы с лица. Он снова посмотрел на отца и криво улыбнулся.

– Ну, как она? – спросил он, и резкий, напряженный звук его голоса заставил Русе слегка вздрогнуть. Член напрягся почти больно, твердо упираясь в натянутую ткань. Русе так и не глянул на Киру, смотря только, как сочно, с отдачей его сын вколачивал в нее свой член. Но Рамси остановился резко, снова куснув губу, и рывком вышел из Киры. Поправил сползшие очки и пару раз глубоко вдохнул, успокаиваясь.

– Садись и жди меня, я скоро вернусь, – сказал он Кире, одной рукой заправляя член, другой – шлепнув ее по выставленном заду, и Русе отжал кнопку. Он откинулся в кресле, заправляя длинные волосы за уши и игнорируя болезненно ноющий стояк.

– Тебе понравилось? – сходу спросил Рамси, заходя к нему и запахиваясь в халат.

В комнате действительно было холодно. Русе подумал о том, что Рамси почему-то не кончил, и о наверняка потных подмышках его джемпера. Русе продолжал смотреть на Киру, следя за Рамси боковым зрением. Кира сидела молча, не шевелясь, не расправив плечи, но и не сгорбившись.

– Ты знаешь, что она сказала обо мне после нашей первой встречи? – сказал Рамси, подходя, и Русе повернул к нему лицо. – Не мне, конечно, а тогда-еще-Теону. Она сказала, что я ей отвратителен. Что я жирный, прыщавый и немытый урод, который наверняка будет дрочить на ее фотки в соцсети. И что она бы оставила меня в изоляторе, будь ее воля. И это все правда, – он шмыгнул носом, снимая очки, и оперся ладонью на панель перед Русе. – У нее правда были неплохие фотки, и я передернул разок. И даже когда мы трахались потом, я уверен, она воображала себя судьей, которая засадит меня лет на десять. Но теперь – посмотри на нее. Она и думать забыла об этом. Она почти безупречна. Пожалуй, я уже готов распрощаться с ней, лучше она не станет, – он говорил, смотря через стекло почти влюбленно. Русе все это время молча и внимательно изучал его профиль.

– Она напомнила мне Хелисенту, – наконец сказал он.