Кофейные вечера (СИ)

— Хэй, о чём задумался? — весело спросил Сэм, возвращаясь из глубин апартаментов с двумя кружками. Уильям, сидя в кресле, едва смог оторваться от своих дум, глянул на парня и не сдержал улыбки: ему казалось, что грех думать в такое время о чём-нибудь вообще — нужно наслаждаться моментом! А момент был действительно великолепен…

— Да ни о чём важном, всё о ненужных пустяках… — беззаботно ответил мужчина, благодарно глянув на Уитвики и приняв из его рук кофе. Куда же без него! Будь они в любой части света, кофе — их неизменный спутник. Леннокс улыбнулся своим просветлевшим мыслям и глянул на красноватый закат — между прочим, в разных странах закаты были совсем разные, сильно отличались. Вот здесь, в Германии, он был больше красным, чем жёлтым или оранжевым; в Италии, где они были недавно, закаты отличались необыкновенным розоватым оттенком; во Франции заходы солнца были сплошь золотистые. А здесь — алые. Майору нравился этот цвет, хотя он и не был его любимым. Сэм, усевшись на скрипучее кресло рядом, тоже в первое время не произнёс и слова. Потом, словно решившись, обернулся к Уильяму и сказал:

— Я знаю, о чём ты думал… — Уитвики серьёзно на него глянул. — И я считаю, что это действительно пустяки и сейчас нам волноваться не о чем. Хотя отчасти мне понятны твои волнения… — Он тяжко вздохнул, глядя в свою кружку. — Может показаться, что времени у нас конкретно в обрез и что любовь наша… ну, ограничена. — Он кинул беглый взгляд на Леннокса, а потом обратил внимание на закат. — Но это всё неправда, Уилл…

— Я верю тебе. Впрочем, мне кажется, это и так должно быть понятно. Я верил безоговорочно тебе всегда. И уж в таком вопросе тем более… — он поднял голову навстречу прохладному ветру. — Но, знаешь, это не может не волновать. Я стараюсь не считать месяцы, но если спросишь меня, сколько мы уже отдыхали, я тебе не задумываясь отвечу и в днях, и в месяцах. Я не могу перестать считать, сколько времени осталось до конца… уж такой я человек. Пускай я приготовлюсь к этому заранее…

— Никто же не говорит, что по истечению года нам навсегда придётся разойтись? — тепло улыбнувшись, весело глянул на него Уитвики. — Это будет, возможно, ещё не скоро. Просто через год нам нужно будет вернуться в Америку. Вот и всё, — он беззаботно пожал плечами. — Нет смысла переживать, считать что-то. И там, я уверен, наша с тобой история не закончится… — парень беззаботно похлопал майора по плечу. Тот улыбнулся в ответ, но явно было видно, что натянуто. И эта улыбка не прошла мимо Сэма, заставив его тяжко вздохнуть.

— И всё равно что-то волнует… впрочем, человек не может жить без проблем, хотя бы придуманных, верно? — ухмыльнувшись, сказал Уильям и с наслаждением отпил сладкого, крепкого напитка. — Не думаю, что это что-то такое, на что тебе стоит обращать внимание. — Уитвики сконфуженно вздохнул и последовал примеру возлюбленного — тоже сделал пару глотков кофе. Видно было, что ему хотелось что-то сказать… Но ни на языке, ни в голове эти самые нужные слова упорно не хотели появляться — всё время что-то мешало. Леннокс хмыкнул, понимая, что скорее всего ляпнул сейчас что-то слишком глупое — впрочем, в такого рода делах он был мастером. Он никогда в своей жизни не мог воспринимать всё двусмысленно, искать подтекст, стараться посмотреть сквозь строчки… жизнь приучила его глядеть на вещи буквально и, если случалась беда, принимать её как есть, без прикрас, не обволакивая её в метафоричные красивые формы; а всё почему? потому что время не бесконечно, ограничено, и это майор знал как никто другой. Он привык всегда смотреть на часы, на календарь и даже в самое своё счастливое время не мог не делать этого. И вроде знал, как это неправильно, но всё же…

Даже сейчас, под тёплыми лучами радости, под разрезающими небосвод алыми оттенками восторга, под прохладный ветерок уединения и под приятный, кофейный запах счастья, Леннокс не мог сосредоточиться на своих ощущениях, а всё старался забегать вперёд, рисуя на светлом небе картину не очень весёлого будущего. Видимо, его ждёт что-то серьёзное, какая-то миссия; наступит новая эпоха; но почему без Сэма? Майор краем глаза глянул на парня: тот сидел с всё ещё недовольным видом и отхлёбывал из своей неизменной жёлтой кружки. Наверное, мужчина зря сказал ему не обращать внимания — Уитвики хоть и младше его, а понимает намного больше. Он сам хоть и прошёл через многие испытания, бои, перестрелки, миссии, но, по факту, жизни-то и не знал — это теперь Уильям принимал покорно; зато парнишка, поучаствовав в паре-тройке спасений Земли, понимал куда больше, ведь жил не только этим, а ещё какой-то своей, весьма разнообразной жизнью… Леннокс представлял, хотя и отдалённо, что следовал лишь глупому плану самых ординарных людей на планете «работа-дом» и далее за эти рамки никогда бы и не вышел, если б не огромнейшие казусы, которые ставили Землю в опасность. И если б не Сэм, так вовремя подавший ему руку…

Мужчина думал об этом, но, чем больше думал, тем сильнее понимал, как шибко облажался во всей своей прошлой жизни, как глупо действовал всегда и во всём; даже сейчас — вместо того чтобы сказать что-нибудь тёплое Уитвики, он упорно делал вид активной мыслительной деятельности, уткнув свой взгляд в ещё дымящийся кофе. «А если подумать, он был прав…» — думалось майору, но далее эта мысль так и не заходила, оставаясь в зачаточном состоянии. И, казалось бы, вменяемых причин для этого не было; просто Уильяму, уже готовому успокоиться и признать свою неправоту, хотелось услышать несколько слов, которые бы убили в нём последние сомнения. И опять всё зависит от Сэма. Леннокс догадался и до этого и решил, что надо этому как-то поспособствовать…

— Сэм, ты же не в обиде на своего тупого майора? — усмехнувшись, вдруг произнёс мужчина, прикрыв глаза и отпивая всё остывающего и остывающего кофе. Уитвики удивлённо на него посмотрел, легко улыбнулся и ответил:

— Нет. И мысли не было. Ты вправе сам выбирать, о чём думать и о чём волноваться. Правда, я бы не хотел, чтобы в такое время ты был чем-то опечален, но… — он резко запнулся, словно его вдруг посетила какая-то иная мысль, уткнул взгляд в пол, а потом продолжил совсем тихо: — А ещё я не могу отвлечь тебя от этих мыслей… это и кажется довольно простой задачей, но в твоём случае всё как всегда сложно, Уилл, — парень поднял голову и с какой-то нежной насмешкой глянул на него; Ленноксу было, собственно, не впервые стыдно, но в этот раз как-то особенно тяжко посмотреть на возлюбленного — будто какая вина неподъёмным грузом лежала на его сердце; впрочем, вина была, но давняя — мужчина был уверен, что все гадкие и язвительные словечки, направленные в адрес Уитвики его родителями, бывшей девушкой и друзьями, возникли из-за него. По факту это было действительно так; но Сэм всегда находил тысячу и одну причину, чтобы опровергнуть это. Майор подумал пару секунд, быстро глянул на ожидавшего его ответа парня и резко встал, потянув за собой свободной рукой и его. Уитвики поспешно встал и последовал за ним к перилам террасы; Уильям не смотрел на него, а глядел сосредоточенно прямо перед собой, словно размышляя. Сэм ещё мало чего понимал и лишь понемногу отпивал из кружки, вопросительно смотря на него.

— Ты можешь сделать это… отвлечь, — негромко начал Уильям, обернувшись к нему, но не поднимая на него свой взгляд, будто боясь посмотреть в его тёплые глаза. — Правда, я чувствую себя кругом эгоистом и виноватым. Но прошу лишь только пары слов. И, поверь, они развеют все мои сомнения. Потому что будут твоими… Сэм, — парень уже всё понял с первых слов и теперь хитро улыбался, поставив кружку с кофе на перила, а сам обвив руками шею майора и пытаясь заглянуть ему в глаза. Леннокс всё ещё был будто не в своей тарелке, хотя давно осознал, что возлюбленный вовсе не считал его эгоистом или виноватым, даже если по факту это было и так. Просто потому, что это был Сэм. А Сэм не мог не простить.

— А-а, вот в чём проблема, — с улыбкой проговорил он, ещё ближе прижимаясь к нему. — Я всё понял, майор. Из-за того, что глупенький мальчишка говорит не о том, о чём нужно, ты жестоко страдаешь. Господи! — усмехаясь, воскликнул он, откинув голову назад и посмотрев на темнеющее над ними небо. — Ты бы говорил сразу! — опустил голову вновь. — А ещё прямолинейным себя называет… добьёшься от тебя только в последнюю очередь!