Тириос (СИ)

Алькариэн со стоном отвернулся, глядя на то, как руки светлых эльфов, с которыми он жил бок о бок, смеялся, разговаривал, омывались в крови мужей, жен, любовников, друзей. Всех каллинэ. Он слышал, как плакали дети, на глазах которых мать убивала отца, или отец – мать, видел, с какой жестокостью расправлялись с теми, кто не пил на устроенном празднике накануне вечером и успел оказать сопротивление. Все было закончено с рассветом, и вставшее солнце встретил дым огромного, чудовищного костра. Пламя разгоралось все сильнее, а над ним собиралась тьма, неповоротливо клубилась, чтобы развеяться вдруг над городом от сильного порыва ветра. Она проникала всюду. В эльфов, в их дома, землю, лес. Проникала и оставалась там. И с этого дня все изменилось.

Алькариэн, смотреть которому на своих бывших сородичей и видеть их такими, было больно, все, что камень показывал дальше, просматривал на большой скорости. И сначала не понял, что ему во всем этом не нравилось. А потом рука сама потянулась к проектору, чтобы вернуть нормальную скорость изображению и выкрутить громкость на полную.

…Маленький полукровка кричал. Отчаянно, мучительно, захлебываясь болью. Его худенькое тельце вздрагивало от каждого сильного, яростного удара палача, который беспощадно сек его на глазах у всех, прямо в центре городской площади. Кожа запястий связанных рук стерлась до крови, на спине не осталось живого места. Алькариэна затрясло от ужаса и фантомной боли, но дальше было только хуже. Изображение выхватывало сцены, куски из жизни, в которых молодых и взрослых, сильных и слабых полукровок, отличавшихся от «светлейших» иссиня-черным цветом волос, били, унижали, использовали для своих безумных увлечений, обращаясь хуже, чем люди обращались со своим скотом. Словно все эльфы разом сошли с ума.

Не в силах больше смотреть на это, Алькариэн снова ускорил изображение, искусав губы почти до крови. И заметил то, о чем говорил Мариан. Через десятки лет леса начали сохнуть, земля – трескаться, вода мутнела, стоило только эльфу коснуться ее. Словно город проклял их, сошедших с ума своих детей. Когда и в какой момент было принято решение вернуться – Алькариэн не знал, но увидел подготовку к нему. Двадцать сильных юношей-полукровок, среди которых Алькариэн заметил и знакомое лицо Мариана, долго держали в темнице, а потом каждому выдали по сумке и отправили в путь с несколькими светлыми эльфами во главе. Отряд разведчиков отплыл, а жизнь в городе потекла своим чередом. И каллинэ могли бы посмеяться, глядя на то, во что превратились «светлейшие эльфы». Это было страшно, горько, хотелось все время проснуться и больше не видеть этого кошмара. Несколько раз Алькариэн порывался остановить изображение, но необходимость узнать больше и понимание, что возобновить просмотр у него уже не хватит сил, отстранялся.

А на стереоизображении день сменялся днем, месяц месяцем, минул год. И однажды в город прилетел голубь. Он появился ранним утром, когда эльфы еще спали, пролетел над главной улицей города и камнем упал вниз на плечо убирающего нечистоты ночи полукровку. А через сутки в городе больше не осталось эльфов. Полукровки убивали быстро, безжалостно, давая волю своей ярости и боли. Тьма клубилась над городом, собирались тучи, и мечущиеся по улицам эльфы напоминали испуганные тени. А еще через сутки город опустел.

- Что ж... – после долгого тяжелого молчания выдохнул Дьюрин. – Прости, аран, но твои сородичи получили по заслугам. И воздалось им сторицей за то зло, что они сотворили. Как бы там ни было, а они причинили столько боли и горя, что они не могли не вернуться к ним. Всем. Значит, каллинэ...

- К нам плывут полукровки, – глухим голосом отозвался аран, одним взмахом отключая изображение. – И теперь я счастлив, что оказался… недостойным. Почему они стали такими? Тысячи лет мы старались жить со всеми в мире, любили каждую травинку в лесу. Свет был нашей сущностью. Или я ошибаюсь, узбад? Никакая тьма не овладеет твоей душой, если она чиста. Но если в ней есть крохотная червоточинка… – Алькариэн залпом выпил оставшееся в бокале и зажмурился. – Хочу забыть все, что видел.

- Я могу ошибаться, но... ушедшими владел страх. Бессмертие, вот то, чего они боялись лишиться здесь, в войне. Те же, кто остался, смерти не боялись, как не боялись замарать собственные руки кровью, – Дьюрин поднялся со своего места и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Прямой, несгибаемый. Он был ниже эльфа на две головы, но, тем не менее, казался таким же, как он. Величественным. И бесконечно усталым. – Ты не испугался. Тебе пришлось убивать, тебе пришлось воевать. Но ты делал это, потому что иначе не мог. И твоя совесть была чиста. Ты не запятнан грязью измены, аран. А они... они предали. И свет. И тех, кто остался здесь. И свою природу.

- Все это время где-то в глубине души я верил, что когда-нибудь увижу их. Снова окунусь в ту жизнь, которой нас лишила Война, – Алькариэн сжался, словно ему было невыносимо больно. – Когда-нибудь, когда найдется кто-то, кто согласится взять на себя заботу о Тириосе. Что есть место, где, возможно, нас все-таки ждут. Теперь этого места нет, и знаешь, это… почти облегчение. Теперь можно мечтать о другом. О том, чтобы устроить разведку вглубь континента, провести исследование земли и, может, отыскать пригодный кусочек, чтобы посадить настоящий лес. Вырыть озеро и ждать, пока прилетят лебеди, – он сглотнул и облизнул губы, покрытые засохшей кровавой коркой. – Кажется, я стал слишком сентиментальным…

- Нет... Риэн, – дварф подошел к нему и с силой сжал плечо. – Это твоя сила. Ты думаешь о будущем, а не закостенел в прошлом. В этом разница тех, кто ушел и тех, кто остался.

- Из тебя бы вышел отличный психолог, узбад, – улыбка Алькариэна была мягкой, усталой, почти робкой. – Спасибо. Я… буду в порядке так или иначе. Тириос – это все, что теперь есть у меня, единственный дом. И я убью любого, кто посмеет навредить городу.

- Думаю, что сейчас нам надо решить, что делать с приближающимися судами. Полукровки – это новая кровь. Новые возможности. Живая магия. И нам нельзя воевать. Это уничтожит город. Нам нужно попытаться заключить с ними мир. И выяснить, готовы ли они на него пойти, – задумчиво протянул Дьюрин.

- На совести тех, кто уже здесь – слишком много смертей, – хмуро произнес Алькариэн. – И те эльфы, родственников и друзей которых убили те, кто плывут к нам, вряд ли захотят их видеть, а это видео никто больше не должен увидеть. Но в одном ты прав – нужно попытаться заключить союз. Но нас они вряд ли будут слушать без своего вожака. И так мы снова вернулись к Мариану и его поискам. Ладно, – Риэн с силой потер лицо ладонями. – Утро вечера мудренее. Завтра отправь пару беспилотников к побережью, мне нужно знать, как далеко эти корабли и когда их ждать. А мы пока приготовимся к их визиту.

- Со свободными беспилотниками я начну глубокую разведку континента. Пора бы заняться землями за хребтом. Может, найдем хоть что-то более-менее восстановившееся. И да... я проанализирую остальных полукровок и попытаюсь вычислить их.

- Спасибо, – Алькариэн кивнул, заставляя себя расслабиться. – И что бы я без тебя делал? – Шутка. Но какая-то не смешная.

- Думал бы над всем сам, – улыбнулся дварф. – Осколок я оставлю тебе. Пришли только лица полукровок. Больше моим спецам ничего не нужно.

- На еще один просмотр я вряд ли решусь, так что попрошу Риэля. Кажется, вы с ним по-настоящему подружились.

- До твоего уровня ему подрасти бы еще надо, но он молодец, отлично справляется. Как и твой парень. Полукровка, – кивнул Дьюрин. – Со временем отличная получится команда правителей. Я постараюсь подготовить себе соответствующую замену лет через сто.

- Если они так и будут работать дальше, на покой я смогу уйти через пару лет. И тогда отправлюсь в путешествие, – Алькариэн улыбнулся, кивая на бутылку с прозрачной жидкостью. – Забирай. Тебе помнить весь этот кошмар необходимости нет. Только пей с осторожностью.

Дварф подхватил подаренную бутылку, плотно закупорив ее.