Герой не твоего романа (СИ)

– Чтобы нагляднее было, прелесть моя, – невинно улыбнулся Чанмин.

– Кюхёну так не нагляднее, – резко возразил Джеджун. – Он в сексе разбирается, как майор в философии Ницше. Ты к нему пристаешь?

– Джеш, да ты чего? – удивился Чанмин. – ПМС? А, точно, ПМС, у тебя же «критические дни» на подходе. Тогда вопрос снят.

– Развод и тапочки по почте, – ответил Джеджун, гордо тряхнув головой.

– Я могу и приказать, если что, – перешел к угрозам Чанмин. Кюхён испуганно вздрогнул в его объятиях.

– Не злоупотребляй властью, – сказал Джеджун. Его миссия была выполнена – Алекс уже наелся, и бутылочку он убрал. А вот муж пока отставал с выполнением своих обязанностей. – Кюхён, они оживили мага, способного превращать вампиров обратно в людей. Сделай, что Чанмин тебе говорит, а потом человеком станешь.

– Это правда? – с осторожной надеждой спросил Кюхён.

– Да, – ответил Чанмин, вновь тыкая монаха носом в свою шею. – Кусай и пей, живо!

Кюхён лишь подумал о том, что готов утолить свою темную жажду, как клыки стали длиннее, и вонзить их в чужую плоть, повинуясь новому инстинкту, не составило труда. Дальше падать было некуда: он пил кровь, и ему было приятно. Восхитительным казался не только вкус, но и ощущение близости с господином, возможность единения с тем, кому он отныне принадлежал.

Наверное, Чанмину было очень тяжело предавать того, к кому много лет так безумно, отчаянно, извращенно влекло. Ну, ведь у всех вампиров это было одинаково, монах же не пал ниже остальных?..

– Готов? – спросил Чанмин, заметив, что Кюхён прекратил глотать. Тот поднял голову и поспешно вытер остатки крови со своих губ. Ему было так стыдно за содеянное, что он густо покраснел. Теперь состояние здоровья это позволяло. – Подумай, что хочешь вернуть глаза. Это простейший фокус.

Кюхён кивнул и с сосредоточенным видом опустил голову. Через пару минут Чанмин грубоватым жестом стащил повязку с его лица. На месте уродливых рубцов теперь красовались два глаза, правда, почему-то тщательно зажмуренных.

– Все, все, можешь осмотреться. – Чанмин похлопал в ладоши, и Кюхён позволил себе поднять ресницы, но тут же спрятал лицо в ладонях. За месяцы слепоты он так отвык от света, что тот резал глаза. Чанмину пришлось насильно опускать его руки. Судя по всему, он получил не только родного ребёнка младенческого возраста, но и обзавелся приемным, с виду – вроде бы взрослым. Вообще, конечно, не стоило так нежничать с новым слугой, нужно было сразу обозначить иерархию. Но Чанмин как был плохим господином, так и остался. Один у него распоясался с первой же секунды, другого он сейчас успокаивающе гладил по волосам. Вот ничему его столетия подчинения великому злодею не научили.

– Они красные? – спросил Кюхён жалобно.

– Да, красные оба, как и у меня, – подтвердил Чанмин, вставая с пола. – Ой, нашёл, из-за чего переживать! Никаких ведь не было!

– Спасибо, – тихо произнёс Кюхён. Он взглядом отыскал сидевшего рядом Джеджуна и улыбнулся, наконец увидев малыша у него на руках. – И тебе спасибо.

– А мне-то за что? – засмеялся омега. – Я ничего особенного не сделал.

– Если бы не твоя поддержка, я давно не выдержал бы всех тех мучений и был бы мёртв, – сказал Кюхён, поднявшись на ноги. Он подошёл к Джеджуну и склонился над Алексом, чтобы получше рассмотреть детское личико. Его тут же словно переключили в другой режим: вместо безысходности и стыда весь его вид теперь выражал восторг и благоговение. – О Боже, этот малыш прекрасен, Дже. Не могу поверить, что наконец вижу это чудо. Существо, явившееся на свет вопреки здравому смыслу, благодаря силе любви...

– Он у нас появился благодаря стабильному взаимному влечению и пренебрежению средствами контрацепции, – с ехидной улыбкой возразил Чанмин, обнимая нового слугу за плечи. Джеджун угрожающе прищурился, требуя прекратить опошлять чужие возвышенные чувства. – Но мелочь все равно очаровательная. Моя же.

– Наша, – поправил Джеджун, разыгрывая лёгкую обиду. – Твоих заслуг тут вообще немного. Ты последним узнал, что он появится на свет, большую часть времени отсутствовал и не был рядом, когда он родился. Спасибо хоть, что в момент зачатия помогал!

Чанмин низко поклонился.

– Интересно, потерял ли я магические способности? – задумчиво спросил Кюхён. Подняв одну руку, он заставил вспыхнуть над ладонью небольшое пламя, а затем, потушив его, удивленно констатировал: – Странно, они все еще на месте… И моя внутренняя энергия будто даже возросла в несколько раз…

– А что тут такого? – поинтересовался Чанмин, который занял сидение рядом с Джеджуном и ласково игрался с его волосами, то заправляя пряди за ухо, то вытаскивая их обратно. – Ты думал, что магию тебе даруют боги за хорошее поведение и чистоту души. Потом попал в реальный мир и вроде должен был сразу все растерять, так как твоими богами тут даже не пахнет, однако вместо этого научился самостоятельно увеличивать свой запас магических сил. Значит, боги дали тебе саму способность, а уж ее развитие и дальнейшее использование оставили на твое собственное усмотрение. Не исключаю, что распоряжаться всем этим магическим добром ты можешь, только оставаясь личностью сугубо положительной. – Чанмин поднял вверх указательный палец и при этом прекратил возиться с чужими волосами. Джеджун реагировал на простые манипуляции супруга, как кошка, – сомкнул веки, блаженно улыбнулся и внутренне замурчал, – а теперь открыл глаза и явно расстроился, что больше не чувствует прикосновений. Чанмин заметил недовольное выражение его лица и тут же вернулся к своему нехитрому занятию, продолжая доказывать новому слуге, что он идиот: – Но ведь в рамках твоего фанфика все виды нечисти строго определены, вампиры там тоже есть, и я от них отличаюсь чуть менее, чем полностью. Исходя из этого, делаем вывод, что в конкретной фэнтези-системе нечистью я не являюсь. Такой вампир, как я, – просто непонятное инородное тело, которое нельзя отнести к злу, если никакого зла им не совершается. Но у меня на совести гора больших и маленьких пакостей, чего нельзя сказать о тебе. За всю жизнь – только полтора литра некрепкого алкоголя, кусок мяса, один косячок и немного однополого петтинга. Пожалуй, ты все еще невинен, как младенец. Хотя я почему-то уверен, что и здоровая сексуальная жизнь, и шашлычок под коньячок не лишат тебя магических способностей.

– Даже проверять не намерен, – с хмурым видом помотал головой Кюхён.

– А как же Хичоль? – встрепенулся Джеджун. У него теперь была счастливая полноценная семья, значит, всем остальным тоже надлежало обрести свои половинки!

– Хичоль станет человеком, вернется на эстраду и не будет иметь со мной ничего общего, – твердо сказал Кюхён. – Любовь утомительна и доводит до разных глупостей, даже если она существует между высоконравственными людьми с одинаковыми ценностями и схожими характерами. Но в моем случае это вообще…

Монах попробовал отыскать подходящие слова для описания своего губительного чувства, не нашел ничего достаточно емкого, махнул рукой и молча побрел в сторону кабины пилотов.

– Кажется, он не хочет прощать, – вздохнул Джеджун, обращая на мужа потускневший взгляд. – А когда мы с Хёкдже оставляли их наедине, казалось, Кюхён обожает его, как прежде…

– Обожает-то он, как прежде, – согласился Чанмин, – но при этом соображает, что с этим Хичолем либо в Отелло превратится, либо в горького пьяницу, а любимый в итоге все равно слиняет. Джеша, не грусти. И не смотри на меня такими глазенками. Я скорее прикажу обоим своим слугам из унитаза воду пить, чем забыть обо всем случившемся и пожениться.

– Да что же это такое? – воскликнул Кюхён, проходивший по салону бизнес-класса. – Еще один?!

– А, точно, забыл предупредить! – крикнул ему в ответ господин. – Чанминов теперь прямо ну очень много, можно сушить на зиму, засаливать, варенье варить!

Джеджун, держа ребенка одной рукой, погладил второй Чанмина по колену и снова требовательно посмотрел ему в глаза.