Герой не твоего романа (СИ)

— Не беспокойся о Джунсу, с ним все будет в порядке, — пообещал Юно.

— Мы с ним так тупо познакомились, — стал вспоминать Ючон, глядя в пол. — Все друг друга перепутали, помнишь? — Герцог покивал и сам ясно увидел себя в темноте загородной трассы, у фургона. Увидел всех такими, какими воспринял их тогда. Странными, непонятными, знакомыми и абсолютно чужими одновременно. Впервые за много лет оживленные плоды человеческих фантазий начали дышать, разговаривать и пытаться понять, что с ними происходит. С тех пор прошло чуть больше года —, а казалось, что минула целая жизнь. — Знаешь, Юн, может, так даже лучше для Су. Ну, какая из нас пара? Только и подходим друг другу, потому что я Ючон, а он — Джунсу. Но мне все равно не хочется его оставлять. Как подумаю, что какой-нибудь другой мужик в эту жопень вцепился, — так хочется с того света вернуться и отпиздить гада. Не Су, конечно, а того мужика.

— Ты еще не умер, — строго напомнил герцог. Ему снова стало слишком тяжело на душе, и он, не в силах больше сохранять спокойствие, ударил кулаками по полу перед собой. — Черт, почему ты решил погибнуть ради меня?! Это невыносимо! — Он поморщился, словно от боли, и помотал головой. — Ведь ты мог просто промолчать или выдать меня!

— Не знаю, — честно ответил Ючон. — Наверное, нет. Кто я без тебя-то? Что бы я наворотил? Да и вообще… Ну, ты же мой друг. Не мог я позволить тебе сдохнуть, и все тут.

Юно ощутил, как его глаза увлажнились, и, чтобы скрыть это, резко обнял майора, прижимая его к себе.

— Хорошо, что мы с тобой не спали, — сказал он, стараясь не выдавать себя даже голосом. — Отношения между нами — выше этого. Они — благословение небес. Я встретил человека, который стал близок мне сердцем, но не телом, и заслужил мое уважение, будучи презренным простолюдином. С тобой я узнал, что благородство — не привилегия высшего сословия, а свойство души. Это удивительно. Спасибо, друг. Твоя жертва не станет напрасной, я буду помнить тебя до конца моих дней.

— Хороший ты мужик, — сказал ему в ухо Ючон. — Всыпь этому Хичолю охеренных пиздюлей. И от себя, и от меня заодно.

Пленники просидели в камере много часов — им стало казаться, что заточение длится уже не один день. Они разговаривали обо всем на свете: вспоминали первые недели знакомства, жизнь в Мексике, выступления в качестве артистов, сравнивали это удивительное время с жизнью в вымышленном мире.

— Вся стая была бы глубоко шокирована, увидев меня здесь, — признал Юно. — В плену у вампира, вынужденный стоять на коленях перед ним… Жалкое, однако, зрелище!

— А ты прикинь, как бы они охуели, увидев тебя через сутки, — сказал Ючон, обнимая его за плечи. — Уже после…

Герцог прижал палец к его губам — вдруг кто-то подслушивал их разговор — но тут же сам засмеялся над своим жестом и потрепал майора по волосам. Он был необыкновенно сентиментален и простодушен в те часы. Ему вспоминались разные истории дружбы, в которых один человек умирал, а второй вечно хранил в сердце его образ. В этом было нечто бесконечно романтическое и возвышенное, поэтому Юно, примерив на себя роль такого выжившего друга, успел смириться с мыслью о потере. Но когда дверь открылась, все спокойствие начало рассеиваться, как туман.

В камеру вошел Ханген, одетый в черные брюки и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Его волосы были не просто аккуратно причесаны, как обычно, а уложены вполне подходящим для айдола образом: из битвы собирались сделать шоу.

Мрачный телохранитель кинул на пол перед заключенными два наполненных пакета и сказал:

— Переодевайтесь. У вас двадцать минут. Для сборов простого военного этого даже слишком много; надеюсь, что и туалет благородной особы не займет больше времени.

— Ты ведь бывший охотник, верно? — спросил Юно, поднявшись на ноги и не притронувшись к пакету. Ханген нахмурился, устремив на него изучающий взгляд. — Ты двенадцать веков служишь нечисти, которую прежде истреблял. Разве для тебя это не бесчестие?

— А ты полдня назад целовался с безродным грязным бедняком, которого прежде и не коснулся бы, — ответил Ханген, почти улыбнувшись. — Жизнь преподносит нам удивительные сюрпризы, не так ли?

Вампир ушел, захлопнув дверь. Ючон вытащил одежду из пакета, на котором красным фломастером было написано его имя, и скептически хмыкнул при виде костюма, состоящего из белоснежных брюк с жилетом и светло-синей рубашки.

— Чтобы лучше было видно кровь, — пояснил герцог, вынимая свой наряд. Ему досталась вычурная полупрозрачная кофта нежно-розового цвета, с довольно глубоким вырезом и многочисленными вкраплениями блесток, а также узкие темно-синие джинсы. На сцене бы это смотрелось восхитительно; на месте казни — просто нелепо. — А это еще что? Они издеваются?

— Тебе пойдет, — сказал Ючон, начиная раздеваться.

— Мне что угодно пойдет, — возразил Юно, тоже расстегивая свой жилет, — но этот костюм неуместен в день твоего убийства.

— Ну, вдруг я еще победю? — в шутку возмутился майор.

— Нет, — отрезал герцог. И, хитро улыбнувшись, добавил: — Нет такого слова.

А ведь эти двое еще никогда не сражались один на один. Кто знал, возможно, инопланетные кулаки были все-таки тяжелее вампирских?

В одном из соседних помещений с герцогом и майором поработали парикмахер и визажист. Хичоль наблюдал за тем, как их готовят к жестокому телешоу, сидя на складном стуле чуть поодаль и читая вслух новости из интернета. Юно готов был полжизни отдать за то, чтобы разорвать магические путы и хотя бы на секунду вцепиться в глотку этому самодовольному чудовищу.

— О, еще замечательное, — сказал злодей, найдя очередной выпад в адрес своих пленников. — В нескольких крупных городах мира одновременно состоялось массовое сожжение ваших фото. Или не ваших, а певцов — полагаю, никто и не разбирал, что на принтере распечатывает. И во всех этих городах люди высыпали на улицы с транспарантами, призывающими Совет установить там свою твердую власть. Приятно. Хотя, конечно, параллельно проходят акции поддержки по отношению к вам же. Люди никогда не смогут нормально договориться о чем-либо, демократия — это чушь из области фантастики. Действенным может быть только тоталитаризм. А вот про моего слугу новостей почти нет. Он не сразился со мной у Темзы, поэтому народ посчитал его трусом и больше ничего о нем знать не хочет. Где, кстати, этот прелестный подонок?

— Отправился искать тебя, вообще-то, — процедил Юно. — А нашли в итоге мы.

Хичоль засмеялся, откладывая телефон на пластмассовый столик.

— Серьезно? — переспросил он. — Какая ирония. Ну, ничего, я и до него тоже доберусь. Чуть позже. Вы двое намного важнее — и как верхушка Сопротивления, и как убийцы моего сына.

Злодей ненадолго удалился, а пришел уже со своим реальным двойником. Айдол выглядел настолько запуганным и покорным, что Юно сначала принял его за еще какого-нибудь недавно оживленного Хичоля. Он тоже сел перед зеркалом, и ему стали наносить изысканный макияж. Шутки оказались правдивыми: завоеватель хотел представить его как свою первую леди.

— Ты прекрасен, куколка, — ласково сказал вымышленный Хичоль, когда встал за спиной настоящего и наклонился, чтобы поцеловать его в щеку. — Мы прекрасны.

— Если выживу — напомни с Ючоном замутить, — весело попросил друга майор. — Прикольно же.

— Какая гадость, — скривился Юно. — Я не хотел бы увидеть ваши интимные ласки даже в ночном кошмаре.

Наконец с внешним видом всех участников представления было покончено, руки пленных сковали цепями, и злодей всех телепортировал. Герцог с майором, хоть и знали, куда направляются, сначала были ослеплены ярким солнечным светом и оглушены ревом толпы. Они оказались на крыше Триумфальной арки, в центре круглой площади Шарля-де Голля с уходящими во все стороны от нее прямыми улицами. Вниз вела специально установленная для этого крутая лестница; завоеватель, поприветствовав толпу властным взмахом руки, стал спускаться по ней, а пленников магическая сила потянула следом. Чем ниже были ступени, тем легче было разглядеть лица людей, стоявших по кругу площади за ограждением. Герцог отчетливо видел на некоторых из них ненависть или презрение, а на других — разочарование. Ему верили, а он теперь шел за чудовищем, одетый, как на концерт. Ючон, в свою очередь, лица не разглядывал. Он изучал поле боя и прикидывал, что можно использовать как оружие — в том случае, если оно правилами не предусмотрено.