Руки (СИ)

— Я немного изменил конфигурацию джуина. Теперь у тебя есть доступ к моим эмоциям…

— Хм? И зачем? — Учиха от души лизнул шею санина, прислушиваясь к ощущениям от того самого «огонька».

— С-ш-ш… Я просто фанат мозгоёбства.

— О? То есть мы с Кабуто можем сейчас связать тебя лентами, а потом сесть обсуждать теорию… ну, не знаю, развития кеккей генкай в кеккей тотта?

— Я обижусь, развяжусь и отправлю вас на практике выяснять, насколько сильнее бьёт кеккей тотта по сравнению с кеккей генкаем.

— Значит, не такой уж фанат… — язык перебрался на скулу, а свободная рука — под рубашку.

— А вообще, это эталон для развития твоего таланта. Можешь считывать внешние признаки и сразу проверять, правильно ли угадал.

Несколько секунд молчания, только рука, мягко поглаживающая по животу.

— Спасибо. Я оценил, — и Саске откатился чуть в сторону, давая простор вернувшемуся Кабуто с лентами.

— Мы правда его будем связывать? — уточнил Якуши, распаковывая ленту. — А зачем?

— Ты заранее заготовил ленты и теперь спрашиваешь, зачем? — поразился Учиха.

— Нет, ленты были на складе.

— Интересно, кто их туда заготовил… Связывать будем для удовольствия… — последнее слово Саске перекатил во рту, словно сладкий леденец.

— Не понимаю, как ты собрался получать удовольствие, но ладно… Эм. Тут какие-то коробочки лежат…

— Да, посмотрите, это вам, — согласился Змей.

— Почему только я, сенсею тоже понравится… — Учиха потянулся к той коробочке, которую посчитал своей.

Вообще-то, они были одинаковыми, но было интересно даже не сколько угадать, сколько отследить по реакции Орочимару, которая кому. Вытянуть ладонь, задержать над одной… перевести к другой. Подумать немного и уверено взять ту, которая предназначалась ему. Взвесить на ладони, обвести кончиками пальцев рисунок на крышке.

Открыть.

В коробочке был браслет. Простая толстая проволока из чернёного металла заворачивалась в середине замысловатым узлом, похожим… похожим на тройной символ бесконечности. Просто узелок. Просто металл. Просто застёжка. Никаких засечек, никакой чакры.

Кабуто вытащил из другой коробочки браслет такой же модели, только чуть побольше по размеру и из серебра.

— Это… это то, о чём мы говорили?

— И когда успел только… — Саске почти зачарованно провел пальцами по металлу. — Этот символ что-то означает?

— Да, определённо. Все символы что-то означают, — Орочимару встал, чтобы с более близкого расстояния рассмотреть все эмоции.

— Вечность, вечная жизнь, бесконечность. Три бесконечности, если быть точнее, — проговорил Кабуто бесцветным тоном.

— Тебе не нравится? — обернулся Саске.

— Я… не могу сказать. Орочимару-сама, а вы уверены, то этот браслет для меня?

— Да, уверен. И размер твой, и металл. Если так коротит мозг, воспринимай это просто замысловатой полоской металла, — проговорил Змей, поцеловав его в макушку.

— И под цвет волос подходит, — Учиха справился с застежкой, очень девичьим жестом вытянул руку, разглядывая браслет. Покрутил запястьем, убеждаясь, что тот не мешает свободе движений и складыванию печатей. Мысленно отметил себе, что массивные варианты брать не стоит. — Спасибо. Мне нравится.

Кабуто немного повозился с застёжкой. Но действительно, не отказываться же. Даже если он уверен, что это какая-то глупая ошибка… хотя Орочимару-сама не ошибается. Но всё равно. Три бесконечности на его руке слились. Этого не может быть.

Тихий вздох Змея, и Саске почувствовал тонкую, трепетную и болезненную нежность на краю сознания. Почувствовал — и сам едва удержал ровный ритм дыхания. Потому что это было так… хрупко, так непривычно и странно.

Потому что все было не зря.

Учиха опустил взгляд на свой браслет, снова коснулся металла. Желание? Уверенность? Обещание?

Нежность. Забавно, что Кабуто досталось мягкое серебро, а ему самому — что-то, сильно похожее на оружейную сталь. Черненый металл кунаев и сюрикенов, чтобы не отблескивали в ночи, выдавая хозяина…

— Кабуто. Иди к нам.

Тот поднял голову и послушно подошёл.

— Извините… мне не по себе.

— Ничего страшного, — ласковое движение по волосам. Затем Змей нагнулся к виску, принюхался. — Так, нет, никакого связывания, хрюшки. Сначала отмываться.

— Я купался! — искренне возмутился Учиха.

— Конечно, Орочимару-сама, иду, — отозвался Якуши, направляясь в сторону ванны. — Скоро буду.

Змей вздохнул, глядя ему вслед.

— Надо было просто полоску металла взять. Всё-таки я слишком перфекционист.

— Пусть привыкает, — не согласился Саске. — Его в любом случае факт подарка бы удивил.

— Надеюсь, он придёт в норму. Как трупы перекладывать, так у него всё в порядке. А как подарок принимать, так у него ступор. Привычки, — Орочимару вздохнул, разделся и лег в тёпленькую, нагретую кроватку. — Кстати, у нас на базе теперь есть десять литров аромамасел.

— Их предполагается нюхать, использовать для купания или для газовой атаки? — поинтересовался Учиха, не спеша следовать его примеру. Как-то вдруг разобрало сомнение, а не зависнет ли Кабуто в купальне, таращась в одну точку.

— Там примерно половину не слили в одну канистру, так что да, для массажа, ванн и прочих удовольствий всё-таки что-то использовать можно.

— Всё готово, Орочимару-сама, — Кабуто вернулся шустро, вкусно пахнущий и такой же потерянный.

— Иди ко мне, — позвал Змей.

Якуши послушно шагнул вперёд, уселся на кровать. И вздрогнул от того, как ласково зарылись во влажные волосы руки Орочимару. Змей спокойно достал из тумбочки гребень и начал расчёсывать, а Кабуто не знал, что ему делать, куда девать руки и вообще, не лучше ли воспротивиться?.. Он этого не заслужил, он не должен так сидеть и наслаждаться… Не должен!..

— Расслабься, — попросил Орочимару ему на ушко.

— Так кого из вас связывать? — спросил Саске с прищуром, намотав ленту между рук и проверяя её на прочность.

Орочимару в последний раз провёл гребнем по волосам Кабуто, прижался губами к его шее. Он сейчас был как куколка — чистенький, длинноволосый, послушный. О да, он был тем ещё засранцем, гадостность его характера не подлежала сомнению… но только не с ним. Кабуто слишком сильно уважал его, почти боготворил, настолько сильно, что не мог ехидничать… особенно в таком положении.

Змею не нравилось, когда перед ним пресмыкаются, но Кабуто действительно было тяжело преодолеть себя. Каждый раз заново преодолевать себя.

— Хм… Боюсь, для Кабуто это было бы пыткой. А для меня — наслаждением. Но сейчас он требует больше внимания…

— Неправда! Всё для вас, Орочимару-сама!

— Вот именно. Всё для меня, всё для меня… а откуда мне знать, реально ли ты всего этого хочешь или просто пытаешься угодить?

— Орочимару-сама!

— Это не праздный вопрос, — шепнул ему на ушко Змей. — Насколько я помню, ты больше залипал на Саске… и именно он уговорил тебя. Может, ты не согласен… со всеми условиями?..

— Э-э-э… — дружно протянули ученики, переглядываясь.

— Орочимару-сама, вы что, ревнуете? — осторожно поинтересовался Кабуто, поворачивая голову.

— А что, у меня нет повода?

Якуши замер, пытаясь осознать мысль о том, что Орочимару-сама может ревновать. Да ещё к кому! К Учихе! Тот, конечно, красивая зараза, которая даже мёртвого возбудит, но мозгов ему это не прибавляет, даже наоборот.

— Э-э-э… нет?

— А почему тогда ты каждый раз жмёшься, как неродной, м, Кабуто?.. — спросил Змей, прижимаясь к нему со спины и чуть покачивая. — Будто отвращение перебарываешь.

— Я не!.. — Кабуто возмутился. Сама мысль, что ему может быть отвратителен Орочимару-сама, была абсурдна и нелепа.

— Это абсолютно нормально. У людей бывают вкусы. И какую бы ты симпатию не испытывал к определённому человеку, если у тебя на него не стоит — с этим ничего не поделаешь.

Саске молчал, всё ещё переваривая мысль о том, что, по мнению Орочимару, Кабуто мог повестись на него. Что за муха укусила сенсея? Сравнивать их, да ещё в глазах Кабуто… у Учихи просто не было шансов.