Бедняжка в мантии (СИ)

– Это можно считать признанием?

– Не знаю, – снова повторил я.

Маньяк – преследователь приобнял меня за плечи, устроил одну из рук на моем бедре и придвинулся ближе. Зарывшись лицом в волосы, он коснулся губами макушки. Следующие, такие же нежные и беглые поцелуи пришлись на лоб, полуопущенные веки и шею. Я подставил её сухим и требовательным устам Тома.

Осмелев, я надавил на его затылок, прижимая к себе, чтобы сильнее прочувствовать ту приятную дрожь, что сотрясала моё тело.

Его губы едва коснулись кадыка, неотрывно и ловко спустились вниз к ключицам и стали дарить поцелуи и им.

– Я люблю тебя, Билл. Люблю. Люблю. Люблю, – томно выдыхал он, жарким дыханием опаляя кожу и совмещая признания с поцелуями. Щетина слабо царапала ключицы, выдирая из моей груди невольные стоны.

Пожалуйста, прекрати. Пожалуйста. Разве чувства не обесцениваются, если постоянно о них говорить?

– Я пойду, иначе не остановлюсь, – Дильс взглянул на меня, опьяненного элем и нахлынувшими чувствами. После чего запечатлел последний поцелуй на левой скуле, словно нарочно оставив мои саднящие от желания губы без внимания. Волна цунами из досады и разочарования не заставила себя ждать и накатила в полной мере. – Спокойной ночи.

Он встал с кровати и нерешительно пошел к выходу.

– Постой, – остановил я его.

– Да? – обернулся. Серьезный, но в глазах брезжится радостный огонь.

– Я не твоя собственность, Том. Ты ведь знаешь это? – жалкие потуги оправдать самого себя.

– Да-да, – отмахнулся он, тяжело вздохнув и снова отвернулся. – Спи.

Дверь захлопнулась, и я нехотя забрался под одеяло.

В завороженной прострации, я скользнул пальцами по щеке, где недавно хозяйничали губы недомага и заснул, улыбаясь недавним воспоминаниями.

Тахикардия. Мне нужен доктор.

Лихорадка. Мне нужен доктор.

Потеря контроля. Мне нужен доктор.

Беспочвенные страхи. Мне нужен доктор.

Мне действительно нужен доктор или я влюбился?

16.11.2013г.

Головная боль, пустыня во рту и тяжесть в каждой клеточке тела. Что может быть хуже похмелья?

Неохотно потянувшись на кровати и скинув с себя одеяло, я ещё несколько минут полежал безжизненным пластом, изучая взглядом потолок. После чего, со стонами боли, выкарабкался из уютной мягкой постели и, как есть, в пижаме, спустился вниз на кухню.

Там уже был Том, мирно потягивающий минералку.

Я указал пальцем на своё горло, потом на бутылку воды и снова на горло. Том всё понял, и охлажденная бутылка тут же оказалась у меня в руках.

– Ужасно выглядишь, – сочувствующе прокомментировал Дильс, пока я жадно хлебал из бутылки, добрую половину которой вылил себе на грудь.

– Я выгляжу прекрасно, это всё алкоголь. Он завидует моей красоте.

После воды говорить, дышать, да и жить, собственно, стало намного легче.

– А ты почему такой бодрый и не опухший? – грубо спросил я. Попробовал взглянуть на Тома, как можно более злобно, но, от того, что нахмурился, голова заболела ещё больше. Ойкнув, я приложил указательные пальцы к вискам и начал лениво их массировать. От боли это не спасло.

– Я знаю меру, – апатично повел плечом Дильс и, когда я поставил бутылку на стол, бесшумно ко мне приблизился. – А вот тебе я бы рекомендовал не пить больше.

– Спасибо, доктор Зануда.

Тыльной стороной ладони Том коснулся моего лба, словно проверяя его на наличие жара.

Электрический заряд тут же распространился по всему телу. В ушах зазвенело, едва я вспомнил вчерашний вечер, воспоминания о котором заставили мои щеки густо покраснеть.

Чтоб я провалился, прям здесь и сейчас.

Должен признаться, что я не из тех везунчиков, которые, наутро после пьянки, ничего не помнят. Я помню всё, что вытворял мой воспаленный и подпитанный элем мозг.

Поцелуй, за которым я потянулся сам.

Караоке и дикие танцы на дому.

И, самое катастрофичное: я практически признался Тому в любви.

Умереть со стыда. Я приказываю себе умереть.

Но почему недомаг не заговаривает со мной об этом? Это же совсем не в его стиле: вот так молчать и не изводить разговорами о любви.

– Я пел, да? – первым нарушил я тишину, недоверчиво покосившись на Дильса и всё ещё надеясь на то, что мне это приснилось.

– Скорее портил слух всему народу, – просиял улыбкой Том, склонив голову набок.

– О, Мерлин! – сокрушенно скрыл я лицо в ладонях. – Вот поэтому я не пью. Меня тянет петь и танцевать и плевать, что я не умею делать ни того ни другого.

– Да. Танцы тебе не удались, – согласился Дильс, в его голосе зазвенел смех. – Если ты, конечно, не планировал на меня упасть.

– Нет-нет-нет-нет, – бормотал я, ладонями приглушая собственное отрицание.

– Да-а-а, – довольно протянул Том и, сжав мои запястья, убрал руки от лица. – Твой утренний румянец прекрасен, Вальзер. Не скрывай его от моих глаз.

Конечно же, от этих слов, я вспыхнул ещё сильнее, до самых кончиков волос. Я уже приготовился выдать какую-нибудь колкость, как мои уши насторожились, услышав хрип в районе дверного проема.

Обернувшись, я наткнулся на опухшего и взлохмаченного Гранта. Его джинсы спустились ниже положенного уровня, а футболка была помята и вся испещрена пятнами неизвестного мне происхождения.

– Гляньте-ка! Пьяница проснулся, – приветственно съехидничал я, прекрасно понимая, что сам выгляжу ничуть не лучше.

– Во-о-оды, – протягивая руки и передвигаясь, будто какой-то зомби, подошел к нам Грант. Стянув со стола полупустую бутылку минералки, он в несколько глотков её осушил, после чего громко и довольно замычал.

– Блаженство! – смачно причмокнул Эванс и кулаком вытер губы.

– И тебе доброе утро, – с жалостью похлопал Том Гранта по спине.

– Твой голос такой громкий и резкий. Он впивается мне в голову, – недовольно пробурчал мой друг, почесав мыской правой ноги пятку левой. – Пойду, умоюсь.

По крайне мере мне лучше, чем Гранту. Эта мысль должна утешать, но воспоминания вчерашнего вечера по-прежнему будят во мне мысли о суициде.

Эванс, на удивление быстро, исчез из поля нашего зрения, и в игру включилась неловкость, что частенько возникает в таких ситуациях тет-а-тет.

– Билл…

– Да?

Ох, как чувствовал, что не избежать мне этой беседы.

– У тебя в волосах крошки чипсов, – с детской непосредственностью объявил Том и, против моей воли, стал чинно и кропотливо вычесывать пальцами крошки.

– Если найдешь вшей, не трогай их, – напряженно выдал я, зажмуривая глаза от того, как ласково перебирал Том мои волосы, подушечками пальцев касаясь макушки. – Мои вши бешеные и они отгрызут тебе руку за то, что ты посмел вторгнуться на их территорию.

– Я это учту, – заверил меня недомаг и сделал шаг назад. – Ну, вот и всё.

– Спасибо, папочка, – сварливо поблагодарил я, взъерошив волосы на затылке, обошел Тома и поставил на газ чайник.

Разговорами, однако, не насытишься, пора и завтракать.

Но мне кажется, или я жалею, что всё окончилось лишь мимолетными касаниями и шутками? Возможно ли, что теперь я хочу большего?..

Глава тринадцатая.

20.12.2013г.

Через пять дней Рождество, а погода, мягко говоря, не располагает. Да чего уж там, она просто адовая. Ведь только у нас перед Рождеством может пойти дождь. Тучи уже неделю не сходят с неба, словно специально даря нам ежедневную серость будней. Досадно, хоть плачь. Наряжать елку, когда за окном хлопьями не валит снег – полнейшая бессмыслица.

Так как сроки поджимали, и до Рождества оставалось меньше недели, мы с Томом условились встретиться в универмаге «Глэдис», чтобы выбрать подарки для семьи и друзей.

К месту встречи я подошел первым. Это и неудивительно, учитывая мой пунктик касательно пунктуальности. Тома пришлось ждать около получаса и, проведя тридцать минут без движения, у меня начала ныть спина.

Наконец, вдалеке я разглядел знакомый силуэт Дильса. Этот наглый придурок даже не пытался идти быстрее.