Бедняжка в мантии (СИ)

Я из любопытства крутил головой из стороны в сторону, пока мой взгляд не наткнулся на мощеную мрамором дорожку. Само собой, стало интересно: куда же она меня приведет.

Вскоре мрамор закончился и на смену ему пришел дощатый настил, который вел к озеру. Вода в вечерних сумерках казалась неестественно темной. На рябой поверхности отражалось небо, легкая дымка полумесяца и первые звезды.

Я люблю вечера. Природа рождает невероятную красоту в это время суток.

Фу! Становлюсь таким же ботаном, как Дильс. Эта зараза передается через поцелуи.

– Устал от музыки?

Легок на помине.

– От разговоров, – опроверг я предположение Тома и обернулся к нему. Под ногами натужно заскрипели деревянные доски.

– А я за тобой пошел, – добавил он, неспешно подходя ближе.

– А то я не понял, – придирчиво пробухтел я на одной ноте, и вновь обернулся к озеру. – Тебе на шею вешались, как минимум, пять человек, зачем ты их оставил? Я думал, что тебе по душе танцы.

– Так уж получилось, что на протяжении нескольких месяцев мне по душе только ты.

– Том, не…

– Давай потанцуем? Музыку ведь и здесь слышно, – проигнорировал Дильс возможные предупреждения и протянул мне руку, слегка поклонившись.

– Я не люблю танцы, – безапелляционным тоном заявил я, скользнув глазами по его ладони.

– Ты просто не танцевал с тем, кто тебе нравится.

– Я не говорил, что ты мне нравишься.

– Но не утверждал и обратное.

Я досадно вздохнул, отчетливо понимая, что выбора меня снова лишили, и вложил свою ладонь в теплую руку Тома.

– Веди.

Дильс крепко сжал мою ладонь, и мы вышли за пределы дощатого настила, ступив на землю. Кроссовки мгновенно провалились в зыбкий песок и, когда Том резко развернул меня к себе, я чуть не упал.

– Как дела у мамы? – завязал я первым разговор. Недомаг не спешил с ответом. Подтянув меня ближе, одну руку он уверенно устроил на моей пояснице, а второй сильнее сжал мою ладонь.

– У неё всё хорошо.

Шаг влево.

Он неотрывно за мной наблюдает, и я чувствую его взгляд, несмотря на то, что всячески пытаюсь сконцентрироваться на серой пуговице его пиджака.

– Отлично, – лаконично отозвался я, ощущая приятное покалывание в области поясницы, где так удобно обустроилась ладонь Тома.

Звуки гитары, льющиеся из дома Джея, смешивались со стрекотом светляков, что издавали какую-то свою, особую, мелодию.

Шаг вправо.

– А у тебя как дела? – эстафета разговора гордо перешла к Дильсу.

– Серьезно? – невольно закатил я глаза от такого вопроса. – Больше спросить нечего?

– Ты первый начал разговоры ни о чем.

Потому что боюсь говорить о главном, идиот. Мне ведь гораздо легче притворяться, будто ничего не было.

Словно прочитав мои мысли, Том прижался сильнее, и теперь я чувствовал, как вздымается его грудь, в такт дыханию. На каждое его движение мое тело реагировало в ответ.

Так близко. Я снова забываю про то, что надо дышать.

Возмущаться отчего-то не хотелось, и я устало положил голову на плечо Тома.

Насколько знаю, этот ненормальный псих не пользовался одеколонами. И сейчас от его рубашки и пиджака доносился легкий запах жареной яичницы. И это показалось мне многим лучше всяких фирменных духов.

– Ты пахнешь яичницей с беконом.

– Ты терпишь полное поражение в своей романтике, – глухо засмеялся Том, и плечо под моим подбородком завибрировало.

– Я и не пытался быть романтичным, – сухо буркнул я.

Песня закончилась, а значит и наш танец тоже.

Мне показалось, что Дильс меня не отпустит, да я и не ждал этого, если честно. Ведь он всегда вытворяет что-то подобное. Но, вместо этого, Том расцепил наши руки и отступил на шаг назад.

– Куда же делась твоя напористость? – хмыкнул я. Коленки всё ещё предательски дрожали и я, будто так и было задумано, подошел ближе к озеру и сел на песчаный берег.

– А ты по ней скучаешь? – услышал я усмешку в голосе Тома за своей спиной, и вскоре он устроился рядом со мной.

– Вот уж нет.

Очередное молчание, прерывавшееся, разве что, сверчками, да веселыми криками из дома нашего общего друга: Джея.

Я набрал в кулак песка и стал смотреть, как он медленно из него высыпается.

– Мы можем возобновить наши прогулки с мельзеторами, господин? – ударение на последнем слове Том сделал специально, напоминая о произошедшем в подсобке казусе.

– Ой, заткнись, – и вот я снова перешел к словам, которые всех обижают. Меня невозможно любить, я же говорил.

– А ведь я намеренно купил мельзетору, – сознался Том в содеянном.

Инквизиции на него нет.

Но, сколь ненормально бы это не выглядело, а разозлиться я на него так и не смог. Даже казалось довольно милым, что он пытался завоевать моё внимание таким образом.

– Для чего же? Ты решил, что я отдамся тебе, только потому, что купил мельзетору и позволил придумать ей имя? – храбро спросил я и обтряхнул о брюки Тома, запачканную в песке, руку.

– А ты не слишком много себе позволяешь? – в свою очередь спросил у меня Дильс. – Не гладь моё колено, я могу и возбудиться.

– Извращенец, – рассердился я. – Озабоченный психопат.

Я решительно поднялся на ноги, собираясь уйти и потеряться в толпе своих сверстников.

– Я тебе не нравлюсь даже чуть-чуть? – Том задрал кверху голову. Между большим и указательным пальцем он оставил небольшой промежуток, как бы показывая, что значит его «чуть-чуть».

– Ты меня бесишь.

И сейчас я не погрешил против правды.

Меня бесит, что я не могу разобраться в своих чувствах и мыслях.

Меня бесит, что всякий серьезный разговор он переводит в шутку.

Меня бесит, как я на него реагирую.

Бесит, что мои губы до сих пор помнят те поцелуи и понимание того, что мне их не хватает.

Бесит, что поясница до сих пор горит от прикосновений. Кажется, если я сниму одежду, то на спине останется яркий отпечаток ладони Тома.

Конечно же, Дильс меня бесит…

– Жестоко, – только и ответил черноволосый.

– А ты сам не нарывайся, глядишь, стану ласковым.

– Я серьезно, – без тени насмешки, проговорил Том и стал наблюдать за плеском мелкой рыбешки, которую в темноте было не разглядеть.

В кои-то веки он серьезен, надо же.

– Я тоже, – вложив в голос побольше убедительности, сказал я. – Если хочешь мне понравиться, то не делай всё для того, чтобы получилось наоборот.

Ответа ждать я не стал. Холод начал пробираться под одежду, неприятной дрожью награждая моё худое и бледное тельце. Если я пробуду здесь ещё пять минут, то точно заболею. А хворать в мои ближайшие планы не вписывалось.

Внутренний голос приказывал не поворачиваться и не смотреть на Тома. И я этот голос послушал. Против воли, но послушал. Из страха, что невысказанная вслух грусть Тома заставит меня изменить решение.

Глава двенадцатая.

15.11.2013г.

Мелкий и нудный дождик моросил с самого утра. Он словно оплакивал мой День Рождения. Скорбел о том, что мне исполняется шестнадцать лет. Страшная цифра. Ещё вчера мне было десять, я был филантропом и целовал родителей перед сном. А сегодня стар, родители уехали к бабушке в Регламнию и я устраиваю вечеринку в честь дня рождения в своем доме. Надо сказать, впервые в жизни. Шумные компании – не моя стихия, но не воспользоваться пустым домом – это страшный грех. Правда, причина не только в этом. Недомаг ещё на прошлой неделе мучил меня с вопросами о том, где я буду проводить сей праздник. Фразы «Иди в задницу», «Отвали, двиб» и «СВАЛИ, ПРОКЛЯТЫЙ ПРИДУРОК!» Том, как ответы, не принял. Пригрозил, что если я ничего не решу, то он сам устроит мне какой-нибудь сюрприз. Я показал ему средний палец, но проигнорировать угрозу побоялся.

И вот он я, в домашнем трико и футболке (в конце концов, лучше это, чем мантия) расставляю еду, которую заказал по телефону. Вся прелесть таких мероприятий в том, что людям плевать на еду. Они сожрут даже гнойных червяков и не поморщатся.