Хрустальный дом (СИ)

Говоря современным языком – мы мутанты.

В связи с чем произошли эти изменения, никто не знает, но чем сильнее повреждение нашего организма, тем быстрее делятся клетки, восстанавливаюсь.

Чем сильнее они восстанавливаются, тем сильнее боль, которую мы испытываем.

Поскольку кровь быстро сворачивается, есть лишь один способ получить её наполненной живительным началом – пить прямо из уст.

Для донора процесс не слишком приятный, а вот для получателя всё совсем иначе. Никакой алкоголь, наркотики и прочий допинг не сравнятся по силе воздействия с кровью Элленджайтов.

Я не знаю, какой орган в моём теле отвечал за производство этих полезных, восстанавливающих веществ. Но так или иначе эти гормоны поступали в кровь, заставляя одни клетки делиться, другие – разрушаться.

Когда токсинов от разрушенных клеток накапливалось слишком много, происходило то, что мы между собой определяли, как приступ – вместе с кровью организм избавлялся от шлаков.

Как известно, любой орган имеет свои пределы. И если их преступить, ничем хорошим это не заканчивается.

А мы, Элленджайты, спецы в преступлении любого предела.

В старые времена, когда организм одного из нас работал на пределе, всегда был рядом другой, готовый поделиться кровью.

Теперь я был один.

Дополнительных источников и страховок нет, а значит, очень может статься, мне не придётся жениться на Катрин, поскольку воскрешение моё окажется недолгим.

Я пытался пить обыкновенную кровь. При здешних условиях это оказалось несложно. Медицинские сыворотки кое-как поддерживали силы, служа источником питания, но в силу состава и моих особенностей они никак не могли быть той чудесной батарейкой, что была так необходима.

Острая боль изматывала постоянно. Я становился раздражительным и излишне возбудимым.

В такие минуты мне нравилось сбегать от моей наставницы и блуждать по городу в полном одиночестве.

Нравилось со свистом нестись по пустынной дороге.

Всё вокруг изменилось. Я не узнавал ни старых улиц, ни старых магазинов, не было прежних аллей, домов и двориков. Но одно осталось неизменным: старый дом плотских радостей. Наше детище, гнездо порока – Астория.

От размышлений и планов меня отвлёк стук в дверь:

– Входи.

Катрин вплыла в комнату и остановилась, глядя на меня обличительно.

– Я весь внимание.

– Ты купил новый автомобиль?

– Да. Купил. Есть причины для возражения?

– У тебя нет прав.

– Права я тоже купил. Деньги открывают огромные возможности, за что столь нежно многими и любимы.

– Тебе знакомо слово «ответственность»? – сощурилась она, пронзая меня взглядом. – Если ты не ценишь свою жизнь, мог бы хоть бы к чужой отнестись с уважением?

– Если уж я не ценю собственную жизнь, то другая для меня точно ничего не значит. Ладно, расслабься. Если пешеходы не станут перебегать дорогу прямо перед моим капотом, им с моей стороны ничего не грозит. Я прекрасно отличаю красный цвет от зелёного, значение знаков понимать не разучился, так что всё под контролем. Может быть, ты всё-таки присядешь? – повторил я, так как Катрин продолжала стоять посредине комнаты, изображая из себя ангела, явившегося с укоризной.

– Не думаю, что нам стоит продолжать разговор, Альберт.

– Согласен. Мне тоже кажется, что мы слишком много спорим.

– Это неизбежно.

– Этого легко избежать, – возразил я. – Ненужно вести себя со мной, как мамочка с неразумным ребёнком, пытаясь контролировать каждый мой шаг. Откровенно говоря, контролировать меня вообще ненужно.

На её личике отразилась обида.

– Я понимаю, что ты делаешь это из лучших побуждений. Но пойми – я не ребёнок и не умалишённый. Я способен позаботиться о себе сам. Мир вокруг не так уж сильно изменился, чтобы потерять в нём ориентир.

– Хорошо, – кивнула она. – Я больше не стану навязываться с помощью.

– Катрин…

– Мне нужно в университет. Увидимся позже.

Она ушла, разобиженная.

Я подошёл к окну.

Снова шёл дождь.

Осень, ноябрь. Серое небо, серая улица, серые прохожие.

Серая даже вон та девушка в ярко-красном драповом пальто.

Скрестив руки на груди, я позволил себе задуматься о будущем.

Лгать себе не имело смысла. Необходимость связать судьбу с Катрин вызывала во мне отторжение и неприятие.

Не то чтобы Катрин мне не нравилась. Очень даже милая, симпатичная, достойная уважения девушка. Я привязался к ней.

Но в том, что наша совместная жизнь будет пыткой я не сомневался.

Уже сейчас мы не могли четверти часа провести в обществе друг друга, чтобы не поругаться.

Однако позволить, чтобы семейное состояние уплыло вместе с её рукой к совершенно случайному человеку я не мог. Не так воспитан.

Только тот, в ком течёт кровь Элленждайтов, наследует то, что после Элленджайтов останется.

Правда, большой вопрос, могут ли у меня быть дети?

Ситуация «без меня меня женили» не могла радовать.

Катрин была безупречна. И от того бесила ещё сильнее.

Глава 3

Ночь в Астории

Дождь сводил с ума.

Я – солнечный мальчик. Легко переношу и холод, и жару, лишь бы было солнце. Туманы и бесконечная мокрота меня убивают.

В ноябре сумерки спускаются быстро.

Зажглись первые фонари. Неоновая реклама расцвела всеми цветами вдоль блестящих от влаги асфальтовых дорог.

По стеклу машины монотонно стучали капли дождя, убаюкивая, снимая напряжение и одновременно снижая внимание.

Автомобили шли сплошным потоком. Кто-то кого-то подрезал в нетерпении, раздавался пронзительный визг сигналов и тормозов.

Из-под колёс брызгами вздымались лужи, задавая грязью проезжающие мимо машины и пешеходов.

В 21 веке город стал таким шумным!

Теперь не нужно было тащиться на концерт. Достаточно стало небрежного движения пальцем, чтобы прослушать любимую мелодию, льющуюся из динамиков плейера, перекрывающую звуки улицы.

И какая это была музыка!

Уверен, Ральфу понравился бы рок.

Синтия – та брезгливо поджала бы губы, хотя втайне тоже бы наслаждалась.

Я петлял по городу, развлекаясь тем, что пытался в хитросплетении новых улиц отыскать призраки прошлого. Иногда удавалось узнать дома, успевшие превратиться в раритетных старичков, но большей частью город поменялся до неузнаваемости.

Остался старый, знаменитый в прошлом театр «Опера».

В здании Дворянского Собрания расположился музей.

Обсерватории больше не было.

Зато Храм вроде, как и не постарел за истёкшие годы. Даже окружавший его парк мало изменился. По-прежнему к нему вела вымощенная камнями мостовая.

Помню, словно вчера, по ней прогуливались дамы в кринолинах в сопровождении мужчин с тростью и в цилиндре.

Я находил в себе силы искать отголоски прошлого на улицах, но мне не хватало храбрости, чтобы попытаться узнать подробности о жизни тех, кого я любил.

Устав плутать по улицам я поехал в Асторию.

К тому времени как я подъехал к зданию, почти вся площадь перед ним была заставлена машинами.

Охранник выдвинул вперёд массивной плечо, преграждая путь:

– Ваш пропуск, пожалуйста.

В былые времена стоило ногу подставить на ступень кареты, как лакей, выполняющий ту же роль, что и этот амбал, бросался через всю улицу с раскрытым зонтиком, стараясь угодить.

Но то были другие времена. Здесь на меня смотрела волком.

– У меня нет пропуска, любезный.

– Тогда проваливай!

Я улыбнулся:

– Разве можно так говорить с клиентом?

– Я сказал – проваливай!

Коснувшись руки, я перехватил его взгляд и потребовал:

– Пропусти.

Глаза у охранника сделались мутными, словно он хлебнул лишнего. С лица исчезло всякой выражение.

В следующий момент дверь приветливо распахнулась.

Полумрак в прихожей раньше разгоняли дорогие парафиновые свечи. Теперь же, с изобретением электричества, загадочная атмосфера достигалась за счёт тусклых, сделанных под старину, светильников.