Хрустальный дом (СИ)

На фоне рассветной серости в памяти замелькали картины: переполняющая душу злость, пронзительный гудок несущегося мимо вагонного состава и длинные, расходящиеся в стороны, рельсы…

В доме темно. Но это не удивительно. Час скорее слишком ранний, чем поздний.

А девчонку угораздило утонуть в бассейне!

Пришлось прыгать за ней.

Вода оказалась ледяная.

Спасительные манипуляции заставили на какое-то время отвлечься от преследующих видений и вопросов.

Ну вот. Теперь моя вчерашняя то ли проблема, то ли спасенье, сидит рядом, в дух шагах, серьёзная и сосредоточенная, похожая на слегка растрёпанного в процессе падения ангела.

Ангел, выточенный из стекла.

Вестник божий с остро режущими крыльями.

Ангелы – они все такие. Ледяные в своём совершенстве. Недосягаемые в своей чистоте. Но стоит лишь толкнуть посильнее и всё разбивается вдребезги – и чистота, и совершенство.

От прикосновений обыденности на лунной ангельской коже остаются жирные пятна, будто и не было никогда кристальной чистоты.

Не люблю ангелов.

А в девочке явно текла кровь Элленджайтов.

Она угадывалась в чертах её лица, в прозрачной яркости глаз. Но главное – волосы, похожие на нимб. Здесь не ошибёшься.

– Зачем ты пытался меня убить? – спросила она, глядя на меня глазами кролика, завидевшего удава.

– Убить? Разве?

Я не был уверен, что не пытался этого сделать.

В конце концов труп-то в моих руках был? Был!

Но думать об этом я отказываюсь. Пока мой разум спал, он не отвечает за то, что вытворяло в его отсутствие моё тело.

– Вообще-то я тебя спас, – напомнил я со всевозможным высокомерием.

Это должно было отвратить девчонку от провокационных вопросов, на которые у меня не было ответов.

– Где Мередит и Линда? – не унималась она.

– Понятия не имею.

Это было правдой.

Странное прямоугольное устройство в сумочке у девчонки вновь противно запищало.

Пока она была без чувств, оно делало это раз десять, не меньше.

– Сотовый, – оживилась незваная ночная гостья. – Подай мне его, пожалуйста.

Никогда не умел отказывать просьбе дамы. И эту выполнил.

– Двадцать восемь пропущенных звонков от Мередит и шестнадцать от Линды! Последний не позже четверти часа назад. Слава богу, они живы! – радостно вздохнула она.

Интересно, почему её это удивляет?

Элленджайты имеют дурную репутацию, но в людоедстве нас пока не обвиняли.

Хотя…

Я потряс головой, отгоняя страшные видения.

Стараясь отвлечься от страшных мыслей, спросил первое, что пришло в голову:

– Что за штука? – кивнул я на писклявый металлический четырёхугольник со стразиками в руках девушки.

– Телефон. Средство связи, – объяснила она мне, как умалишённому.

– Я знаю, что такое телефон. Но у него же нет провода? Как он может работать?

– Сигнал распространяется через спутник.

Спутник? Какой ещё спутник?

Ладно. К чёрту телефоны и спутники!

– Где остальные? – шагнул я к девушке, словно призывая её к ответу. – Прислуга? Мои родственники? Почему здесь так тихо и всё такое… другое.

Или мышцы лица у неё устроены иначе, чем у остальных людей, или девушка действительно смотрела на меня с сочувствием.

– Если ты тот самый Альберт Элленджайт, о котором я думаю?.. День, в котором ты очнулся теперь от того, что остался в твоей памяти отделяют без малого сто пятьдесят лет. Сегодня 23 октября 2003 года. Я – Катрин Кловис, последняя представительница в вашем проклятом роду. Наследница легата. Прошлой ночью это чуть не стоило мне жизни.

Её слова падали, как камни.

Я понимал их значение, но как такое можно осознать?

– Подожди… – поднял я руку, словно это могло меня защитить. – Подожди. Не так быстро.

– Ты помнишь, как ты умер? – с сочувствием спросила Катрин

Умер?!

Разве я умирал?

– Согласно газетным вырезкам, погиб на железнодорожных путях в 1850 или 1851 году, – продолжила она. – Не помнишь?

Я не помнил.

– А что ты помнишь?

– Темноту и женский крик. Я очнулся над трупом какого-то бедолаги и пошёл на звук. Потом ты ударила меня и сбежала. Я вошёл за тобой в дом как раз вовремя, чтобы вытащить из бассейна.

– Это – всё?

– А было что-то ещё?

– Ты убил того рабочего у меня на глазах. Потому я и ударила тебя. Я защищалась.

– Как ты вообще оказалась в склепе?

– Меня оглушили и перенесли туда. Когда я тебя впервые увидела, ты находился в чём-то, похожем на аквариум. Это походило на какой-то научный опыт. Потом мою кровь переливали в тебя, а когда я попыталась сбежать, ты ожил и начал меня преследовать.

Её речь была сбивчивой, невразумительной. Но другую информацию мне вряд ли предоставят. А в памяти зияла огромная черная дыра.

Мне казалось, как будто на лицо налипла клейкая паутина – не стряхнуть.

– Всё это похоже на бред, – процедил я. – Бессмыслица какая-то!

– Есть в этом смысл или нет, неважно. Ты здесь, Альберт Элленджайт. И, если честно, я не имею ни малейшего представления, что с этим делать.

– Не переживай. Как-нибудь разберёмся, – заверил я её.

***

Катрин утверждала, что я самоубийца.

Я этого не помню, но не отрицаю.

Я ушёл из дома в таком состоянии, что вполне мог сигануть под поезд, хотя бы из противоречивого чувства вредности и желания досадить моей драгоценной сестрице.

Я умер там, в своём мире.

И очнулся здесь.

В 2003.

– Кристалл-холл теперь принадлежит тебе?

Катрин кивнула.

Глаза у неё серые и очень серьёзные.

Вся такая правильная. Тот самый тип людей, что всю жизнь ходят строго по линейке и живут для других – во имя исполнения одного им ведомого долга.

Такими людьми обычно легко манипулировать.

Именно этим я планирую заняться в ближайшее время.

Не то чтобы мне это нравилось, но долг обязывает.

Ральф всегда находил, что это чертовски забавно – совращать монашек.

А мне это занятие казалось бессмысленным. Секс существует для удовольствия, а наслаждение легче достигается с опытом. Откуда последнему взяться у девственниц и у монашек?

Если Катрин правильно излагает мне суть дела, всё, что когда-то принадлежало Элленджайтом, теперь находится у неё. И я вижу только один способ уладить проблему ко всеобщему удовольствию: мне придётся на ней жениться.

Но это потом, а пока…

– В этом доме ещё есть кухня?

– Кухня есть, – кивнула она, кутаясь в одеяло. – Но не уверена, что на ней есть продукты.

– Приведи себя в порядок, я подожду внизу. Постараемся найти что-нибудь съестное. Может, хоть кофе отыщется?

Катрин снова кивнула. Вокруг узкого треугольного личика взметнулось лёгкое, белое облако волос.

Дом изменился. Он остался прежним лишь по форме. По сути всё здесь было мне чуждо. На кухне я не увидел ни привычных каменных плит, ни входа в огромный погреб. Столы, стулья, стены – всё совершенно иное!

Взяв один из ножей, подбросив его в ладони, я отметил, что лезвие хорошо отточено и приставил его к руке.

Метал почти без усилия разрезал кожу, оставив на ней глубокий порез, тут же наполнившийся кровью. Тело отозвалось резкой болью, которую с момента пробуждения я почти не чувствовал.

Запах крови ощущался остро.

Сердце, заколотившись быстрее, заныло. Рана, которую требовалось залечить, была пустяковая, но исцеление проходило медленно – потребовалось минут пять, не меньше, чтобы кожа полностью восстановилась.

Я не в форме.

Оставалось проверить ещё кое-что до того, как сюда притопает мой мышонок-спаситель.

Или спасённый мышонок?

А-а! Да без разницы.

Я повернул кран. Он почти не отличался от памятного мне собрата из прошлого века. Наполнил стакан водой и, осторожно поднеся к губам, сделал первый глоток.

Ничего не произошло.

Тогда я залпом осушил стакан, наплевав на осторожность. В следующую минуту случилось то, что и ожидалось – резкая боль буквально выстрелила, просыпаясь в глубинах тела. Как будто из желудка расцвели лепестки-ножницы, прорезая меня изнутри.