Panacea (СИ)

Мужчина продолжал взывать к нему.

— А кто ты? — спросил Тэхён.

— Ч… — и ветер унёс его голос.

Пришлось выбраться из-за укрытия и войти в воду, приблизиться. Тот некто сделал то же самое, и Тэхён счел, что он достаточно умён, чтобы быть ему под стать. Наверное, он интересный, к нему стоит подобраться.

Раньше думалось, что река глубокая и вплавь одолеть её крайне трудно, но вот вода всего лишь по грудь и не выше, и Тэхёна берут за руки, целуя в костяшки, ластясь к его ладоням.

В животе сдули тысячу одуванчиков. Тэхёну щекотно, приятно и непонятно, можно ли быть еще ближе, прижаться теснее. В конце концов, он вспомнил его имя сам, влился в объятия и выдохнул:

— Чонгук. Я помню.

Их губы соприкоснулись, и Тэхён почти замурлыкал.

Вкусно.

— Пойдем? — Чонгук обхватил его и надавил на плечи, опуская ниже.

Они падали в воду, держась за руки, и Тэхён не нуждался в воздухе. Он дышал Чонгуком, а тот наполнял лёгкие им. И нельзя сказать, что они захлебнулись, опускаясь на дно, нельзя сказать, что умерли, обмениваясь взглядами под толщей медленно меркнущего солнечного света. Тэхён просто знал, что любит его, и ничего другого ему не надо. И раз Чонгук пришел за ним в такую даль, значит, это взаимно.

….И берега сорвались вниз, будто картина с порванного холста.

***

Тучи прорежены ровно вполовину, получились воздушные берега. Так странно. Юнги, оттащивший Чонгука ближе к действу, смотрел в небо какое-то время и заметил, как рассеивается чернота. Вот и закончил Намджун, выглядящий отощавшим и избитым. Где-нибудь в подземном городе засыпал некто Хосок. После безумной сечи люди, прикрывавшие волков и волки, прикрывавшие людей, побросали оружие, озираясь на горы жертв, и главы государств решили, что все навоевались вдоволь.

…Стигмы распутали Тэхёна, растаяв на солнце, и он упал Юнги на руки.

Совсем немного постоять так, прижав его к себе, совсем немного позволить себе улыбнуться его возвращению, теплу, запаху. Тэ очнулся и чуть отстранился.

— Что я тут учинил, Юнги?

— Лучше не спрашивай.

И взгляд Тэхёна упал по правую сторону, он весь сжался и тяжело задышал. Там его Чонгук, изодранный другим волком и чудом восстановившийся. Тэ отступил к нему. Послышался натянутый свист и всплеск разорванной плоти. Тэхён круто развернулся и наткнулся на Юнги, который прикрыл его от меча, кинутого остаточным заклинанием Сокджина.

Юнги еще ни разу и никому не улыбался так ярко, обещая не одно хорошее завтра. Улыбка гасла от ужаса перед неотвратимым. Тэхён кинулся навстречу.

— Юнги! Нет! Не смей…! — захрипел он, позвал Намджуна, но тот не мог пошевелиться из-за большой потери сил.

И вновь Тэхён должник, спасенный от рока.

Меч вытащен. Исцеление не помогало, Тэхён испачкался в красное, напрасно мельтешил руками. Рана выкипела. Сокджин иссох в скелет. А Юнги рассыпа̀лся у Тэхёна на руках и судорожно всхлипывал, так хотел пожить, насмотреться на него, но… Он присел и привалился к нему, уложив голову на плечо, с надрывом выдавил:

— Я… люблю тебя, Тэхён. Ты… самое лучшее… что…

Голос провалился в легких. И сжав пальцы на плечах Тэхёна, уже через минуту Юнги разжал их. Взгляд потух, остекленел, посветлело лицо. Тэхён вжался губами в теплый висок. Еще не осознанная пустота и потеря, наплыв сожалений и боли. Как их всех занесло сюда, как искорежило?! Кто чему виной…

Отпустив, Тэхён прикрыл его веки, просидел опустошенным бог знает, сколько времени, и придвинулся к Чонгуку, которого ожидал. Тэхён старался вплести пальцы в его ладони, уложил голову ему на грудь и слушал сердце. Живое ведь, правда же, живое?! Он больше не перенесет утрат.

Альфа пробудился и сел, взглянул на Юнги и понял так много, что Тэхёну не пришлось ничего говорить, он притянул его за голову и обнял, поцеловав в макушку. Слёз долго не было, а потом ресницы взмокли у обоих, и Тэхён заплакал навзрыд. Они так и не успели толком поблагодарить его, полуволка, одиночку и героя.

Комментарий к 14.

Любителям атмосферности рекомендую уединиться и послушать David Arkenstone & Charlee Brooks - Slip Away.

*песня сопровождала у автора линию Юнги/Тэхён, так что он не может не поделиться.

========== 15. ==========

Остывали конфликты, возвращались на родину воины, совместными усилиями все медленно справлялись с разрухой. Подсчитывая потери, удивлялись, как дошло до такого безумия.

Люди ожидали примирения, и Чонгука единогласно выдвинули как Вожака и главного представителя. Волки смиренно ожидали его приказов. До подписания пакта оставалось несколько дней, а Чонгук, у кого не отнялось забот, вместе с дядей решал дела и составлял бумаги, считал дни до затмения и очень волновался. Намджун и Хосок всё еще не приходили в себя, едва не убитые закрытием портала, а Тэхён до бракосочетания обязан был отдыхать в отдельных покоях: за ним ухаживала жена Вольвана - Лим.

Разглядывая карту, Альфа думал над тем, где возвести новый город, и вошедший Чим указал в местечко, неподалеку от которого и случилась последняя битва.

— Да…? — Чонгук и сам так подумывал. — А не станет ли ему это напоминать о худшем?

— Не станет, — уверил Чимин. Он осунулся и не избавляется от мешков под глазами, переживая за Хосока. — Страшное позади.

Теперь грядут добрые перемены, забрав взамен многие тысячи жизней. Некоторые Ночные не дождались назад мужей и сыновей, но перенесли с должным мужеством. Чонгук велел занести в списки каждое утраченное имя, которое выпишут на мемориальную доску.

— Один из королей согласен предоставить нам своих магов, чтобы мы быстрее справились со строительством, — в кабинет-библиотеку заглянул Вольван. — Им таки не терпится обменяться с нами опытом.

Пакт был успешно подписан, и к месту пепелища выдвинулись первые рабочие группы. Время разрушать и время строить.

Бракосочетание и празднество значились завтрашним днём, Чонгук задумчиво попивал жасминовый чай, томясь от одной фантазии, что сможет увидеть Тэхёна и наконец-то прикоснуться к нему. Внезапно влетел Чимин с непередаваемо яркой улыбкой. «Очнулись!»

Хосоку казалось, что он проспал пару часов, а не пару дней, и Чимин тискал его в объятиях. Намджун же сохранял спокойствие и отдохнувшим не выглядел. Но именно ему на пару с Вольваном предстояло проводить церемонию, потому нежиться в постели подолгу он себе не дал.

О случившемся говорить не хотелось, и разговоры Намджуна преимущественно касались будущего, от которого щекотало всё нутро, и Чонгук снова чувствовал себя неопытным юнцом.

— До этого ваше телесное единение приносило вам один вид удовольствия, — пояснял Намджун, — но в первую брачную ночь всё будет обстоять несколько иначе. Ночь будет дольше, вы удовлетворитесь нескоро.

В соседнем доме уветливым тоном почти то же самое говорила Тэхёну Лим, её сынишка Тай бегал на подхвате, помогая матери, но для этой речи его пришлось выгнать из комнаты и наказать сходить за водой. Всё-таки предназначение Тэхёна выглядело сложнее и, может быть поэтому, именно ей доверили вступительное слово.

Тэхён похорошел и зарумянился, предчувствуя Чонгука поблизости. Он дышал и, кажется, впитывал его запах. Грустные прежде глаза заполонил интерес.

— Вам с Альфой выпала нелегкая доля, и уж не могу описать, что ты будешь чувствовать в момент слияния, но должен знать, что без боли не обойдется. Тебе нужно быть готовым к новым ощущениям, каких прежде знавать не приходилось.

Внимая советам, Тэхён не успевал удивляться и, густо покраснев, совсем тихо переспросил на всякий случай:

— Зачатие?

Лим закивала.

— Именно.

У него в голове не укладывалось, но он испытал прилив невероятной любви к еще не рожденному дитя и оставшиеся приготовления, омовения и медитации провел в состоянии весьма одухотворенном.

Когда и Хосок с Чимином узнали, что недостающим рисунком давнишней книги была колыбель с младенцем, оба потеряли дар речи, а потом зашушукались и явились к Чонгуку и Тэхёну попеременно, напрашиваясь в крёстные отцы. И, конечно, им не смели отказать.