Паучий престол I (СИ)

- Джуго – наш одногодка, - скучающе начал перечислять Киба. – Ли – на год младше. И, - шатен как-то непонятно, пристально, слегка передернув плечами, покосился на Намикадзе, - Сора – тоже на класс помельче.

Саске это заметил, точнее, даже не увидел, а почувствовал, как на долю секунды напрягся Наруто, когда прозвучало последнее имя. Он должен их увидеть. Всех. Чтобы сложить впечатление о команде и понять, сколько сил в её сплоченность вкладывал блондин. А ещё… ещё хотелось посмотреть в глаза тому, кто, определенно, был не просто «помельче» или же напарником по игре. Кто что-то значил для Наруто, причем, скорее всего, значил не в приятном смысле этого слова.

Джуго его впечатлил. Редко среди старшеклассников, даже при том, что акселерацией подростков сейчас никого не удивишь, встречаются парни такой комплекции, причем сразу же было заметно, что этот рыжеволосый парень так массивен и внушителен от природы. Джуго учился в параллельном классе, Саске замечал его пару раз потому, что двухметрового рыжеволосого парня с широченными плечами, который волей-неволей выделялся на фоне остальных, просто невозможно не заметить, хотя знаком лично с ним не был.

Как уже знал Саске, старших классов было три, причем комплектовались они не по принципу противовеса или пропорциональности, а ввиду, так сказать, района, в котором проживали ученики. Были деревенские, такие, как Наруто, Гаара и Киба, местные, то есть те, кто проживал в этом небольшом городке, и, так называемые, заречные – те, которые жили на запад от города, за рекой, на которой стояла гидростанция и какое-то мелкое промышленное предприятие. Джуго был из заречных, и к таким, как он, в этой школе было самое пренебрежительное отношение, потому что в том районе селились бедняки и всякого рода гопота – так сказать, сердце криминала этого мини-мира. Впрочем, если сотоварищи Джуго даже за эти пару дней успели выделиться из толпы уже не раз, мелко хулиганя, то это парень был молчалив и предпочитал одиночество, даже сейчас, усевшись прямо на траву, он был предоставлен сам себе, что, похоже, более чем устраивало этого здоровяка.

- Джуго, как стена, - продолжал вещать Инудзука. – Его защиту тяжело обойти, пусть с бросками все у него обстоит очень сложно, а уж о том, чтобы обыграть противника в беге и с передачами, речи вообще не идет. Зато, - шатен поучительно приподнял указательный палец, - он высоко прыгает, чем мы, бывает, и пользуемся, пасуя ему под самое кольцо. Джордан отдыхает, епт.

Может, все так и обстояло на самом деле, но все равно как-то эта махина не ассоциировалась у Саске с баскетболом. Ему бы в тяжеловесы, борцы или, на самый худой конец, пловцы, но мало ли какие таланты могла скрывать эта груда мышц.

Второй парень тоже мало походил на баскетболиста, больше напоминая легкоатлета. В этом Ли, даже если не брать во внимание его фамилию, определенно было что-то азиатское, пусть его глаза скорее походили на блюдца, а старомодная прическа «под горшок» только ещё больше искажала внешность парня, делая его несуразным и комичным. Похоже, Ли был из местных, к тому же, вел себя шумно и завидно энергично, тем самым привлекая к себе ещё больше внимания. В общем, он был ещё бОльшим шутом, чем Инудзука, хотя шатен, похоже, кривлялся только для понта и поддержания устоявшегося имиджа, а этот парень был таким по жизни. Сложно придется ему – так подумал Саске, видя, как Ли усердно, настойчиво, до распалившихся жаром щек о чем-то спорит с одноклассником, который даже не скрывает то, что он просто насмехается над парнем. Слишком прост, прямолинеен и упрям – таких либо жестко и мгновенно ломают, либо они постепенно ломаются сами, становясь потерянными душами, то есть алкоголиками или же наркоманами, пусть каждому правилу человек привык приписывать исключение.

- Ли – нападающий, - раскачиваясь на стуле, продолжал шатен. – У него просто бешеная скорость и сильные броски, только телосложение мелковатое – не для защиты, и много ненужных порывов, - Инудзука хмыкнул. – Слишком много веры в себя и собственные силы, а ведь баскетбол - командная игра.

- В начале прошлого года ему во время игры сломали руку и ногу, - холодно, вмешавшись, причем настоятельно, дополнил Собаку. – Думали, даже ходить не будет. Всем округом ему деньги на операцию собирали. И что? – и снова взгляд Гаары стал глубоким и холодным, можно даже сказать, жестоким, от чего у Саске на коже выступили мурашки, тем более что в голосе аловолосого явственно чувствовалось, что он ни капли не сочувствует своему сокоманднику.

- Что? – на автомате переспросил брюнет, вроде как и не желая смотреть в этот драгоценно-безжалостный изумруд глаз и в тот же момент не в силах отвести взгляда.

- Он все равно остался таким же наивным придурком, - фыркнул Собаку и отвернулся, тем самым вводя Саске в ещё большее недоумение.

- Добавляй только, Шу, что это ты ему конечности переломал, - строго припечатал Киба, подаваясь вперед, и Саске замер, напрягшись и не веря в то, что он услышал.

Не было это похоже на размолвку друзей, тем более что за эти несколько дней Учиха ни разу не видел, чтобы эта троица ссорилась, а ведь он везде и постоянно был с ними. Да, бывало, парни открыто стебались друг над другом, причем, иногда, подымая такие темы, что Саске становилось и стыдно, и неприятно, и неловко, но такого открытого, яркого и агрессивного противостояния взглядами не было, тем более что даже сейчас, по этим самым взглядам, он не мог понять, что же на самом деле было поднято на поверхность из глубин общего прошлого этих троих.

Не было азарта, любопытства или же интереса. Саске не всматривался в лица тех, взгляды которых, казалось, сошлись на одной точке где-то в воздухе и пространстве. Он снова чувствовал себя лишним, более того, невольным свидетелем чего-то, что должно иметь нерушимые рамки и границы, что принадлежит лишь узкому кругу, что не предназначено для чужих глаз и ушей, что предпочитали не вспоминать, но и не забывать. И все же кое-что он заметил, и забыл, как дышать, ожидая то ли пышущей бури, то ли, наоборот, мертвого затишья.

Киба смотрел осуждающе. Кажется, в глубине его глаз цвета крепкого кофе с мелкой точкой зрачка мерцал фитилек тщательно приглушенной ярости, словно она уже перегорела, но все равно ещё не угасла, пусть, похоже, и не было больше подоплеки для того, чтобы это чувство вспыхнуло с новой силой.

Собаку бросил на него в ответ короткий взгляд – пронзительный и холодный, жесткий и непререкаемый, словно фитилек накрыли плотным колпаком, лишая его кислорода ровно настолько, чтобы он не потянулся вверх, но и не угас вовсе. Если бы Саске умел ошибаться, он бы подумал, что Гааре необходима эта ярость, будто она доказательство того, что его собственные воспоминания – не сон, обман или иллюзия, но Учиха ошибаться не умел, пусть и не понимал, как человек может желать того, чтобы его презирали, осуждали или же ненавидели.

А взгляд Наруто… Индиго потемнел до цвета штормового неба, на кромке которого мерцает гроза, и Саске обожгло. Более того, кажется, обожгло все и всех вокруг, словно выжгло воздух, оставляя лишь пылающий вакуум, от которого медленно, неумолимо тлели легкие. Нет, он никогда не был восприимчив, так сказать, к чужой ауре, считая все эти суеверия результатом впечатлительности и слабости, мнимости и попытками свалить на неведомое нечто собственные промахи, но, кажется, именно у Наруто и была эта аура – она буквально ощущалась кожей. Он знал только двух человек, в присутствии которых мог с легкостью потерять дар речи и растеряться в пронзительности более сильного и глубокого взгляда – отец и брат. Но взгляд Намикадзе, в отличие от затягивающей и подчиняющей темноты взгляда старших Учиха, наоборот, выплескивал все на поверхность, обрушивал такое количество эмоций, что дрожали колени, и подросток понимал, что если бы он сейчас не сидел, то точно рухнул бы, как подкошенный, наземь, а ведь он смотрел на Наруто со стороны. Каково же тогда было Гааре, если эта красноречивая волна была направлена именно на него.