Паучий престол I (СИ)

Саске казалось, что эти подростки, его одногодки, просто прожигают свою жизнь, так и не ощущая её вкуса. Чем они могут интересоваться, если круг этих самых интересов ограничен рамками мира, в котором они родились? О чем они могут мечтать и к чему стремиться, если с ранних лет знают, что лишь единицам повезет настолько, что им удастся вырваться из круга обязанностей, которые на них возложили их отцы, деды, прадеды и остальные представители предыдущих поколений? Он считал здешних девушек ветреными, на самом же деле они просто хотели избежать участи обыденной домохозяйки с мужем-фермером, с которым они по вечерам, скучая, будут смотреть телевизор, и кучей детишек, которых, кто его знает какими способами, нужно доводить до ума-разума, пусть и шли к своим мечтам не самым нравственным путем. Местные парни показались ему недалекими деревенскими простаками, для которых образование – лишь одна из обязательных галочек обыденной человеческой жизни, точно такая же, как и женитьба, и дети, и труд на земле, но на самом же деле, похоже, эти подростки осознавали ту ответственность, которая легла на их плечи ввиду их происхождения, и принимали её, пусть и каждый по-своему.

Как там говорят: «Слесарю – слесарево, а кесарю – кесарево?» Наверное, это была неоспоримая истина, но не потому, что выше головы не пригнешь, или же потому, что рожденный ползать - летать не умеет, а потому, что кому-то суждено было в поте лица выращивать хлеб, а кому-то делать все для того, чтобы этот хлеб было чем выращивать, где продавать и что-то за это иметь взамен. Неужели столь простой и понятный порядок вещей, эту систему, которая за все время существование человека разумного так и не треснула по швам, обретая все новые грани, можно назвать несправедливой и бессмысленной? Саске её таковой назвать не мог, но от этого легче на душе почему-то не становилось.

- Почему ты здесь? – вопрос был неожиданным, более того, даже само присутствие этого человека подле оказалось для Саске полнейшей неожиданностью, поэтому он и вздрогнул, всполошено крутанувшись на месте и уставившись на кажущегося недовольным Намикадзе.

И снова эта стойка: руки, сложенные на груди, ноги на ширине плеч, голова чуть наклонена так, чтобы смотреть на собеседника из-под челки, - именно такая поза заставляет человека чувствовать себя неуютно и отводить взгляд, вынуждает искать причину недовольства собеседника именно в себе и придумывать всякие нелепые оправдания тому, чего, по сути, не было.

- Жду автобус, - чего хотел от него Намикадзе? Невнятных слов и виноватых взглядов? Краски на щеках и пальцев сжатых в кулаки? Может, за день у него выработался антинарутовский иммунитет, но Саске чувствовал себя уверенно, тем более что внутреннее стремление к одиночеству позволяло смотреть на блондина бесстрастно и с легким вызовом, но все же… Все же во всей этой ситуации было что-то не так, потому что нельзя сперва бояться того, что окажешься сам на сам, фактически, с целым миром, а спустя несколько часов отчаянно желать, чтобы этот мир сам отступил за рамки приличия и личного пространства. Сегодня что-то определенно влияло на него, и Саске надеялся, что это смена климата, часовых поясов и, как он убеждал себя с самого утра, привычной обстановки.

- Поехали, - одно короткое слово, после которого он просто разворачивается и уходит, направляясь к своей машине, и Саске только вздыхает, понимая, что, так или иначе, последует за ним. Он не девка на выданье, чтобы ломаться и бросать вкрадчивые взгляды, ожидая, что его будут упрашивать и уговаривать, но он и не прихвостень, готовый броситься за своим старшим по его же первому зову. Он просто Учиха Саске, а Учиха Саске, именно в этот момент, не хотел садиться в переполненный автобус, как и не хотел оставаться наедине с тем, кто в любой момент мог сделать ему больно, сказав всего лишь одно слово. Нужно было выбирать из двух зол, и если толпу недружелюбно посматривающих на него одноклассников он бы выдержал с достоинством и даже знал, как именно ответить на их скользкие, оценивающие и любопытные взгляды, то с Наруто он был словно на краю пропасти, осторожными шагами пытаясь понять, где именно кромка может уйти у него из-под ног. Так не лучше ли быть поглощенным одним, нежели растоптанным многими? Хотя, он утрировал, сознательно накручивая себя, чтобы не простить Наруто его выходку в обед лишь после очередного короткого слова, брошенного столь же небрежно.

Спиной он чувствовал чужие взгляды – его ненавидели и им же восхищались. Саске этого не понимал и не был настроен понимать именно сейчас – похоже, у него будет предостаточно времени, чтобы разобраться с этим. Сел в машину, чуть сильнее нужного хлопнув дверцей, пристегнулся ремнем, положил школьную сумку на колени, посмотрел вперед, - стандартный набор, и все равно почему-то вздрогнул, когда Намикадзе завел мотор. Может, потому, что чувствовал, что дорога не пройдет в молчании?

- Сердишься? – они уже выехали за чертоги города, и Наруто заговорил первым. Баловало ли это самолюбие Саске? Нет, хотя должно было. Но он почему-то с замиранием ждал этого разговора, продумывал множество вариантов его начала, делал заготовки ответов и все равно, когда блондин спросил его о столь простом и понятном, Саске стушевался, так и не решив – сказать правду или же обмануть доверие этого человека.

- Нет. Просто не понимаю, - не то что бы правда, но и не вранье, что было оценено заинтересованным взглядом со стороны Намикадзе, но Саске было не до взглядов. Он смотрел на свои ладони, напрягшись и нахмурившись, сосредоточившись, думая, решая, как такому человеку, как Наруто, объяснить то, что он и сам пока ещё не осознавал до конца.

- Зачем предлагать руку дружбы и помощи, а после ей же давать пощечину? – не жалко, не грустно, не досадно, просто тихо, с чуть нахмуренными бровями и плотно стиснутыми коленками, сосредоточенно, потому что не хотелось обидеть. Хотелось, чтобы поняли и, наконец, коли уж он сам не был на это способен или же ему просто мешали внешние факторы, дали ответы на пару вопросов, освободившись от которых, ему стало бы легче дышать.

- Ты не находишь, что это низко? – и сам от себя не ожидал, что способен на столь резкие, категоричные, раздраженные повороты головы и столь дерзкие взгляды, но ещё больше Саске не ожидал того, что в ответ на, фактически, упрек и оскорбление получит мягкую, одобрительную и, опять-таки, слегка лукавую улыбку. Кажется, время все-таки способно замирать, пусть и всего лишь на один удар сердца.

- Гарадской, - Саске хотел услышать всего лишь одно слово из уст Намикадзе и он его услышал, но явно не то, на которое надеялся, уже приготовившись снизойти и простить блондину его дерзость. О, да! При всей его тактичности, обходительности и галантности, Наруто был ещё тем пройдохой, который получал удовольствие от того, что умел бросать вызов, пользуясь этим. Намикадзе скрывал эту свою сторону, старясь быть правильным, в своем понимании этого слова, конечно же, но, очевидно, были ситуации, когда он мог себе позволить несдержанность и вот такую вот, лисью, улыбку. Скорее всего, сейчас он думал о недопустимых, неуместных и пошлых вещах, но Саске почему-то пришел к выводу, что секс – это определенно та ситуация, когда Наруто был дерзким, и, черт подери, это возбуждало даже в столь накаленной обстановке.

- Думаешь, это слово что-то объясняет?! – да, он слегка вспылил, хотя тоже предпочитал скрывать эту черту своего характера, но с Наруто по-другому почему-то не получалось. Этот умопомрачительный блондин доводил его до белого каления за секунды, и это Саске ещё не учитывал тот факт, что за весь этот день он думал о Намикадзе Наруто даже больше, нежели об Итачи, а никто, тем более красавец, от одного взгляда которого у него поджимались пальцы на ногах и сводило мышцы живота, не должен стоять выше брата. Даже вровень с ним не может стать, потому что Итачи… Итачи – это Итачи, и точка.

- Я облажался, - на это раз Наруто все-таки повернулся к нему, но теперь не улыбался, кажется, в его глазах снова была грусть, и пыл Саске угас так же внезапно, как и воспламенился, оставляя после себя осадок вины. – Такой ответ тебя устроит?