Паучий престол I (СИ)

- Семья Инудзука – ветеринары, - словно ничего и не произошло, вернулся к его вопросу Намикадзе, отвечая взглядом на взгляд, мягким взглядом, в глубине которого мелькнула просьба принять и забыть то, свидетелем чего он только что стал. – В округе много ферм, поголовье скота просто огромное, без ветеринара – сложно, а в семье Кибы все хорошие специалисты, которые неоднократно выручали фермеров.

- Семейный бизнес, - очередная реплика от Собаку, а Саске только и осталось, что покачать головой, таки принимая, пусть ещё до конца и не понимая, как именно в этой троице расставлены роли и приоритеты.

- Ну, да, семейный и востребованный, - включился в разговор Киба, словно только что снова влился в свою же стихию. – Я вот тоже, окончив школу, пойду в местный колледж на ветеринара, сам факт чего уже позволит мне практиковать на законных основаниях.

- И будешь коров осеменять, - поддел друга Гаара, и Саске снова вздохнул – только несколько часов знакомства с этими тремя, а у него уже каша в голове.

Неужели, и правда, его привычный мир настолько отличается от здешнего, что он не может понять подростка, опрометчиво судя о нем только по внешности? Неужели за этим угрюмым взглядом изумрудных глаз, жирно подведенных черным карандашом, и этим стремлением к одиночеству скрывается обычная человеческая душа? И стало как-то не по себе. Снова появилось чувство, что он влезает туда, где ему нет места, а он настолько то ли упрям, то ли глуп, то ли горд, что не может подавить в себе банальное любопытство. Неужели он настолько нуждается в окружении и присутствии подле других людей?

- И буду, потому что это дело прибыльное и нужное, - окрысился Киба. – Хотя, - хмыкнув, шатен расслабился и снова вальяжно откинулся на спинку стула, - тебе-то, Шу, какое дело до осеменения, - Инудзука недобро прищурился, - с твоей-то страстью к огурчикам и помидорчикам?

- Заткнись, Собачник, - буркнул Гаара, отвернувшись, но Саске успел… да, он успел заметить, как на бледных щеках парня вспыхнул румянец, придавая его бесстрастному лицу очаровательности.

Учиха не хотел себе в этом признаваться, но подросток старался быть честным хотя бы с собой, потому что, обманывая себя, можно потерять себя же как личность, поэтому он признал и сразу же почувствовал, как вспыхнули кончики его ушей. Да, Наруто его привлекал - сильный, нахальный, властвующий, ему хотелось уступать и подчиняться - может, даже больше, чем просто привлекал, а вот Гаара… Пусть у него ещё и не было сексуального опыта с парнями, но одного взгляда на такого Собаку было достаточно, чтобы понять, что такого боттома хотели бы иметь в своей постели многие домы, тем более что Гаара был типичным сабом – хрупким, смазливым и очаровательным, конечно же, если бы не его тяжелый взгляд.

Он точно опошлял это место и опошлялся сам, более того, раньше Саске никогда не думал о сексе так много и часто, тем более не рассматривал своих знакомых в подобном ключе… Мысли были двусмысленными и расхлябанными, и виной всему были то ли флюиды, то ли феромоны, то ли аура в целом Намикадзе, который сидел по левую руку от него, более того, который прикоснулся к его ладони кончиками своих пальцев.

- Не парься, Саске. Привыкнешь, - Наруто ему улыбнулся, и Саске даже думать не хотел, видит ли кто-либо это неподобство или же нет, потому что от этого прикосновения приятно, будоражаще покалывало кожу, и он не одернул руку, пусть и понимал, что поступает опрометчиво. – Главное, держись нас, и все будет хорошо.

- И вообще, я на природу хочу, - резко заявил Инудзука, тем самым то ли руша очаровательность момента, то ли спасая его от необдуманных действий, - чтобы с шашлыком и пивом, чтобы с палаткой и ночевкой, - шатен, закинув руки за голову, мечтательно прикрыл глаза. - Можно даже порыбачить, а после сварить рыбный суп. Так как, Намикадзе, - парень шкодливо приоткрыл один глаз и покосился на блондина, - устроим своей душе праздник за твой счет?

- Я уже выставлялся за свою днюху, - категорично парировал Наруто, убирая руку, а Саске сжал губы в недовольную нитку – Собачник, или как там его, определенно имел уникальный талант обламывать кайф. – К тому же, в эти выходные я занят.

- В таком случае можно просто на лошадях покататься, - предложил Собаку, пожимая плечами, - да и тыква сейчас в самом соку. Темари могла бы запечь для нас.

- В меду и с молоком? – подхватился Инудзука, жадно уставившись на друга, который снова бесстрастно пожал плечами, мол, да, и в меду, и с молоком, и как только твоей душе будет угодно.

- Шикоз, - протянул шатен, облизывая губы так, словно уже вкушал запеченную тыкву. – А ты, гарадской? – карие глаза со слегка расширившимся зрачком посмотрели на него так пристально, что Саске невольно напрягся, чувствуя себя не то чтобы неуютно, но не в своей тарелке точно – все-таки он привык не доверять незнакомцам, тем более с такими странностями. – Как насчет конной прогулки и деревенских угощений?

- Да, наверное… – может и не стоило соглашаться, все-таки компания была ему малознакомой, но перспектива остаться на ферме в обществе Какаши и его кур была ещё менее привлекательная. К тому же, это был неплохой повод и разузнать об обстановке в целом, и пристальнее присмотреться к своим новым знакомым, вот только…

- Ладно, перерыв заканчивается, - Наруто решительно поднялся с места, и Саске пришлось посмотреть на него снизу вверх, чуть запрокинув голову. Намикадзе посмотрел на него в ответ, задержал взгляд на секунду, а после, взяв свой поднос, просто развернулся и ушел. Инудзука и Собаку поднялись следом.

Не то чтобы он сразу же почувствовал себя одиноким, просто стало прохладно, хотя, возможно, это всего лишь ветер, пусть это и не отметало тот факт, что взгляд Наруто почему-то из располагающего стал ледяным. Что он мог увидеть в нем такого, что так его разочаровало? Не мог же блондин вот так вот, с одного взгляда и за одну секунду, понять, что на самом деле творилось у него в душе? Или же мог? Может, Намикадзе был против его компании на выходных? Но зачем он тогда вообще возился с ним и знакомил его со своими друзьями? Хотя, признаться, Киба и Гаара тоже вели себя как-то странно, словно и пытаясь быть к нему дружелюбнее, расположеннее, но при этом осторожничая. Он определенно ничего не понимал, но и закрывать глаза на это не собирался, потому что… потому что мысль о том, что его могли просто использовать, была слишком неприятной.

- Наруто… – он догнал его уже у входа в школу, догнал и крепко уцепился в широкое запястье своими, кажущимися на фоне рук блондина тонкими и контрастно-светлыми пальцами. – Наруто, я могу как-нибудь поговорить с тобой? – уверенности в голосе слегка поубавилось, но не потому, что он испугался резкого поворота головы и прищуренного взгляда, а потому, что к их разговору, похоже, прислушивались идущие мимо ученики. – Наедине, - он просто хотел задать Намикадзе пару вопросов, ничего более, ведь вскоре ему предстояла прогулка с его, Наруто, друзьями, более того, как бы он ни убеждал себя в обратном, а, похоже, родители были более чем серьезно настроены относительно его наказания, поэтому Саске хотел знать если не все, то хотя бы то, что знать просто необходимо. Да, забота Наруто была ему приятна, но в тот же момент он не хотел обременять блондина своей несмышленой, как по деревенским меркам, персоной, более того, не хотел ни ставить под угрозу репутацию Намикадзе, ни самому привязываться к этому человеку больше необходимого. Он не хотел зависеть от Намикадзе Наруто.

- Да, как-нибудь можешь, - просто ответ, пустой, лишенный эмоций, и легкий поворот кисти, после чего в его ладони остался только воздух. Саске стоял и смотрел Наруто вслед, не понимая, почему забота сменилась неприязнью, и что он мог сделать не так. Может, и правда, он был слишком гарадским, чтобы понять деревенскую душу?

//-//

Первый школьный день закончился так, словно оборвался: звонок с последнего урока, и насыщенная тяжесть событий, которая рухнула на его плечи. Он стоял пред воротами, наблюдая за стайками учеников, которые дожидались автобусов. Стоял сам. В одиночестве. Но впервые за этот день это было совершенно неважным, наоборот, относительная тишина была даже необходима брюнету, и даже легкое ощущение растерянности не могло пробиться сквозь плотную пелену усталости и безразличия.