Лицо и сердце (СИ)

— Зато я не копаюсь по полчаса у каждой полки, изучая этикетки. Такое впечатление, что ты романы читаешь. Оно же все одинаковое!

— Я еще и общую сумму подсчитываю в процессе, — усмехнулся созерцатель.

— Маньяк аутичный.

— Свалку эту убери к моему возвращению, будь добр.

Когда входная дверь захлопнулась за созерцателем, Алекс повалялся еще какое-то время посреди разведенного им беспорядка. Почувствовав, что ему стало скучно, кое-как сгреб в кучу бумаги, отпихнул их в угол комнаты, погладил котенка и решил, что в такую хорошую погоду совершенно ни к чему сидеть дома. Переоделся, цапнул на кухне конфету, съел ее, сунул фантик в карман джинсов и сбежал по лестнице вниз.

На выходе он столкнулся с маленьким мальчиком, несшимся прямо на него. Он успел присесть и подхватить ребенка на руки.

— Привет, — улыбнулся он.

На вид малышу было не больше трех лет. Он опешил и смотрел на большого дядю, поставившего его на землю и оставшегося сидеть перед ним на корточках.

— Хочешь птичку? — спросил его Алекс.

Не дожидаясь ответа, вытащил из заднего кармана фантик и сделал маленького журавлика.

— Держи, — вручил он игрушку ребенку. — Любишь птичек?

Мальчик взял подарок и замер в поиске ответа.

— А я их поранить даже могу! — с некоторой гордостью и неуверенностью заявил он Алексу.

— Ты же больно им сделаешь.

— Ну и что? Пусть им больно будет!

— А если тебе сделать больно, как ты птичке сделаешь?

Малыш снова задумался.

— А мне никто больно сделать не может! У меня мама есть!

Алексу стало почему-то очень грустно. Он отчаянно позавидовал ребенку и не мог даже найтись, что ответить.

Охотник поднялся и увидел молодую женщину, подходящую к подъезду. Мальчик побежал к ней, хвастаясь журавликом.

— Здравствуйте, — обратилась к нему девушка.

— Здравствуйте, — ответил ей Алекс, все еще несколько растерянный.

— Я вас здесь раньше не встречала, — задумчиво осмотрела его она.

— А я здесь недавно живу, — охотник наконец пришел в себя и улыбнулся ей.

— А на каком этаже?

— На последнем.

— Так там же всего две квартиры? — удивилась женщина. — Я тоже на последнем живу. А напротив живет такой серьезный парень с грустными глазами. Он что, уехал?

— Нет, — ответил Алекс.

Соседка настороженно посмотрела на парня. Отступила на шаг. Инстинктивно прижала ребенка к себе.

— О… Никогда бы не подумала… — пробормотала она.

— Алексей. Можно Алекс, — представился охотник.

— Светлана. Мой сын — Матвей.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся Алекс.

***

Тони возвращался из магазина, мечтательно оглядываясь по сторонам. Рассматривая порхающих над клумбами бабочек, он обдумывал свою какую-то очередную мысль, которую никак не мог ухватить. Идея вертелась на краю сознания и упорно избегала прямого взгляда.

Созерцатель уже подходил к дому, когда посмотрел в сторону подъезда. Его Алекс, его любимый, ненаглядный охотник улыбался своей чарующей открытой улыбкой какой-то девушке и о чем-то мило беседовал с ней. Кажется, это была соседка из квартиры напротив, но он никогда не стремился познакомиться с соседями и только в лицо помнил некоторых.

Кровь бросилась ему в голову.

«Черт, кажется, я его ревную», — отстраненно подумал он.

Сдерживая бешенство, он напустил на себя отрешенно-спокойный вид и подошел к ним.

Алекс обернулся к нему и радостно поприветствовал:

— Тони!

— Здравствуйте, — обратился Тони к соседке. — Идешь гулять? — спокойно спросил он друга.

— Нет, я передумал. Идем домой, — все так же открыто и радостно ответил охотник.

— Давайте, я вам помогу, — обратился Алекс к девушке.

Та отдала ему свои сумки с продуктами, и они пошли все вместе на последний этаж. Малыш убежал вперед. Время от времени он сбегал вниз и торопил взрослых.

Тони плелся последним, уставившись под ноги. Сначала он считал ступеньки, пытаясь успокоиться, потом сбился и просто шел, слушая, как охотник несет какую-то чушь о погоде и бумажных журавликах.

«Поклонник оригами хренов», — думал созерцатель.

Настроение его упало ниже плинтуса, и усталость накатила тяжелой волной.

Когда они закрыли за собой дверь в квартиру, Тони молча пошел на кухню и начал вытаскивать продукты из пакета, складывая их на тумбу. Алекс шмякнулся на стул и радостно объявил:

— Ну вот, теперь я, кажется, знаю, кого я буду просить присмотреть за котенком, когда мы уезжать будем куда-нибудь!

Он глянул на Тони и хмыкнул.

— Серьезный парень с грустными глазами. Это она тебя так назвала.

Тони поднял голову и посмотрел на Алекса.

— Ти, ты чего? Блин, а ведь и вправду глаза грустные.

Тони молчал, не в силах сказать, что с ним.

— Да что с тобой? — Алекс поднялся и подошел к нему.

Обнял любимого.

— Ти, если ты мне не скажешь, я не смогу тебя понять. Что случилось? — он прижал его к себе.

— Ал, ты знаешь, что перед твоей улыбкой девушки штабелями падают?.. И я заодно с ними… — наконец проговорил созерцатель.

— Знаю, — серьезно сказал Алекс. — Ти, нам жить рядом с этими людьми, — продолжил он, — и я, как и ты, не хочу вздрагивать каждый раз, когда мы вместе будем выходить из дому, сталкиваться с ними в подъезде, на улице. Поэтому я и дальше буду улыбаться и договариваться с ними, раз уж ты этого делать не умеешь, «серьезный парень с грустными глазами». Не хочу, чтоб от нас шарахались и прятали от нас своих детей за спину.

Тут до Алекса наконец дошло:

— Ты приревновал меня, что ли?

Тони кивнул. Помолчал и спросил:

— Ты и мне улыбаешься намеренно?

— Нет, — вздохнул Алекс, — с тобой оно у меня само так получается. И с детьми. И с животными.

Он поднял голову Тони за подбородок и посмотрел ему в глаза:

— Я люблю тебя и не собираюсь тебе изменять ни с девушками, ни с парнями.

— Ты очень дорог мне. И я так никого не ревновал, — признался Тони. — Люблю тебя, — сказал он, обнимая охотника, — и тоже не собираюсь тебе изменять ни с кем.

Алекс сжал Тони в объятиях, коснулся губами его шеи в месте, которое он так любил целовать с самого первого их поцелуя. Несмотря на все протесты Тони, он каждый раз чувствовал, как тот дрожит даже от его дыхания. И это было так приятно ощущать.

— Я просто хочу, чтоб у нас были друзья, — сказал охотник.

Созерцатель, все еще напряженный, молчал. Наконец произнес:

— Я так боюсь потерять тебя…

— Если уж я не потерялся после твоего объяснения в наше первое утро в лесу, рассказал о нас своим родителям, то с какой стати мне теперь это делать? Я не хочу никуда «теряться» и тебя тоже потерять не хочу и боюсь, — ответил Алекс.

— Об этом я не подумал…

— Ти…

— Что?

— Давай хоть как-то оформим наши отношения. Ну, не прямо сейчас, а где-то через год.

Тони ошарашенно посмотрел на друга.

— Как это понимать? Ты мне предложение делаешь, что ли?

Алекс какое-то время молчал, тоже осознавая, что он сказал. «Как он находит слова?» — удивился он.

— Наверное, это можно и так назвать. Так что да, делаю. Могу встать на колено, — улыбнулся охотник.

— Боже мой, не надо, не надо передо мной на колено. Этого еще не хватало, — пробормотал Тони, краснея. — Но… Но как же мы это сделаем, если у нас в стране нет такой возможности?

— У нас нет, а в других странах есть.

— У нас такое не признают.

— Пока, к сожалению, да, — вздохнул Алекс. — Но ведь это лучше, чем ничего, правда?

— Правда, — прошептал Тони.

— Так как?

— Я… О, Господи… — созерцатель, все еще растерянный, молчал какое-то время. — Я согласен.

Реализуя свою очередную идею, только что пришедшую ему в голову, Алекс плотнее прижал к себе друга и теснил его к столу.

— Хочу тебя… Сейчас… Здесь… И отдаться хочу, всего хочу…

— На столе?!

— Ну ты прям как маленький. Что, на столе не трахался никогда, что ли?