Контрактный брак? Как бы не так! (СИ)

— Но вы же говорили, что так не бывает? — еле слышно произношу я, вспоминая, как проходили последние месяцы Микки. — Значит, тот пациент был с низким процентом совпадения по коду феромонов, да? Процентов шестьдесят пять?

— Восемьдесят. Впечатляет, да? — профессор выразительно кивает своим же словам, — И чем больше я знакомлюсь с этим исследованием и его результатами, тем больше убежден, что потерял сына из-за своего страха и желания посадить самое родное существо под колпак. В свое время твой дед ругал меня последними словами за запрет отпускать Микки к тебе на каникулы. Джереми, хоть и ни черта не понимал в медицине, имел потрясающее чутье. И был прав. Ты, даже с зашкаливающим количеством препаратов в крови и высокой чувствительностью почти ко всем запахам, оказался крепче и выносливей. А я так боялся, что пребывание на природе и в компании непроверенных людей может сбить с таким трудом достигнутые результаты анализов, что… — Морстен снимает защитные пластиковые очки и стирает набежавшие слезы. — Поэтому прошу тебя довериться и не спешить с больницей.

Ну что тут скажешь? Док и в самом деле тотально следил за тем, чтобы Микки не подвергался лишнему риску. Тот единственный раз, когда я подбил получившего водительские права друга удрать из-под опеки и покататься на отцовской машине, закончился знакомством с неким Антонио Мендесом. Патрульный остановил неуверенно двигающийся по дороге автомобиль и обнаружил за рулем шестнадцатилетнего голубоглазого блондина ангельской внешности, а на заднем сиденье его нахального младшего приятеля. Нас с мигалками проводили к госпиталю, и с тех пор мистер Мендес не оставлял найденную пару больше, чем на сутки.

— Я постараюсь. Микки бы не понял, если бы я струсил после первой неудачи, — поднимаюсь с дивана и иду в так желанный душ, да и профессору, чувствую, надо несколько минут побыть одному.

Намываюсь я основательно долго и, кажется, уже скриплю от чистоты. Протираю запотевшее зеркало и показываю отражению язык. Подумаешь, не идеальный красавчик, как некоторые, но все равно грех жаловаться. Насухо вытираюсь, облачаюсь в голубую хлопковую пижаму с какими-то легкомысленными снеговиками и елочками и возвращаюсь, готовый внимать профессорским рекомендациям и советам. Морстен изучает мой дневник и, судя по приподнятым бровям и прикушенной изнутри щеке, что-то в моих наблюдениях за собой ему не нравится.

— Хави, ты не ошибся с оценкой и именованием ощущения — отвращение? Именно после него ты почувствовал все остальные симптомы? Тошноту, затрудненное дыхание, тремор, мышечную слабость?

— Ну явно не сексуальное возбуждение, — отшучиваюсь я и понимаю, что сказал что-то не то. Док переворачивает дневник на первую страницу и пробегает глазами по строчкам со списком принимаемых лекарств и начинает постукивать указательным пальцем по подбородку.

— Явно не возбуждение? Точно?

— Да ну вас, профессор, — обижаюсь на ни с чего возникший скепсис. — Сами сказали быть предельно честным, а теперь хотите подогнать мои ощущения под свои представления. Мерзко мне было от запаха мускуса, формалина и красных роз сорта Микадо. И обстановочка, как в фильме ужасов, не добавляла спокойствия. Я не знаю, каким маньяком-извращенцем надо быть, чтобы испытывать в подобной ситуации вожделение.

— А остальные? Как себя вели остальные? Может, жаловались на запахи?

— Нет. Доктор, я даже не уверен, что в комнате именно так пахло. А вдруг это из-за резкой отмены лекарств мне померещилось?

Но Морстен, вопреки моим вполне логичным построениям, качает головой.

— Ты же ничего, кроме указанных лекарств не принимаешь? И длительность приема верно указал? — он лезет в свой чемоданчик с оборудованием и достает пластиковый пакетик с клипсой, как для сбора улик. — Где использованные фильтры? В мусорном ведре?

— И еще в кармане шорт, — вспоминаю, как менял затычки по пути домой и не решился оставить их в машине мужа.

Профессор оставляет меня, а сам идет добывать так внезапно понадобившиеся фильтры. Не верит мне на слово и хочет выделить из них осевшие на мембрану вещества, которые я унюхивал? Фантастика какая-то. Ну, мало ли, какие там есть исследования.

— Ксавьер, — неожиданно официально обращаются ко мне. — Дело очень странное. Надо разбираться, что именно на тебя так подействовало.

Пакетики занимают свое место среди остальных собранных анализов.

 — И одежду твою я тоже заберу в лабораторию, — заметив мое изумление, Морстен поясняет. — Видишь ли, не должен был однократный отказ от лекарств дать такой эффект. Блокаторы, которые ты принимаешь, обладают чуть большим действием во времени, чем написано в инструкции. Следовательно, испытывать дискомфорт, который ты описал в дневнике, ты не мог. Но ты испытывал. Стало быть, в воздухе было что-то еще. Шансов, конечно, найти не много, но я попытаюсь сделать все возможное.

— Хм, а шутка про непереносимость отдельного омеги не такая уж и шутка, — бормочу себе под нос. – Док, стало быть, если я с этим «чем-то» не встречусь, то со мной все будет хорошо?

— В рамках твоей терапии — абсолютно точно. Сейчас можешь принять разрешенные лекарства и жить, как обычно. Ну, понятно, что хотя бы до завтра из дома не выходить и не нервничать. И присылай мне ежедневные отчеты на электронную почту. Фотографируй на телефон и отправляй, понял?

Бодрость и уверенность профессора, что дело в каком-то неизвестном аллергене, а не в окончательном ухудшении моего самочувствия поднимает мне настроение. Клятвенно заверяю, что буду весь день медитировать, смотреть мультсериал про маленьких единорожков и ни в какие нервирующие ситуации не попаду.

====== Бонус к восемнадцатой главе ======

Комментарий к Бонус к восемнадцатой главе Небольшое повествование от альфы.

Колин не сразу услышал, что его зовут и о чем-то спрашивают. Он оторвался от бумаг со стройными колонками цифр и вопросительно посмотрел на вошедшего секретаря. Генри Саммерс, плотный омега неопределенного возраста и с такими же неопределенными и неприметными чертами лица стоял у двери в кабинет и держал в руках металлический термос.

— Что вам, Генри? — альфа снял очки, которые использовал при долгой напряженной работе с документами и потер уставшие глаза.

— Кофе, сэр. В приемной кофемашина вышла из строя, так что пришлось сварить по старинке.

— А заказать в кафе для сотрудников?

— Так оно только до десяти вечера работает, сэр. А сейчас уже ночь, — Сторм посмотрел на часы и кивнул секретарю. Второй час. Он заработался и потерял счет времени.

— Что-нибудь удалось сделать с расписанием?

— Все уже в аутлуке, — отчитался Генри. — Если вы хотите внести изменения, то я готов их записать.

Колин открыл почтовую программу и покачал головой — его секретарь был организатором от бога и даже сам не подозревал, какую кучу времени и денег помог сэкономить «Сторм Логистикс». Генри каким-то чудом сумел перенести сегодняшние встречи и собрания на другие дни, а не просто отменил и принес извинения от лица компании. Сказать по правде, утром Сторм уже готовился к потерям, которые понесла бы фирма из-за выходки Натана и его, Колина, вынужденного пребывания в полиции, а не за столом переговоров, но, похоже, все обошлось.

— Идеально, — в ответ помощник расплылся в искренней улыбке и слегка кивнул. — Мне чрезвычайно повезло с секретарем. Завтра можете прийти на работу к полудню. В качестве компенсации сверхурочных работ.

— Да куда мне столько времени на сон! Это вам нужен отдых, мистер Сторм. А лучше отпуск. Заработаетесь ведь до смерти. Что мне тогда вашему молодому супругу сказать прикажете?

— Ступайте домой, Генри, — с нажимом произнес Сторм. Пусть и был Саммерс блестящим организатором, но привычка отечески опекать и житейски комментировать личную жизнь руководителя в разговорах тет-а-тет не казалась сейчас альфе терпимым недостатком, который с лихвой компенсировали достоинства служащего.

Секретарь хотел еще что-то прибавить, но натолкнулся на тяжелый взгляд и ретировался. Оказавшись в одиночестве, альфа еще некоторое время изучал бумаги, но дело застопорилось. Сконцентрироваться не помогали ни кофе, ни парочка физических упражнений. Когда цифры начали сливаться в малопонятную мешанину символов, а в ушах шуметь и пульсировать кровь, Колин откинулся назад, на спинку кожаного кресла и прикрыл глаза. Все. Он больше ничего не соображает. Собственно, этого он и добивался, засев за аудиторский отчет — доработаться до звездочек в глазах и забыться сном. Всегда помогало, только в этот раз привычка дала сбой.